Ознакомительная версия.
Королёв крякнул.
– Она дорогая, – вдруг просто сказал он. – Нам нужна своя, подешевле.
– О каких деньгах тут может идти речь?!
– О государственных! – вышел из себя председатель. – Какого хрена евреи будут толкать нам свою отраву втридорога, когда мы и сами можем на этом деньги делать! Не забывайте, экономика страны, мягко говоря, пострадала со всеми этими незапланированными расходами. Её надо поднимать, а не транжирить на всякие закордонные штучки! Мы подписали договор на поставки наших ЭИС-3 за рубеж. Но даже такие вливания не могут заткнуть финансовые дыры, которые пробила эта чёртова эпидемия.
– А вдруг где-то опять вспышка! Должны же мы на этот случай иметь препарат!
– На этот случай у нас ЭИС-3. И ведётся разработка ЭИС-4. С его помощью можно будет дистанционно обеззараживать большие территории.
– Агрессивно обеззараживать?!! – Анне казалось, что на неё опускается потолок приговорённого к расстрелу бункера. – Вы… вы же просто создали ещё одно оружие! Вы из всего умудряетесь слепить очередную бомбу!
– Вы слишком эмоциональны для учёного, – в голос Королёва снова вернулся металл. – Ждите, часа через два за вами приедут. Всего доброго.
Синявская бросила мобильный на пол и кинулась в комнату, где давно голосил скучающий Василь. Она металась с сыном на руках, не в силах сообразить, что ей надо взять с собой, а что можно оставить на расправу третьему ЭИС. В мозгу билась только одна мысль: её сын – источник заражения, а их уничтожают. Схватив зачем-то уродливого плюшевого медведя, Анна выскочила из комнаты.
Синявская запихала ничего не понимающего Василя в машину и вжала педаль газа в пол. Плана у неё не было. Скорее бежать оттуда, где её сыну угрожала гибель – вот и весь план.
Спустя минут сорок безумного ралли по виляющим дорогам и просёлкам, сознание стало проясняться. Половина домов в Москве опустела. Воспользовавшись этим, многие стали перебираться в квартиры побольше и поудобнее. Всё перепуталось и смешалось. В столице полный хаос. Среди этой неразберихи легко затеряться…
– В Москве за последние две недели ни одного заболевшего. Разумеется, кроме тех, кого назвали заболевшим и уничтожили.
Кто это сказал?! Синявская испуганно обернулась. На заднем сидении спал Василь, вжавшись носом-кнопкой в ухо игрушечного медведя. Анна не могла понять, слышит она голос или это была просто мысль, пришедшая ей в голову неизвестно откуда.
– Кто это?! – спросила она вслух, но, стараясь не разбудить сына.
– Можете не проговаривать фразы. Я и так вас прекрасно понимаю. Вы забыли, что душа человека в сомати способна оказаться там, где ей это необходимо. И для понимания другой души ей не нужны слова.
– Опять вы.
– Опять я. И, поверьте, я здесь только потому, что хочу попытаться в последний раз помочь вам… вернее, всем нам.
– Странно, если вы можете доносить информацию, не пользуясь телом, зачем вы впервые приходили, так сказать, во плоти?
– Вы снова задаёте совершенно неуместные вопросы, но извольте. В каком вы были состоянии, когда я появился в прошлый раз? Вы и без моего визита всерьёз опасались за свою психику. Вот и решайте, как бы вы восприняли нашу беседу, если бы ещё и не видели меня?
Анна припомнила, кажется, наутро она не сразу поверила в реальность их разговора даже при том, что человек-сомати сидел перед ней на расстоянии вытянутой руки. Потребовались весьма увесистые доказательства, прежде чем она признала, разговор ей не померещился.
– Пожалуй, вы правы.
– Теперь моя очередь спрашивать. Куда вы везёте мальчика?
– Я везу сына в Москву, – Анна подчеркнула слово «сына». Безучастное «мальчик» её покоробило.
– Ваш сын болен.
– Вот именно, он болен и я должна сделать всё для его спасения.
– Вы везёте больного ребёнка в огромный город, где только-только подавили инфекцию ценой сотен тысяч жизней. Ценой тысяч убитых из зависти и злобы. Ценой создания нового разрушительного оружия.
– И что?! Мой ребёнок не виноват во всём этом! Почему он должен страдать?
– Пострадали миллионы. Пострадают ли миллиарды, решать придётся вам.
– Послушайте, сомати, – Анна попыталась подавить в себе ярость и говорить с невидимым собеседником на его языке, языке доводов – я спрячу сына в какой-нибудь квартире. Я попытаюсь продлить ремиссию, благо как это сделать я уже знаю. Я всё же найду этот чёртов препарат, способный его вылечить, даже если мне придётся работать по ночам подпольно.
– Вы сами понимаете, что это утопия. Вы на нелегальном положении, как вы думаете работать над препаратом? Для этого вам нужна лаборатория, определённые материалы и оборудование.
– Я легализуюсь, обследуюсь и, когда выяснится, что я не являюсь носителем инфекции, буду выбивать разрешение на работу над препаратом!
– Кто станет ухаживать за больным ребёнком, пока вы будете обследоваться? Вы уверены, что сейчас найдётся человек, способный не донести, что в обычном населённом районе живёт мальчик, заражённый неоинфекцией? Люди напуганы.
Вопросы шли ровным спокойным потоком, но Синявская чувствовала, как они вбивают её, словно гвоздь в мягкий пластилин. Она увязла в них, запуталась.
– Я не отдам моего ребёнка! – Это было единственное, в чём Анна была уверена.
– Я слышу, что в вашей фразе основным является слово «моего». Думаю, вы знаете, чем всё закончится, – так же ровно сказал голос. – Ваше решение означает возвращение эпидемии. И на этот раз её эпицентром станет мегаполис. Также вы знаете, что с изобретением ЭИС-3 люди не обратятся за помощью, видя что их близкий человек стал, как сейчас говорят, источником заражения. И ещё вы знаете, насколько велик страх перед болезнью во всём мире. Теперь никто не станет предупреждать и давать время на то, чтобы с очагом инфекции государство справилось самостоятельно. Очаг уничтожат извне, как только узнают о нём. И уничтожат с помощью сверхтемператур термоядерной реакции. Вы уже убедились, что ни одно государство в долгу не останется. Так работает ваша логика – на удар надо ответить ещё более сильным ударом. – Анна молчала. Только ещё крепче сжала руль. – Вы понимаете, что я не преувеличиваю?
– Если вы, то есть те, кто даёт толчок развитию цивилизаций, такие всесильные и всезнающие, не считаете ли, что пора уже вмешаться? – Вопросом на вопрос ответила она.
– Мы не боги, – заметил сомати. – Мы обычные люди, только стоящие ближе к истине. Вмешиваться мы пытались. Но вы нас не слышите.
– Неужели?! Каким образом?
– Вам мало Иисуса Христа, Магомета, Будды? Не находите, что они говорили об одном и том же? Во что вы обратили их слова? Их учения о добре стали поводом для религиозных войн и раскола. Вы превратили религии в инструменты власти, давления и превращения людей в не рассуждающую биомассу, фанатичную, непримиримую, зато управляемую. Это ваша логика – слова о любви сделать девизом убийства. Призывы к терпимости и прощению перевернуть, чтобы они служили жестоким распрям.
Ознакомительная версия.
