Ознакомительная версия.
Оля достала мобильный. «Надо кому-нибудь позвонить», – снова подумала она. Через секунду грянул Бетховен. Прохожие вздрогнули, Оля вежливо улыбнулась тем, кто шел рядом. Они, поняв источник оглушающего звука, улыбнулись в ответ. Молодой человек в опасно висящих на бедрах джинсах подмигнул. «Super», – програссировал он, настойчиво поставив в таком английском слове ударение на последний слог. Она улыбнулась еще шире, сказав «Алло» слишком уж радостным голосом.
– Оля, – мужской голос был ей знаком, но кто это, она сразу вспомнить не смогла. – Оля, – повторил мужчина и откашлялся, – тут Олег во время операции. – она решила помочь замешкавшемуся собеседнику:
– Я знаю, мне уже позвонили из больницы, – Оля боролась с ветром, кутаясь в новый шарф, – но я в Париже…
– Я знаю. Мы все организуем, но вам надо постараться приехать побыстрее, – Оля наконец вспомнила этот голос, голос заместителя Олега. – Звоните, я вас встречу в аэропорту.
– Понятно, – Оля увидела кафе, – спасибо, я сейчас пойду попробую купить билет на ближайший рейс.
В кафе было тепло и уютно. Оля сидела и смотрела на снежинки, которые совершенно неожиданно вдруг начали падать с неба. Потемнело. Ей совсем не хотелось идти в офис авиакомпании. Вино поблескивало в бокале, сверкая и переливаясь рядом с тарелкой с сыром. Оля медленно откусывала сыр, а потом немного отпивала вина. Ей хотелось, чтобы время застыло хотя бы на час, чтобы не бежать за билетом, не лететь в Москву, не идти на похороны. Похороны. Слово всплыло в голове и ударило, как молотом по наковальне.
Тогда на похороны к маме пришла только она и две женщины с ее работы. А уж на поминки даже эти женщины не остались, найдя для своего ухода какой-то благопристойный предлог. Так и сидела Оля в пустой маминой квартире за столом, накрытым на четыре человека, потому что Олег тогда обещал прийти и не пришел.
Мамину квартиру Оля не продала и не сдавала. Просто в ней стала регулярно убираться домработница. А сама Оля раз в неделю-две приезжала туда поплакать. Квартира стала чем-то вроде музея. Маминого музея и музея Олиного детства. «Олененок», – называла мама ласково свою дочку.
«Я перееду к маме, – вдруг подумала Оля, не замечая, что плачет, – я перееду к маме, и пусть горит весь этот рублевский особняк ярким пламенем». Она вытерла салфеткой лицо и заказала еще вина. Ей стало немного легче от принятого решения, она откусила большой кусок хрустящего белого хлеба и полезла в сумку за распечаткой электронного билета на самолет. На листке был напечатан телефон авиакомпании.
– Пожалуйста, мне надо поменять билет, – спокойно сказала она в трубку мобильного, – на ближайший рейс… Завтра. На вечерний.
Конечно, имея билет бизнес-класса, Оля могла улететь и сегодня вечером. Но так торопиться не стоило. Похороны мужа все равно на завтра не назначат. Время есть. Доев сыр, хлеб и допив вино, она пошла по магазинам. В пакетиках копились сувениры, какие-то безделушки и маленькие картинки с видами Парижа. Под конец дня Оля пришла в свой маленький отель, вся нагруженная покупками. Она сказала парню на ресепсьон о том, что завтра в пять уезжает.
– Деньги возвращать мне не надо, – сразу предупредила она, – я просто хочу вам сказать о том, что номер будет свободен. Да, и закажите мне такси в аэропорт.
Парень улыбнулся и кивнул, записав на листочек, во сколько ей понадобится такси. Поднявшись в номер, Оля свалила все пакеты в чемодан и упала на широкую кровать, занимавшую почти все пространство номера. Она задремала, но неожиданный звонок телефона заставил ее подскочить на кровати, напомнив обо всех последних событиях сразу.
– Такси будет у отеля в пять, мадам, все в порядке. Без пяти к вам поднимется кто-нибудь из персонала помочь с чемоданом, – голос портье приятно грассировал в трубке.
– Мерси, – поблагодарила Оля, – могу я вас попросить заказать мне пиццу, – неожиданно ей страшно захотелось есть, – с сыром и морепродуктами?
– О,кей, – парень не удивился и пообещал сделать заказ немедленно.
Пиццу принесли через пятнадцать минут. Оля открыла коробку и вынула из минибара бутылочку белого вина. «Маловато. Ну да ладно, на сегодня хватит», – Оля взяла в ванной стакан, вытряхнув из него пасту и щетку. – Земля тебе пухом, – сказала она вслух Олегу и выпила разом все, что оказалось в стакане после того, как маленькая бутылочка наполнила его лишь наполовину. – «Маловато. Не хватит». В ход пошла бутылочка красного, потом игристого. Доев пиццу, на десерт Оля выпила коньяк и заснула, не почистив зубы и не приняв душ, прямо в одежде.
Душ она приняла утром. Лицо, смотревшее после душа на Олю из зеркала, было немного помятым, под глазами чернели круги. Впрочем, подумала она, для вдовы в самый раз. Оля вышла на улицу позавтракать – завтрак в отеле уже закончился. В кафе она съела огромный салат с яйцом пашот и выпила вина. В двенадцать французы уже обедали, так что набор блюд был что надо, в самый раз для человека, выпившего накануне практически весь набор спиртных напитков, предлагавшихся минибаром трехзвездочной гостиницы. Идти никуда не хотелось, Оля доела салат и заказала кофе. Найдя в списке принятых накануне звонков телефон заместителя Олега, она набрала номер.
– Я прилечу сегодня ночью, – Оля говорила медленно, с трудом подбирая слова. – Вы меня не встречайте, пожалуйста. Я сейчас не могу никого видеть.
– Я понимаю, – мужской голос выражал максимальную степень сочувствия.
– Да, и я поеду на свою московскую квартиру. Так что завтра позвоните мне на мобильный. Надо будет встретиться, наверное.
– Оля, мы все подготовим, что нужно к похоронам и поминкам. Вы только скажите, какой лучше ресторан заказать.
– Не знаю, – Оле было все равно, где выслушивать все эти соболезнования от друзей и знакомых мужа, – а впрочем, – мысль пришла неожиданно, – поминать надо, конечно, в любимом ресторане Олега, – мысль была красивой и очень правильной.
– Вы правы. Я мог бы и сам догадаться так сделать. Счастливо долететь. И если что, звоните. Я приеду в аэропорт в любое время.
– Спасибо, – Оля с облегчением повесила трубку. Кофе остыть не успел. За окном снова медленно начали падать снежинки. «Интересно, я сюда приеду еще, – почему-то вдруг подумалось Оле, – или засяду тихо в маминой квартире, как зверек, забившийся в свою маленькую норку. И никто меня оттуда не выманит. Если только не станут вытаскивать, как сурка по весне. А я не выйду, и весна будет холодной. Новая такая примета: не вышла Оля по весне из норы – будет весна холодной… Тьфу ты, маразм какой-то», – Оля помотала головой, оставила деньги на столе и вышла на улицу.
Ознакомительная версия.
