Владислав Изотов - Гражданин 19f

Ким так и продолжал лежать на своей полке, то предаваясь воспоминаниям, то размышляя о каких-то совершенно отвлечённых вещах. Незаметно для него улетучивалась боль, а мысли становились всё яснее. Наверное, уже давно наступил день, но в этой камере было совершенно непонятно, какое на поверхности время суток. Смена дня и ночи давно уже утратили былое значение, и человечество жило по искусственному, воссозданному Системой временному циклу. В колониях, подобных Финиксу, менялось хотя бы освещение — а здесь, в анклаве, и неба-то видно не было. Невероятных размеров массивы технических и жилых сооружений, вместе с переплетением многоярусных эстакад и мобильных платформ, устремлялись на километры ввысь и на десятки километров вглубь от поверхности планеты. Сами жители такого техногенного лабиринта придавали слову «поверхность» несколько иное значение: для них, этим словом именовался не давно утерянный в чреве метроплекса первоначальный уровень планетарной коры, а пространство за пределами чернеющей громадины анклава. Видел бы её Паркер…

Ким вздохнул, вспоминая старого приятеля. И где-то он сейчас?.. Вряд ли им теперь суждено когда-нибудь встретиться. Паркер покинул Финикс раньше Кима, почти три года назад, желая испытать удачу где-то на раскалённой глыбе Ригерии. Вестей от него всё это время небыло. Да и не мудрено; всё-таки, это не какие-нибудь три миллиарда километров, а несколько тысяч световых лет. Аппараты мгновенной «сверхсветовой» связи на Финиксе были доступны лишь высокопоставленным чиновникам и десятку толстосумов, но уж точно не обитателям трущоб. Но Ким не терял надежды на то, что когда-нибудь товарищ вернётся. Паркер был смышлёным и амбициозным человеком, а значит, вполне вероятно, на новом месте он устроился совсем не плохо. Правда, оппортунизма было в нём многовато, но кто не без грешка…

В очередной раз перевернувшись с живота на спину, Ким внезапно для самого себя осознал, что ему хочется есть. Державшая в оцепенении тошнота уже давно прошла, и, наверное, можно было вставать на ноги. Сколько же времени он пролежал?.. Жалко, что здесь нет часов, или даже чего-то отдалённо на них похожего…

— … Местное время — 10 часов 12 минут. Доброе утро, пользователь. — услужливо подсказал голос системы надзора.

— Ч-чёрт!.. — Ким от неожиданности вскочил с койки, но тут же осел, ударившись головой о стеллаж.

— Ты что, блин, мысли мои читаешь?!-!

— В соответствии с федеральным законом о регулировании иммиграции, системе локального надзора и оповещения предоставляется доступ к прямому каналу нейроскриптинга субъектов, пользующихся услугами временной миграционной инсигнии. При установке перманентной гражданской инсигнии, вам будет предоставлена возможность отключить эту функцию… — Всё так же спокойно ответил женский голос.

Просто замечательно. Теперь у них имеется полное право «вклиниваться» в чужие мысли и память.

Ким, потирая ушибленный затылок, вновь поднялся с кровати. Как только ноги коснулись прохладного пола, освещение комнаты резко улучшилось, будто темнота сама по себе «сжалась» в маленькие, жиденькие тени.

— Состояние вашего организма соответствует допустимым нормам. Несколько учащено сердцебиение. Имеется возможность провести корректировку…

— Не надо! Ничего, блин, не надо. — в сердцах сплюнул Ким, поправляя на ногах изоляционную плёнку, заменявшую здесь привычные носки из синтетического волокна. Фидель сказал, что всё будет готово к встрече до половины третьего, или, максимум, к четырём — если отец (как обычно) не поторопится. Оставшегося времени с головой хватало, чтобы позавтракать, привести себя в порядок, и… Дальше лежать на полке.

И хорошо, если в холодильнике уже лежит что-нибудь съестное — ведь в противном случае придётся топать в муниципальный кафетерий на тридцатом ярусе, или разбираться как работает пищевой синтезатор.

Ким осторожно дёрнул дверцу холодильной ячейки; к его счастью, на полочках были аккуратно разложены около десятка пакетов различного размера и несколько тёмно-коричневых термосов. Но вот незадача — все продукты были промаркированы на униязе. Хотя, какая разница, что сейчас есть — главное желудок набить. Вряд ли федеральные пайки скуднее той отвратительной белковой жижи, что со временем вытеснила соевые продукты на Финиксе.

— … Служба информационной поддержки при системе локального надзора и оповещения ОФС предлагает вам установить языковой модуль A 003-001-004 PY…

— … А почему нельзя было предложить этого раньше?.. — огрызнулся Ким с лёгким пренебрежением в голосе. Создавалось впечатление, будто «система надзора» просто издевается над гражданами: сколько раз в моменты, когда могла потребоваться помощь, «говорилка» упорно молчала? Или она работает только после десяти часов утра?.. Ким понимал, что излишне иронизирует, но такое положение вещей раздражало.

— Служба информационной поддержки предоставляет свои услуги в случае, если пользователь самостоятельно подаёт запрос. В противном случае, система ограничивается периодическими напоминаниями. Вы желаете установить языковой модуль?

— Валяй… — отмахнулся Ким, выгребая из холодильника несколько больших пакетов в серебристой фольге и пару «батончиков» в черной упаковке. Неужели, здесь и сладости входят в стандартный паёк?

— Инициализация языкового модуля запущена. Оставайтесь на месте.

Сознание будто угасло на секунду, проваливаясь в темноту, но затем быстро пришло в норму — лишь в ушах немного гудело (наверное, из-за скачка давления).

— …Установка языкового модуля закончена.

Ким взял один из пакетов, внимательно рассматривая маркировочные символы. С трудом верилось, но текст, мгновения назад отпечатанный на чужом языке, читался так легко, будто этот язык был знаком с детства… Так вот как Фидель «выучил» диалект Финикса там, в терминале. Ким невольно перекрестился. Чего только он не видел за последние полдня, но сейчас, факт «пересадки» чужого опыта заставил его конечности похолодеть. Ведь это прямая трансплантация данных в сознание. Сам факт того, что теперь память, разум — то, что раньше называли «душой» (а такие как Ким, и до сих пор называют), могли запросто вынуть, копировать, подменить или стереть, словно какие-нибудь электронные программы, было очень тяжело осознать. Почти сразу же система надзора поспешила рассыпаться в извинениях, уверяя, что после установки перманентной инсигнии вмешательство в сознание будет осуществляется лишь по согласию самого «субъекта». Трудно воспринимать такие утешения за чистую монету. Конечно, Ким знал, что в ОФС ему предстоит столкнуться с нейроскриптингом, но одно дело просто знать, а другое — прочувствовать на себе. В противном случае, всегда остаётся надежда, что всё обойдётся, и что не так страшен чёрт, как его рисуют.