Как только миссис Принсент ушла, объявив, что никто не должен уделять новичку особого внимания, он тут же склонился к ней, словно разговор посреди урока, с его точки зрения, вполне был в порядке вещей.
— Ты ведь Анна Кави? — спросил он настолько тихо, что Анна подумала, не почудилось ли ей. — Я знаю твоих родителей.
Анна практически сразу же поняла, что новичку далеко не просто будет усвоить где Его Место и приспособиться к жизни в Грейндж-Холле. А если он считает, что врать и болтать о чужих родителях так, словно они не являются преступниками, думавшими только о себе, смешно и умно, что ж, в таком случае он быстро узнает, что за такие дела наказывают либо поркой, либо карцером.
После неподобающей фразы о родителях, которая, с одной стороны, разозлила Анну, а с другой — взволновала, девушка решила не обращать на новичка никакого внимания. Однако всякий раз, когда она сворачивала за угол, казалось, он ждал ее там, вызывающе глядя на нее, отчего Анна чувствовала неловкость. Хотя ведь новичком являлся Питер, и если кто-то из них и должен был испытывать неловкость, так это он.
Поэтому она нисколько не обрадовалась, когда несколько дней спустя по дороге к Кладовой для девочек № 2 Анна увидела, что он кого-то ждет в коридоре рядом с изолятором, который точно так же, как большая часть спален для девочек, располагался на третьем этаже.
Коридоры в Грейндж-Холле были длинными — через все здание. Вместе с подвалом в Воспитательном учреждении имелось пять этажей. На первом располагались классы, столовая и кабинет миссис Принсент. На втором — две ванные комнаты и спальни для мальчиков: десять больших помещений, каждое из которых вмещало от десяти до двадцати воспитуемых. Вполне естественно, что Лишних из средней группы, особенно тех, кто помладше, вмещалось в спальню больше, чем мальчиков из подготовительной. На третьем — то же самое, только там жили девочки. На четвертом селили малышей и обслуживающий персонал, состоящий из Правоимущих, — они выполняли такие задачи по уборке и приготовлению пищи, которые, в силу определенных причин, нельзя было возложить на плечи Лишних. В их обязанности также входила забота о детях из младшей группы, пусть даже слово «забота» не совсем четко отражало то, чем они на самом деле занимались. Все помещения и коридоры были одинаковыми — светло-серые стены, темно-серые цементные полы, лампы дневного света и тонкие батареи, установленные еще до того, как Грейндж-Холл стал Воспитательным учреждением. Теперь они были отключены, поскольку, как объясняла миссис Принсент, Лишние не имели права на центральное отопление. Здание отличалось низкими потолками и трехслойными окнами, заделанными серыми ставнями, которые не только удерживали внутри тепло, но и закрывали внешний мир от воспитуемых. По периметру были установлены камеры — от их пристального внимания не ускользал ни один из посетителей, явившихся в Воспитательное учреждение. Благодаря этим камерам никому не удавалось ни войти, ни выйти из здания незамеченным.
Когда Анна увидела Питера, она как раз направлялась пополнить запасы в стенном шкафу — это было одной из обязанностей Старосты. В руках она держала список, в котором было подробно указано, сколько кусков мыла и тюбиков пасты израсходовали за месяц Лишние из ее спальни. На один кусочек мыла или тюбик пасты больше — и всем им придется трудиться сверхурочно, чтобы отработать растрату ценных ресурсов. Однако спальня Анны никогда не превышала выделенной им квоты, так что девушка чувствовала себя уверенно.
Проходя мимо Питера, Анна чуть сощурила глаза и с неохотой остановилась, только когда услышала собственное имя.
— Анна, — тихо позвал он, — Анна Кави.
В ярости девушка воззрилась на него.
— Лишняя Анна, — поправила она. — Ты находишься в Грейндж-Холле, поэтому, пожалуйста, не употребляй здесь слова из Внешнего Мира. И еще, пожалуйста, не надо притворяться, что ты знаешь моих родителей, поскольку, что касается лично меня, никаких родителей у меня нет.
Питер непонимающе на нее посмотрел, и Анна, почувствовав неловкость, опустила глаза, вперившись взглядом в туфли. Она не привыкла, чтобы ее так рассматривали.
— А здесь чего делают? — спросил он, поглядев на дверь изолятора.
— Здесь проходят медосмотр, — отрывисто произнесла Анна. — Проверяют состояние здоровья и дают вакцины от болезней. А еще взвешивают. Лишние обязаны заботиться о собственном здоровье, чтобы никому не докучать своими болячками.
— Я-то думал, что Лишним не полагаются лекарства, — удивленно поднял брови Питер. — Я полагал, что Лишним, наоборот, надо побыстрее сдохнуть.
— Понятное дело, Лишним не полагаются лекарства, — раздраженно произнесла она. — Вакцины не лечат, они предупреждают заболевания.
Анна поймала себя на том, что не может отвести взгляд от Питера, оторваться от темных, будоражащих ее глаз, бледной кожи, твердого подбородка. Девушка быстро заставила себя посмотреть в сторону.
— Мы — Лишние, и это значит, что наше воздействие на окружающий мир необходимо свести к минимуму, — вздохнув, сказала она. — Власти не желают нашей смерти. Они просто хотят, чтобы мы не распространяли болезни и оставались достаточно сильными, чтобы и дальше приносить Пользу.
— А ты приносишь пользу? — мягко спросил Питер.
— Конечно, — нахмурилась Анна. — Я собираюсь стать Ценной Помощницей. Из всех Лишних самыми полезными являются Ценные Помощники.
Питер молча кивнул, опустил глаза и тут же снова поднял их:
— У вас здесь компьютеры есть? Или библиотека?
— Компьютеры? — настороженно переспросила она, уставившись на новичка.
Девушка знала, что такое компьютеры. Миссис Шарп включала свой компьютер на два часа в день, чтобы посмотреть телевизионные программы и почитать новости. У миссис Принсент он тоже имелся. Анна ни разу в жизни и пальцем не дотронулась до компьютера. Да и как она могла — ведь каждый, уличенный в расточительном отношении к электричеству, изгонялся из Грейндж-Холла. Мысль о том, что новичок может знать больше чем она, не понравилась Анне.
— Нам не нужны компьютеры, — будто бы защищаясь, произнесла она. — И вообще, они тратят слишком много энергии. Это всем известно.
— Ну конечно. Какой же я дурак, — вздохнув, произнес Питер, притопнув ногой.
Анна вновь почувствовала, что ее так и тянет глядеть на этого крепкого, стройного парня. Казалось, он был преисполнен уверенности, энергии и любопытства, отчего девушка чувствовала беспокойство, но вместе с этим и интерес. Лишних учили быть послушными, безынициативными. При виде блеска в его глазах Анне казалось, что она смотрит на нечто запретное, она словно по собственной воле ныряла в омут, зная, что плавать не умеет, а течение будет быстрым.
