— Какая ерунда? — заинтересованно уточняет Руай.
Про прозрачных людей Яну всё равно говорить не хочется. Надо бы выбрать какой-то другой пример.
— Ну, допустим, в понедельник я во сне увидел место, где никогда не бывал. А уже в среду оказался там. Очень, знаете, странное совпадение.
— А что за место?
— Музей волшебных фигур в Цвайбрюккене. Знаете, там такая выставка-продажа амулетов. Звериные фигурки металлические. Талисманы атлантов, тотемы, гороскоп, что-то в этом духе.
— Ну как же не знать! — кивает доктор.
И, чуть помедлив, добавляет:
— У них много рекламы сейчас, назойливые господа. Вы-то, небось, тоже приобрели амулет, а? Они там умеют уговаривать.
— Нет, — улыбается Ян. — Зачем мне?
— Да ладно, — доктор понимающе улыбается в ответ. — У вас, наверное, своя фигурка! Получше, чем у этих кустарей. Стесняетесь, что ли? Перестаньте! И у взрослых людей могут быть свои игрушки. Покажите, а?
— Что показать? — недоумевает Ян.
— Фигурку. Ваш амулет. Кулон. Брелок. Я не знаю, вам видней.
Он само радушие, этот доктор Руай. Пиратская повязка даже делает его симпатичней. Морщинки на висках выстраиваются в добрые лучики. Но взгляд единственного зелёного глаза жжёт, требует, угрожает.
— Ну же?!
Яну не очень понятно, чего от него хотят. Но он чувствует, что лучше разобраться с этим недоразумением прямо сейчас. Во рту становится сухо.
— Это... это мне один близкий человек подарил, — чуть смущённо говорит Ян и лезет за ключами.
В кармане пусто.
— Это вы забрали мои ключи?
На доктора Руая смотрят строгие светло-серые глаза.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Родился в 1971 году в Москве. Получил высшее техническое образование (МИРЭА, инженер-оптик).
Больше пятнадцати лет занимался международным туризмом, курировал проекты в Италии, Франции, Германии. Постоянно путешествуя и общаясь с «местным населением», составил собственное представление о жизни современной Европы. Свободно говорит на итальянском и эсперанто, достаточно бойко — на английском, «как собака» — на французском (кое-что понимает, но мало, что может сказать). Ещё брался за литовский, финский, шведский, турецкий и испанский. Не пригодилось, недоучил.
Выпускник Высших литературных курсов в Литературном институте им. Горького (2006 год, проза, красный диплом, семинар Е. Ю. Сидорова).
В настоящее время работает в области перевозок опасных грузов.
В 1995 году в издательстве «Импето» вышел трёхъязычный поэтический сборник автора — «Музыка — это сны» (на русском и английском) / «Plejo» («Самое», на языке эсперанто).
Сборник рассказов «Обмен заложниками» («Форум», 2008) назван лучшей дебютной книгой по версии журнала «Мир Фантастики».
Повесть «Мальчик с саблей» («Дружба Народов», 2010) стала лауреатом Премии Белкина.
«Тени» — дебютный роман автора.
По опроснику Марселя Пруста
1. Какие добродетели вы цените больше всего?
О, добродетелей полно! Чувство меры. Умение признавать собственную неправоту. Готовность поступиться личным ради общего дела. Чувство юмора — тоже несомненная добродетель!
2. Качества, которые вы больше всего цените в мужчине?
Уверенность в своих силах. Умение пренебрегать мелкими неудобствами. Верность данному слову. Открытость.
3. Качества, которые вы больше всего цените в женщине?
Наверное, самоотверженность. Всеобъемлющее понятие! Это и «коня на скаку», и в «горящую избу» — разбаловали нас классики! — и доверие, и нежность, и готовность идти до конца.
4. Ваше любимое занятие?
Что-нибудь изобретать, выдумывать, заниматься прожектёрством. Из меня вышел бы отличный Манилов — и почему я как-то иначе устроил свою жизнь?
5. Ваша главная черта?
Об этом надо бы кого-то другого спрашивать! Хочется надеяться, что лёгкость. Не люблю напрягать окружающих и, соответственно, рассчитываю на дружественное отношение к себе.
6. Ваша идея о счастье?
Счастье — это когда есть достаточно времени, чтобы заниматься любимым делом и быть с любимыми людьми.
7. Ваша идея о несчастье?
Несчастье — это когда становится невозможным проживать то, что заранее придумал. Расшифровывать не буду — не хочу об этом рассуждать.
8. Ваш любимый цвет и цветок?
Жёлтый. Если жёлтый занят, то оранжевый, я непритязателен. Цветок — золотой шар. Это цветок счастья.
9. Если не собой, то кем бы вам хотелось быть?
Пожалуй, я не отказался бы побыть Яном Ваном. То, что ему предстоит пройти, и решения, которые ему предстоит принять — это крутой экспириенс.
10. Где вам хотелось бы жить?
А я там и живу — в самом сердце Москвы. Между мной и городом существует невидимая связь, он часть меня так же, как я — часть его. Я очень люблю путешествовать — главное, потом возвращаться именно сюда!
11. Ваши любимые писатели?
В последние годы — безусловно, Джон Ле Карре. Он смешивает коктейли своих романов из всего, что я люблю. Очень реалистичным героям приходится преодолевать диковинные обстоятельства в предельно реальном мире.
Из наших — всегда сразу покупаю новые книги Панова, Громова, Лазарчука, Лукьяненко, Пелевина.
Чуть раньше я много внимания уделял киберпанку и близким направлениям в фантастике. Гибсон, Стерлинг, Нилунд, Стивенсон, Виндж, Дик, Рюкер, Симмонс оккупировали мои книжные полки.
Достаточно поздно я вник в творчество таких глыб как Курт Воннегут и Юлиан Семёнов.
А самое базовое, мой литературный фундамент — это Набоков, Стругацкие, Саймак, Шекли, Хайнлайн, Лем, Ремарк, Фаулз, Маркес, Кинг, Ладлэм, Клэвелл, Толкиен, Желязны.
Кого-то забыл, пусть уж не обижаются!
Никакой возможности выделить любимчика, очень сложный вопрос.
Ещё была такая книжка, в детстве зачитанная до дыр: «Муравьи не сдаются» Ондржея Секоры. Лишь четверть века спустя начинаю осознавать, какое воздействие она на меня оказала!
12. Ваши любимые поэты?
Александр Башлачёв, Александр Галич, Александр Васильев. Какая-то странная тенденция с именами, вы заметили?
Если кто-нибудь спросит, отличаю ли я поэзию от поэзии песенной, я честно отвечу, что нет, не вижу ни малейшей разницы.
Гумилёв, Маяковский, Окуджава, Бродский, Лорка.
Положено любить кого-нибудь из классиков, но — увы! Уважения — через край, а особой любви нет.
В начале девяностых меня очень радовали куртуазные маньеристы.
Сейчас внимательно слежу за творчеством Даны Сидерос, Максима Кучеренко и Владимира Ткаченко, они делают что-то новое, раздвигают возможности поэзии в неизведанные области.
