Ознакомительная версия.
«Представители вольны сами решать, как относиться к Проволоке. Мы можем помочь. Можем бросить на произвол судьбы. Можем затеять какую-нибудь опасную игру…»
На сей раз слова Светополя донеслись до меня через плотную пелену боли и потому прозвучали глухо. Я остановилась и, упершись руками в колени, тщетно пыталась отдышаться. Что делать теперь, я не представляла. Я вообще не понимала, что я такое в данный момент и уж тем более где нахожусь.
«Можем бросить на произвол судьбы. Можем затеять какую-нибудь опасную игру…»
Звук, сверлом ввинчивающий в мой мозг, смолк, и слова, сохранившиеся в памяти, прозвучали очень четко. Пытаясь отделаться от них и хоть как-то привести мысли в порядок, я выпрямилась и хотела оглядеться, чтобы решить, куда пойти, но мой взгляд, устремленный для начала вперед, так там и остался.
Прямо передо мной кто-то стоял и неотрывно смотрел на меня. Меня едва не свалило с ног волной тошнотворного ужаса.
Впервые после той давней встречи, ознаменовавшей собой начало потусторонних событий, я видела его так близко. Дорогой серый костюм, белая рубашка, безукоризненно повязанный черный галстук. И звериная голова, увенчанная выгнутыми рогами.
– Муфлон, – сорвалось у меня с губ.
Я не могла двинуться с места. В голове не осталось ничего, кроме безотчетного, всепоглощающего ужаса.
Муфлон поднял голову и завопил.
Мне доводилось слышать, что в момент смертельной опасности или даже просто сильного накала эмоций человеческий организм показывает самые настоящие чудеса. Люди развивают огромную скорость, демонстрируют необычайную силу и так далее; все это давно известный факт, легко объясняемый научно. По идее, логично и то, что организм реагирует не только на сугубо реальную опасность как, например, быть сбитым машиной, раздавленным бетонной плитой и тому подобное, но и на опасность, которую рисует ему разум. То есть я могу сколько угодно рассказывать о Муфлоне, и кто-то может отмахиваться от меня, заявляя, что я говорю о несуществующем и, значит, являюсь готовым клиентом для психиатрической больницы, но организму-то моему, в сущности, плевать, насколько и с чьей точки зрения реально происходящее. Главное то, что разум знает – опасность есть, и организм принимает эту информацию как должное, не трудясь ее анализировать. Как, кстати, и следует поступать.
Только этим можно объяснить, что я, будучи в почти бессознательном состоянии, рванула в обратную сторону и понеслась прочь. Я очнулась уже на сумасшедшем бегу и даже не сразу сообразила, что происходит. Лишь через несколько секунд – я не остановилась ни на мгновение, – я осознала, куда и почему бегу, но лучше бы этого просветления вовсе не было.
Я была уверена, что умру. Если не от Вопля, то от страха. Нестись вперед, видя перед собой нарастающую тень Муфлона – это было даже страшнее, чем когда я стояла прямо перед ним.
Но такой бег не мог продолжаться долго. И Муфлон, конечно, не бежал за мной. Он просто приближался, вне зависимости от того, куда и с какой скоростью я мчалась.
Мне плохо помнится, что произошло дальше. Видимо, на дороге очень некстати попался камень или еще что-то, и вся моя жизнь последнего времени вместе с историями и советами Мефистофеля и Авторитета, а также замечаниями Тирана и Светополя, свелась к этому злосчастному препятствию, попавшемуся мне под ноги. Я споткнулась и грохнулась наземь.
Я не пыталась подняться. Прекрасно зная, что Муфлон стоит у меня за спиной, я обхватила голову руками в безумной попытке хоть как-то ограничить действие Вопля, но все было тщетно.
Еще никогда он не раздавался с такой чудовищной силой. Мне показалось, что голова моя плавится изнутри под диким напором всесокрушающего, пронзительного и поразительного в своей мощности звука. На деле, должно быть, это длилось считанные секунды, но мне все говорило о том, что смерть будет долгой и мучительной – да и как могло быть иначе при ощущении такой боли? Пережить подобное было выше человеческих сил, какие бы чудеса изобретательности они порой ни показывали. Осталось только одно желание – чтобы все поскорее закончилось…
И оно действительно закончилось.
Вопль смолк.
Я не без труда приоткрыла глаза. Перед ними плясали огненные искры. Голова нещадно ныла. Но все-таки я оглянулась через плечо и обомлела: между мной и Муфлоном стояли Тиран и Светополь.
Поначалу в моем воспаленном болью разуме мелькнула безумная мысль о самопожертвовании. Потом, правда, мозг поторопился исправиться и осмыслить все под другим, более правильным углом. Вовсе никто не собирался никем и ничем жертвовать, но как было странно, что хоть кто-то не только в этом мире, но в любом, способен не бояться Муфлона! Теперь я прекрасно помнила, как опасался его Мефистофель. И как Авторитет, хоть и говорил пафосные речи, старался зря на пути ему не попадаться.
Все это совсем не вязалось с тем, что я видела в тот момент. Тиран и Светополь встали на пути Муфлона в буквальном смысле этого слова, и если Тиран просто замер недвижимым изваянием, то Светополь даже вытянул руку в сторону, как бы говоря, что дальше Муфлон не пройдет. Около его пальцев плясали темные тени… Или это мне уже казалось.
Он поднял голову и посмотрел на Муфлона жестким, угрожающим взглядом. Все то темное, что я замечала в нем прежде, вдруг разом отразилось в его обычно мягких глазах. А на его губах застыла жестокая улыбка.
Я посмотрела на Тирана. Он был такой же, как всегда – невозмутимое, холодное лицо. Черт возьми, в них обоих не было и тени страха!
– Лучше уйди, – сказал Светополь, не переставая улыбаться.
И Муфлон ушел. Действительно ушел. Силуэт, увенчанный рогами, постепенно отдалялся все дальше и дальше, пока совсем не исчез в вечерней мгле.
Тиран и Светополь присели передо мной, один из них положил руку мне на плечо, пытаясь придержать меня. Как и в прошлый раз, когда завеса фальшивой реальности рассыпалась разноцветными осколками стекла, я, вцепившись не то в Тирана, не то в Светополя, разразилась рыданиями.
Глава X: Преддверие обмена, Голоса на мосту и прощание с Представителями
Местность, замаячившая у меня перед глазами, напоминала фантастический заброшенный город, в котором оставшиеся немногие люди навели свои порядки и установили свои законы. Во всяком случае, именно такую ассоциацию вызвала у меня эта темная улица. По обе ее стороны высились обросшие мхом блочные дома с грязными потеками на стенах, из соседних переулков доносились редкие приглушенные звуки – скрип, стук и лязг металла. Недалеко журчала река, но этот звук тоже был мрачным и пугающим. Здесь царила давящая атмосфера, казалось, возможностей выжить в этом городе немного. Будто бы из-за угла вот-вот выскочит какое-нибудь мутировавшее чудовище. Или вполне нормальный человек, но обязательно с оружием и навязчивым желанием пристрелить того, кто дерзнул сунуться на улицу в неположенный час.
Ознакомительная версия.
