Теперь, взяв книгу, он открыл ее на «Семи сокровенных молитвах», единственном разделе, может быть, действительно исходившем от папы из Шарлеманя??? (что отнюдь не снижало достоинств остальной части книги). Отец Доменико опустился на колени лицом к востоку и, не глядя на страницу, начал молитву, которую полагалось читать в четверг и о которой говорилось, быть может и не случайно, что она «разгоняет демонов».
4Бэйнса ожидало в Риме много дел, особенно из-за отсутствия его помощника Джека Гинзберга, и Бэйнс не старался специально отыскать среди массы других бумаг записку Джека о мнении металлурга по поводу золотых слез. По крайней мере, временно Бэйнс рассматривал эту записку как личное письмо и, следуя строгому правилу, никогда не занимался личной корреспонденцией в рабочие часы, даже если работал не у себя в офисе, а, например, как сейчас, в номере отеля.
Тем не менее записка попалась ему на глаза на второй день, когда он принялся за работу, и поскольку Бэйнс не мог себе позволить, чтобы его отвлекало неудовлетворенное любопытство, которому можно было легко положить конец, он прочел ее. Слезы действительно оказались золотом, которое все вместе весило двадцать четыре карата и, таким образом, стоило на данный момент одиннадцать центов. Однако для Бэйнса они представляли собой грандиозный капитал (или, иначе говоря, потенциальное капиталовложение в нечто грандиозное).
Он с удовлетворением отложил записку в сторону и скоро забыл о ней — или почти забыл. Вложение капитала в чудовищные вещи составляло основу его бизнеса. «К сожалению, в последнее время цена на них упала», — подумал он с холодной злостью. Отсюда и возник его интерес к колдовству, который другие директора «Консолидейтед Варфэр Сервис» сочли бы чистым безумием. Но, в конце концов, если бизнес перестает удовлетворять, вполне естественно искать удовлетворения в чем-то другом. Безумцем, с точки зрения Бэйнса, был тот, кто пытался найти замену такими удовольствиями, как женщины, благотворительность, коллекционирование предметов искусства, гольф, которые совершенно не приносили удовлетворения. Бэйнс страстно любил свою работу, которая сеяла смерть и разрушения; гольф не мог заменить такую страсть — так же как охладить пыл художника или развратника.
Новый факт, с которым приходилось считаться, состоял в том, что ядерное оружие нанесло тяжелый удар по оружейному бизнесу. Конечно, еще процветала продажа мелкого оружия некоторым недавно возникшим малым государствам — «мелким» условно считалось вооружение, не превышавшее размеров подводной лодки. Но на первое место вышли термоядерный синтез и баллистические ракеты, грозя продлить двадцатилетний цикл мировых войн, чересчур разрушительных и самоубийственных. В таких условиях «дипломатия» Бэйнса состояла главным образом в раздувании локальных конфликтов и гражданских войн. Даже это оказалось весьма щекотливым делом; в невероятно запутанной политической обстановке игра в национализм могла привести к неожиданным результатам, потому что трудно предсказать заранее, не будет ли некая развивающаяся африканская страна представлять чрезвычайный интерес для одной или нескольких держав (когда-нибудь, конечно, они все станут ядерными державами, и тогда военная политика определенно упростится и формализуется).
Сама деликатность этих проблем приносила Бэйнсу своего рода удовлетворение. Он неплохо в них разбирался. К тому же в «Консолидейтед Варфэр Сервис» было много людей, имевших большой опыт в подобных делах, и он всегда мог обратиться к ним за помощью. Один из главных специалистов КВС находился теперь с ним в Риме — доктор Адольф Гресс, известный изобретатель особого универсального средства передвижения, «чессиконтера». Но теперь он представлял интерес как изобретатель нового секретного оружия — подземной торпеды, которая могла быстро передвигаться под землей и неожиданно появляться под любым сооружением, расположенным в радиусе до двухсот миль от ее пускового туннеля, если позволяла геология. Бэйнс предположил, что она может быть весьма привлекательной, по крайней мере, для одной из воюющих сторон йеменского конфликта, и не ошибся. Теперь он прилагал большие усилия, чтобы не связываться со всеми четырьмя. Задача оказалась весьма трудной еще и потому, что, хотя две йеменские клики стоили немного, Насер был таким же проницательным, как Бэйнс, а Файзаль, бесспорно, еще гораздо проницательнее.
Тем не менее, Бэйнс не обладал особым даром предвидения и хорошо знал это. Узнав о надвигающихся переменах в оружейном бизнесе, — после опубликования в 1950 году американским правительственным издательством тома, озаглавленного «Последствия применения ядерного оружия» — он постарался как можно скорее установить контакт с частной фирмой под названием «Мамаронек Ризерч Инститьют». Она представляла собой исследовательскую организацию, основанную выходцем из корпорации «Рэнд», и специализировалась на предсказании политических и военных конфликтов и их возможных последствий (некоторые из этих специалистов оказывались столь экстравагантными, что требовали привлечения к сотрудничеству независимых писателей-фантастов). Из архивов КВС и прочих источников Бэйнс поставлял для компьютеров «Мамаронека» материалы, считавшиеся иногда важными государственными тайнами различных стран; в свою очередь, «Мамаронек» снабжал Бэйнса красиво отпечатанными ксерокопиями докладов типа «Возможные ближайшие и отдаленные последствия блокады Израилем островов Фарос».
Бэйнс отбрасывал наиболее абсурдные варианты, но с крайней осторожностью, представлявшей собой полную противоположность консерватизму, потому что некоторые из самых странных прогнозов при ближайшем рассмотрении могли оказаться вовсе не абсурдными. Те из них, которые сочетали в себе внешнюю абсурдность со скрытой правдоподобностью, он отбирал, чтобы претворить их в реальные ситуации. Поэтому его интерес к Тэрону Уэру был вполне логичен и закономерен, ибо то, что практиковал Бэйнс, также буквально являлось оккультным искусством, в которое обычные люди уже не верили.
Послышался двойной звонок: вернулся Гинзберг. Бэйнс дал ответный сигнал, и дверь открылась.
— Роган мертв, — объявил Джек без предисловий.
— Быстро. Я думал, Уэру потребуется еще неделя, после того как он вернулся из Штатов.
— Неделя уже прошла, — напомнил Джек.
— Гмм? Да, действительно. Пока заставишь этих арабов раскошелиться, забудешь и про время. Ну-ну, подробности?
— Пока только то, что передает «Рейтер». Началось с пневмонии, которая перешла в cardia pulmonale — сердечную болезнь, вызванную долгим кашлем. Оказывается, у него несколько лет назад обнаружили шум в сердце с недостаточностью митрального клапана. Об этом знала только семья, и врачи уверяли, что ничего опасного не произойдет, если он не вздумает заниматься чем-нибудь вроде бега на длинные дистанции. Теперь предполагается, что последняя предвыборная кампания вызвала обострение, а остальное сделала пневмония.
