Спросонья показалось ему, что поезд с разбегу напоролся на препятствие и валится с рельсов, издавая невыносимый для ушей скрежет. То была внезапная, как удар, остановка. Сирил посмотрел на светящиеся наручные часы и не удержался от ругательства. До утра еще целая вечность, а сон разбит — резко и беспощадно.
Они простояли не менее получаса. Бормотал и надрывно кашлял очнувшийся бродяга. Человеческая масса вокруг и внизу вздыхала и ворочалась, как единое бесформенное существо. Кто-то, гремя жестяным ведром, пытался выбраться наружу — поискать воды. Начинал плакать ребенок, ему сразу отвечали другие дети…
Наконец, вырастая, приблизился могучий мерный стук. Слепящий свет наотмашь хлестнул по окнам, по гроздьям бледных лиц. Сокрушительно тяжелый, безучастный ко всему, пронесся мимо военный поезд. Сирил успел увидеть фигуру часового в освещенном тамбуре; закутанную брезентом таинственную технику на платформах; веселое, яркое сияние офицерского салон-вагона, бирюзовые односторонне-прозрачные стекла, за которыми — чистота, уют, хорошая пища…
Ему пришлось принять еще одну драгоценную таблетку.
Но и этой нестерпимой ночи пришел конец. Наутро, выпив немного эрзац-кофе из термоса и угостив бродягу, Сирил от безделья разболтался со стариком. Все правильно. Бывший печатник издательства, выпускавшего географические карты для школ. Теперь издательское дело чуть ли не целиком в руках военных. А уж картами занимается такое секретное ведомство, что и названия его никто не знает…
Узнав, что Сирил собирается выйти в Териане, бродяга замахал на него руками: “И не думай. Даже в лучшие времена это была дыра из дыр, — там все кормились около соляных промыслов. А теперь вообще гиблое место. Тебя там не то что не наймут, — в шею выгонят, чтобы не отбивал хлеб”. — “Бывают неожиданные повороты судьбы, — уклончиво ответил Сирил. — Одно тебе скажу — ты еще обо мне услышишь. И вспомнишь, как ехали на одной полке. Сирил Кенска, понял? Кенска — моя фамилия. У исторических деятелей бывали и похуже…” — “Ну, как знаешь!” — развел руками бродяга. — Я тебя предупредил. А то, ей-богу, рванули бы вместе на юг, на виноградники. Скоро сбор, им руки во как нужны…” — “Боюсь, что из нас двоих разочарование ждет не меня”, — любезно сказал Сирил и стал примериваться, куда бы спрыгнуть с полки.
Скоро он уже стоял на ветхом бетонном перроне с обвалившимся краем. Начиная от старенькой станции, теснились дома с облупленными фасадами; у многих были забиты досками двери и окна. Зарастала колючим кустарником шеренга красно-желтых идолов — заправочных колонок, на площадке ржавел скелет автобуса. Казалось, в городе нет ни души. Из-за песчаных откосов с другой стороны пулей налетал горячий зловонный ветер, трепал хвою корявых сосен, запорошивал глаза.
…Старая-старая телевизионная хроника. Где-то у берегов не то Австралии, не то другой экзотической страны с корабля сбрасывают в океан громадные бочки. Там радиоактивные отходы. А рядом вертится маленький белый скутер, лягушкой прыгает по волнам. Человек на скутере так и норовит оказаться у борта, когда с него падает очередная бочка. Подставляет себя. Там, наверху, приходится остановить сбрасывание, пока не приходит полицейский катер и не оттесняет в сторону одинокого храбреца…
Сирил быстро обнаружил единственный в Териане работавший бар. Там было сумрачно и душно, по пустым столикам бродили мухи. Бармен, он же хозяин заведения, — рыжий, одутловатый, с лицом цвета рыбьего брюха, точно год прожил в погребе, — сидя за стойкой, тешился мельканьем мутных картинок на экране видеомагнитофона. Шепотом палили кольты, ржали лошади забытого вестерна. На стене пестрели глянцевые рекламные плакаты — старинушка-матушка, невозвратное время изобилия товаров…
Сирил выбрал столик, свалил рядом с ним здоровенный рюкзак — что-то металлически лязгнуло — и пошел к стойке. Заплывшие глазенки рыжего подозрительно скосились. Приезжий молча показал карточку, наискось пересеченную розовой полосой.
— Сколько? — спросил бармен.
— На четыре. Со льдом. Еще стакан томатного сока и яичницу.
Рыжий с отвращением ткнул пальцем в кнопку устройства ввода. На панели поверх стойки зажегся желтый глазок. Сирил опустил карточку в прорезь. Машина застрекотала, связываясь с компьютером банка в Ангусе, и включила зеленый разрешающий свет. Счет Сирила был в порядке. Маленькое табло показало три цифры — сумму, которая перекочевала из Ангуса в Териану на счет бара. Хозяин, явно ожидавший совсем другого, — что карточка окажется поддельной и придется вышибать очередного жулика, — лениво сполз со стула и принялся наливать. Судя по шлепанью ног, он был бос.
Взяв стаканы и возвращаясь к столику, Сирил впервые заметил, что он не один в зале. Между окном и размалеванным ящиком музыкального автомата в самом темном углу сидела за столом девушка, выбросив перед собой обнаженные руки и уронив на них белобрысую голову. Одета она была почему-то в лиловое шелковое платье с открытой спиной. Сирил несколько секунд поколебался, затем отнес свои стаканы на столик девушки, перетащил рюкзак.
Девушка спала. Сквозь кудрявые спутанные волосы он различил веера склеившихся от краски ресниц, припухшие детские губы. Спиртным от нее не пахло.
Сирил уже отпил половину “крепкого”, когда к ним подошел босой бармен, неся щербатую фаянсовую тарелку с яичницей. Презрительно скривив рот, бармен пихнул девушку в плечо:
— Эдна! Совсем обалдела? К тебе клиент…
Она испуганно вскинулась. Синеглазая, с толстым слоем мертвенно-бледного грима на впалых щеках. Гладкий выпуклый лоб говорил о слабости воли и упрямстве. Взгляд был туманный, отсутствующий.
— Выпьем? — спросил Сирил.
— Она не пьет, — многозначительно сказал хозяин и подмигнул приезжему.
— Ты смешон мне, колдун! — покачиваясь и глядя куда-то вверх, нараспев проговорила девушка. — Я знаю, ты только мнишь себя учеником египетских магов; на самом деле ты вор, похитивший секреты мудрых… — И голова ее вновь упала на руки.
— Что это с ней? — недоуменно спросил Сирил; но хозяин все с той же загадочной ухмылкой отошел прочь. Спина у него была жирная, сутулая, как у бобра.
Доев яичницу, приезжий поднялся, навьючил рюкзак и, более не оглядываясь на девушку, тронулся к выходу. Его догнал хрипловатый окрик:
— Эй! Ты куда?
Она стояла, для равновесия опираясь на край стола. Ростом девушка оказалась повыше, чем ожидал Сирил. Пытаясь стряхнуть одурь, она морщилась и прикусывала нижнюю губу.
— Я? Наверное, по своим делам, детка. А ты как думаешь?
