Александр Селин - Видеоунтерменш

– Ты уверен, что Афанасьеу не скопировал эти три листа, пока вез их из Историко-архивного?

– Не скопировал. Теперь уверен. И кажется, могу объяснить почему. Убежден, что у нашего кубанского казака настолько плебейская родовая ветвь, что он перед скуфетью испытывал страх, да и только. Какие уж там копии! Если, конечно, вообще успел рассмотреть чертежи. Апоков – хороший психолог: узрел в казачке законченного холуя, а поэтому именно его и послал в историко-архивный. А вот мне… честно говоря…

Роман повернул голову. Его было не узнать. Лицо потемнело, зрачки расширились. Глядя в глаза Сергею, он увидел ответный, доселе незнакомый ему взгляд. Словно молния проскочила между ними, бросив на стены огромные тени. Лицевые мышцы у обоих напряглись. Свет от настольной лампочки задрожал, создавая эффект стробоскопа.

– Я уберу… листки… пожалуй, – произнес Роман тихо.

– Куда ты их собираешься… убрать? – не двигая губами, прошептал Сергей.

– В стол положу…

– Нет… не стоит…

– Убери руку с листков! Убери! Я кому сказал?!

Роман толкнул Сергея, и так сильно, что тот упал со стула, но тут же вскочил и сделал точно такой же ответный ход. Роман оказался на полу. Ни слова больше не говоря, они встали друг напротив друга и надолго застыли под зловещее тиканье настенных бабушкиных часов. Наконец, уловив секундную расслабленность Сергея, Роман сделал шаг вперед, быстро провел захват и бросок через спину, с грохотом уронив тело плохо сгруппировавшегося противника. Сам же ринулся было к столу, к чертежам, но тут же был сбит. Не вставая с пола, Сергей удачно провел подсечку, после чего Руденко ударился лбом о выдвинутый ящик стола. Из разбитой брови закапала кровь. Сцепившись, они покатились по полу, и никто не мог зафиксировать победного положения, поскольку силы были примерно равны. Уронили торшер, затем врубились в сервант с посудой. Порезав локти об осколки разбившихся чашек, продолжали борьбу, не подпуская друг друга к чертежам. Наконец Роману удалось отшвырнуть Сергея. Тот сильно ударился затылком о стену, осел, опустил руки и, как показалось Роману, потерял сознание… Быстро подскочив к столу, Роман свернул чертежи и стал искать глазами сумку или пакет, в который можно было бы их положить. Наконец увидел свой же раскрытый чемодан. Но рядом с чемоданом уже стоял Садовников, направив на противника восьмизарядный «Вальтер».

– Положи чертежи на стол, – хриплым голосом проговорил Сергей.

Роман положил.

– Отойди от стола на три шага!

Роман отошел. В это время раздался продолжительный звонок в дверь, а затем интенсивный стук.

– Иди открывай, – прошептал Роман. – Это твоя квартира…

– Пойдем вместе…

Осторожно, без шума, они подошли к входной двери и прислушались. Опять звонок. И опять забарабанили в дверь.

«Если что, стреляй!» – жестами изобразил Роман, указав на «Вальтер», который Сергей по-прежнему держал в руке.

Сергей кивнул. Опять стук.

– Сережа! Это я, Зоя Федоровна, соседка снизу! Ты слышишь?

– Слышу, – отозвался Сергей.

– Вы что там, с ума сошли?! В три часа ночи пляски затеяли! У меня люстра ходуном ходит!

– Извините, Зоя Федоровна, больше не будем.

Друзья вернулись в комнату. Сергей убрал «Вальтер» обратно в руденковский чемодан. Оба уселись рядом на диване. Друг на друга не смотрели. Каждый желал себе провалиться сквозь землю от стыда.

– Спасибо твоей Зое Федоровне, что остановила нас. – Роман наконец нарушил тишину. – Что это со мной было?

– Наверное, то же самое, что и со мной. – Сергей закрыл лицо руками.

– Вот она… Вот она, сила владимировской скуфети. Вот, оказывается, как искушает, подлая. Вот что значит – гены. Не ожидал я такого от себя. Неужели у меня в дальних предках были воеводы или князьки, желавшие ее заполучить?

– А фамилия у тебя вроде бы как не знаменитая, хохляцкая… Всего-навсего Руденко, – усмехнулся Сергей.

– Да и у тебя не бог весть что… Не из графьев. Хотя… Фамилии начали раздавать совсем недавно, всего лишь четыре века назад… Ладно, Серега, прости. Впредь обещаю, что буду держать себя в руках. Больше на эту чертовщину не поведусь.

Сергей не ответил, только кивнул.

– И вот еще что, Серега… Я днем был не прав. Теперь передумал… Нам обязательно надо воспользоваться приглашением Александра Завеновича и в пятницу поехать на Селигер. На корпоративный отдых «Видео Унтерменшн»… Апоковскую папку я починю, возьму с собой и буду там ходить с ней у всех на виду, размахивая…

– С ума сошел! Нас же утопят, убьют…

– Пусть лучше убьют, чем вот так жить дальше. От каждой тени шарахаться. Разумнее всего – ускорить развязку. Конечно же, «Вальтер» возьму с собой.

Сергей достал из аптечки вату, йод и пластырь. Стали обрабатывать раны.

– А сегодня предлагаю поступить следующим образом, – успокоившись, начал рассуждать Сергей. – Ты идешь спать. Я же, поскольку выспался, посижу, поработаю над рок-оперой. Все-таки обязан… Теперь для того чтобы ни у одного из нас опять не возникло нездорового интереса к чертежам, спрячем их в маленькой комнате. Она запирается на два замка. Вот два ключа. Один – тебе, другой – мне. Открыть дверь сможем только вместе. Далее, завтра же отправимся в банк. Это рядом. У них там есть ячейки для хранения с двумя кодами. Один код будешь знать ты, другой – я. Туда и положим чертежи. В одиночку никто из нас не сможет их изъять.

– А если одного из нас убьют на корпоративном отдыхе? – задумался Руденко. – Надо сделать так, чтобы оставшийся в живых смог бы распорядиться скуфетью. Мне кажется, это будет справедливо. Я, например, совсем не против, чтобы ты завладел чертежами в случае моей кончины. Как же ты тогда узнаешь мой шифр? Надо оставить хотя бы теоретическую возможность для борьбы с этими подонками.

– Хорошо, – согласился Сергей. – Тогда каждый из нас сделает у себя на животе татуировку в виде своего шифра. А потом, если вернемся, придумаем что-нибудь цивилизованное. Оформим завещание или что-нибудь в этом роде.

– Лады.

«Надо же, до чего измельчали люди и обстоятельства к концу двадцатого века, – с горечью думал Сергей, сидя за столом при ламповом освещении. – Математик Эварист Галуа в ночь перед роковой дуэлью разрабатывал теорию групп. Михаил Булгаков, будучи неизлечимо больным, заканчивал роман «Мастер и Маргарита». Умирающий Вольфганг Моцарт создавал свой знаменитый реквием… А я, Сергей Садовников, накануне возможной гибели вынужден писать рок-оперу для Болгарина…»

Сергей отвлекся от своих черновиков и представил, что будет сказано в хрестоматии или сборнике «Жизнь замечательных людей» о его последней нетленной работе: «В последние дни своей жизни выдающийся сценарист Сергей Викторович Садовников решил попробовать себя на другом поприще, в жанре рок-оперы. Он очень любил эстрадного певца Филиппа Болгарина, восхищался его талантом и был уверен, что именно в соединении неординарной авторской мысли и удивительного тембра популярного исполнителя должен родиться настоящий шедевр. Как свидетельствуют друзья сценариста, работая над рок-оперой, Сергей Викторович очень спешил, писал по ночам. Он словно предчувствовал близкую кончину. И действительно, неумолимо приближался тот роковой день, когда холодные волны озера Селигер поглотят его тело… Когда тело было извлечено из воды, то на животе погибшего была обнаружена странная татуировка. Всего лишь несколько цифр. Литературоведы, изучавшие творческое наследие Садовникова, до сих пор не могут прийти к единому мнению о том, что означают эти цифры. Тем не менее современные молодые люди, посещающие эстрадные концерты, считают эту последовательность цифр счастливым кодом, кодом таланта. Изображают последовательность на футболках, банданах и фанатских транспарантах…»