Несчастие, пожалуйста, прости,
Что ты меня, как стебель, не сломило.
Не знало ты, что суждено мне было
В предчувствии надежду обрести.
В предчувствии рассветного стиха,
Который к дому медленно подходит,
Как будто выплывают на восходе
Деревьев полусонные верха.
И пусть еще на улице темно,
И за антенны зацепилась туча...
Начало городского многозвучья
Уже течет в открытое окно.
Прости, что я переступил порог
И полон света, новый день встречая,
И что живу, уже не различая,
Где жизнь моя, а где заветный слог.
И пусть я совершенства не достиг,
Я счастлив тем, что мной повелевала
Обманчивая близость идеала,
Который бесконечно многолик!
Проснутся здесь тысячи душ на заре,
Но кто во дворце, а кто-то в норе.
А нам нет места, милый. А нам нет места.
Прекрасной казалась нам эта страна,
Ты в атлас взгляни - не исчезла она.
И нет нам туда дороги, милый, и нет нам туда дороги.
На сельском погосте растет старый тис
И расцветает весною без виз.
На что паспорта не способны, милый, на что паспорта не способны.
Сам консул изрек, не подняв головы:
"Раз нет паспортов, все равно, что мертвы".
Но мы еще живы, милый, мы еще живы.
Пошел в комитет, a там вежливый клерк
Сказал: "После дождика, может, в четверг".
А куда нам сегодня, милый, куда нам сегодня?
На митинг забрел - глас толпы был таков:
"Их пустишь, так сами уйдем без штанов".
Это о нас с тобой, милый, это о нас с тобой.
Гром слышался с неба, и пела там медь,
Но голосом Гитлера: "Смерть всем им, смерть!"
И это про нас, милый, и это про нас.
Я пуделя видел в жилетке зимой,
Я видел, как кошку звали домой.
Вот так бы немецких евреев, милый, вот так бы немецких евреев.
Хожу я к причалу - считаю там дни,
На рыбок гляжу, свободны ль они?
Всего в трех шагах, милый, всего в трех шагах.
Вороны слетелись в заснеженный парк.
Живут без политиков, карр, себе, карр...
Потому что они не люди, милый, потому что они не люди.
Приснился мне дом и в нем тьма этажей,
И сотни там окон, и сотни дверей.
Но где же там наши, милый, где же там наши?
Стоял на равнине, сияла звезда,
И сотни солдат - туда и сюда...
Это по наши души, милый, это по наши души .
Таверна Джона, Джо притон -
Мы пили чистый джин.
Кто с Маргарет ушел наверх,
А кто, увы, с Катрин.
Разбившись по парам, как с мышкою кот,
Играли бездомные ночь напролет.
Там Нэлл - подружка моряков
И волоокая Мэг
Раскрыли мне объятья, но
Я не ищу ночлег.
Мне клетка эта не под стать -
Хандрить и старость коротать.
Рыдают соловьи в садах,
Где матери наши - нагие.
Сердца, разбитые нами давно,
Сердца разбивают другие.
Слезы везде. В море дна не видать.
Пусть за борт текут. А мы будем спать.
Амьен диктует вам одно:
Что вы должны туда прибыть. И ниже:
Судьбы там вашей ткется полотно,
И завершится все в Париже.
Усталый миг Судьбы. Он узнан наяву
Гирляндой снов и той любви кипеньем.
В который раз услышав: "Я люблю..."
Не вздрогнешь, отдаваясь рук его теченью.
Он будет зол, возможно, как давно...
А после будет нежен, как бывало...
Но это будет старое кино.
Что, впрочем, удивит вас. И немало.
Амьен диктует вам одно, и точка:
Что вы должны туда прибыть. И в срок.
Чтобы судьбы остаток старой оболочкой
Мог тихо пасть и лечь у ваших ног.
Лишь раз взглянув в глаза друг друга
И ощутив укол в душе,
Ты вспомнил, как протяжна фуга,
Та, что звалась Мари Туше?
Ты вспомнил, но, боясь той боли,
Забыть об этом предпочел.
Ведь знал: не будет в тех объятьях воли.
Забудешь все. И сон, и дом.
Ты понял, что не будет срока
Любви той старой, вспыхнув вновь.
Что, погрузившись в море рока,
Увидишь жизни окоем.
Но избежать нам не удастся
Того, что соткано давно.
И там же будет растекаться
Тобой пролитое вино...
