Экскурсантки замерли в недоумении.
— Стволовые клетки — особый тип клеток, ещё не дифференцировавшихся и, соответственно, имеющих потенциал преобразиться в клетки любых тканей организма. А поскольку стволовые клетки представляют собой вот такой универсальный строительный материал для организма, то они рассматриваются как способ излечения самых тяжёлых недугов, связанных с разрушением нервных тканей, в первую очередь, болезней Паркинсона, Альцгеймера, а также переломов позвоночника с разрывом спинного мозга. В организме среднестатистического взрослого человека содержится порядка всего лишь мизерное количество стволовых клеток, которые по своим характеристикам тождественны эмбриональным стволовым клеткам. Однако для современной медицины необходимы миллионы таких клеток — они всегда успешно дифференцируются в клетки сердечных мышц, нейроны и клетки крови. Так что нашим человеческим зародышам в полном смысле слова цены нет. Мы можем использовать их ради блага богатых пациентов. До четырнадцатого дня у эмбриона нет центральной системы, а значит, и чувств. Если мы может забирать органы у пациентов, головной мозг которых умер, и использовать их для трансплантации, то можно использовать и эмбрионы, у которых еще не развилась нервная система. Запомните, у эмбриона вообще нет морального статуса, поэтому он может быть товаром. Это просто органический материал, который чаще всего идёт на косметические средства для омоложения женщин. Разве вам не хочется, чтобы никогда не рожавшие шоу–красавицы стали ещё прелестней?
Полковница ещё понизила голос:
— Если вам заказали органы новорождённого, смело объявляйте матери и отцу о смерти ребёнка в родах, а им выдайте урну с прахом любого ампутационного материала, если они потребуют. Закон и подзаконные акты на вашей стороне. Фетоскопическая процедура целиком и полостью в ваших руках. Пишите любую псевдонаучную заумь. Всё равно никто не разберётся. Тем более что часто отец отказывается нести какую–либо ответственность за беременность женщины.
— Все мужики такие!
— Вы запоминайте, а не комментируйте! И всегда держите пистолет под рукой на службе.
— Вот и всё, девочки, сейчас я выпишу подтверждение на ваши распределения. Предупреждаю, у нас берут не всех подряд. Кому не нравится курортная зона, те отправятся служить в тайгу. Вы посидите пока за зеркальным окном в смотровой… Что там такое?
Кто–то возился и сопел за входной дверью в КПП.
— Дежурный на входе, доложить обстановку!
Но дежурный в штатском медленно попятился внутрь и мешком свалился на пол. С как–то странно скособоченной шеей. Кто–то пинком откинул его с порога.
— Мохначёв! — ахнула подполковница Маша. — Так рано этот бугай очухался после лошадиной дозы успокоительного! Да он ещё не в себе.
Мужчина и в самом деле напоминал вдрызг пьяного или нарка под кайфом. У него были движения, напоминавшие неуклюжие замахи орангутанга.
— Маша, где сейчас Мохначёва?
— Её как раз повели на третью случку.
Мутный взор Мохначёва застыл, и сам он как бы оцепенел на секунду. Затем ожил, по–обезьяньи с места перепрыгнул парапет и уселся на нём, как обезьяна на толстом суку, над столом полковницы. Потом намотал на кулак её кудрявые волосы и воткнул её красивую заколку ей в шею. Из сонной артерии брызнула на потолок струя крови с толстую вязальную спицу. Тут же раздались два негромких хлопка. Мохначёв свалился на пол. Замешкавшиеся охранники в форме санитаров надел ему на руки наручники… Пистолет в руках оцепеневшей Сидоровой с остекленевшими глазами буквально ходором ходил. Подполковница Маша подскочила к ней и бережно вынула оружие из скрюченных судорогой пальцев. Мусульманка через носовой платок зажимала запястьем рану на шее полковницы, пока не подоспели врачи. Полковница судорожно трепетала под простынёй на носилках, когда её помещали в машину медицинской помощи.
— Внутренние ворота закройте, идиотки! Меня никто из зэчек не должен видеть.
— Алевтина Матвеевна, что мне написать в бумагах девочкам?
— Беру на предвыпускную стажировку всех. Составь приказ, подпиши… Командир отделения стажёров — сержант Сидорова. Замкомандира — младший младший сержант Ахмедхзянова
* * *Цвели цветы и деревья. Небо голубело под ласковым солнышком. Стрекотали кузнечики, жужжали пчёлы и шмели. Река манила ухоженными пляжами. В природе и погоде никаких перемен. Только у нарядных девочек в отъезжающем автобусе с надписью «Дети» глаза горели жёлтыми искорками адского пламени, а пальцы непроизвольно сжимались, словно хватались за резиновую дубинку или ручку плети. А над всеми такими милыми девчатами витала костлявая тень Ильзы Кох, или фрау «Абажур из человеческой кожи». Ей удалось избежать петли от своих же фашистов. Садизм и извращённое душегубство Изьзы, или Эльзы, потряс даже эсесовцев. Существ, надо напомнить, не из самых человечных. Но этот номер не прошёл у её муженька, коменданта концлагерей Бухенвальда и Майданека. Фашисты его расстреляли. А Ильзу Кох выпустил на свободу из пожизненного заключения американский судья в их зоне оккупации. Наверное, для добрых дел и по доброте душевной. Американские судьи ведь такие гуманисты, почти как русские.
КОНЕЦ
