Алексей растерянно побренчал старыми ключами на брелоке и нажал кнопку звонка. Открыл Димка. Ни дать ни взять — капиталист в чистом виде. Спрут-эксплуататор. Рубашка, галстук. В зубах — дорогая сигарета, в свободной руке — роскошный блокнот с деловыми записями.
— С чего это ты вдруг? — спросил Алексей, озадаченно разглядывая металлическую коробку двери.
— А как же? — вполне серьёзно отвечал ему Димка. — Самое время… А то, знаешь, кое-где уже ходят по квартирам. Откроешь — а там толпа такая! Свяжут тихонько, не увеча — и давай мебель выносить… А что ты с ними сделаешь? Вырубить нельзя, стрелять — тоже…
— Хм… — Алексей всё ещё качал головой, диву давался. — Слушай, но ведь это же, наверное, недёшево стоит… Где ты столько денег-то берёшь?
Сын нахмурился и с гулким звуком, отдавшимся неприятным воспоминанием в костях Колодникова, закрыл страшенную дверь.
— Я ж тебе говорил уже: на квартирах сижу…
— Позволь! Но ведь ты же, как я понимаю, их не на свои скупаешь…
— Понятно, что не на свои, — недовольно сказал Димка.
— Так что же — на зарплату двери навешиваешь?.. — не отставал наивный Колодников.
— Какую зарплату? — оторопел Димка. — Да не, па… Тут всё просто… На руки даём одни бабки, а в договоре пишем другие. И нам навар, и тому, кто продаёт… А то наложка до трусов разденет… Ну, тут и я, типа, срубаю… по мелочи.
— Та-ак… — протянул не без ехидства Колодников, сбрасывая туфли. — А как на такие штучки смотрит Святое писание?..
— Как смотрит? — не понял Димка. — Нормально смотрит. Про это даже притча есть…
— С ума сошёл? — сказал Алексей. — Какая притча?
Димка вроде бы слегка обиделся. Нахмурил брови и вынес из своей комнаты уже слегка потрёпанную толстенную Библию.
— Вот… — сказал он, не глядя разнимая книгу на самой длинной закладке. — Вот отсюда, с пятого пункта…
— Не пункта, а стиха, — проворчал Колодников, принимая раскрытую книгу и поправляя очки.
«И призвав должников господина своего, каждого порознь, сказал первому: сколько ты должен господину моему? Он же сказал: сто мер масла. И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее напиши: пятьдесят…»
— Погоди, погоди!.. — всполошился Колодников. — Это что?.. Это где такое?..
— От Луки, — невозмутимо отозвался Димка.
— Что?.. А! Ну да… Верно, от Луки… — И Алексей в смятении продолжал читать странную притчу, на которую он как-то раньше не обращал внимания.
«Потом другому сказал: а ты сколько должен? Он отвечал: сто мер пшеницы. И сказал ему: возьми свою расписку и напиши: восемьдесят. И похвалил господин… — моргая, читал Алексей, — управителя неверного, что догадливо поступил…»
— А! Ну так написано же: «неверного»!.. — обрадованно и в то же время как-то не слишком уверенно сказал он.
Димка наморщил лоб.
— Ну так это… Он же когда был неверным?.. Типа, когда имение господина… как это?.. расточал… А когда стал расписки брать… тот его похвалил, типа…
Обескураженный Колодников пробежал страницу до конца и, не найдя, что ответить, молча вернул книгу сыну.
— А… мама где? — спросил он.
— Наверху… — Димка указал на потолок. — По телефону тёть Марине звонит… — Он унёс Библию в свою комнату и вскоре вышел, бренча связкой каких-то не виданных ещё Колодниковым ключей. — На вот… Это — от верхней двери, а это — от нижней… А старые эти свои — выбрось…
Вернувшаяся сверху Александра сильно расстроилась, узнав от Колодникова, что ему так и не удалось выяснить, когда же наконец издательство намерено заплатить за корректуру. Даже всплакнула слегка.
— Мам… — лениво и укоризненно басил выглянувший на плач Димка. — Ну чего ты, мам?.. Это ж не деньги…
— Дело не в деньгах… — всхлипывая и утираясь, отвечала Александра.
— Дело в принципе, — не удержавшись, вставил мрачный Алексей.
— Просто каждый труд должен быть оплачен… — твёрдо сказала она, промакивая платочком уголки глаз. — Просто по справедливости…
О Господи! Мало ей справедливости!.. Колодников встал и прошёлся по комнате, сосредоточенно поглядывая то на сына, то на жену, то на иконку Пречистой Богородицы Боголюбской над супружеским ложем.
— Саш… — решился он, покряхтев. — Насчёт денег Димка прав… Во-первых, это не деньги, во-вторых, чует моё сердце, в любом случае тебе их не заплатят… — Он помялся, сердито подвигал губами. — Кстати, о сердце… Вчера ночью у тебя сердце сильно схватило?..
Александра, вмиг утративши несчастный вид, с подозрением въелась глазами в мужа — как в старые добрые времена. Не обнаружив насмешки в его взгляде, несколько смешалась.
— Сильно… — сказала она и на всякий случай поджала губы. — А что?..
Димка оглядел родителей и, найдя ситуацию вполне мирной, двинулся в свою комнату.
— Хоронили сейчас одного… ну, из вчерашних, — хмуро сказал Алексей, дождавшись, когда сын прикроет за собой дверь. — Инфаркт…
— Как инфаркт?
— А так… — Колодников прерывисто вздохнул. — Довёл, надо понимать, кого-нибудь до инфаркта — ну и вот… И у меня вчера мотор забарахлил… Впервые в жизни…
Александра стояла перед ним бледная с огромными глазами.
— То есть?.. — еле слышно выдохнула она.
— То есть даже для нас ничего ещё не кончилось, — сдавленно сказал Алексей. — И ещё неизвестно, что сегодня будет ночью…
— Дима!.. — вскрикнула внезапно Александра.
Дверь малой комнаты распахнулась, и в коридоре вновь возникла встревоженная Димкина физиономия.
— Дима, ты как себя вчера чувствовал?
— Нормально… — с недоумением вглядываясь в лица родителей, вымолвил тот. — А что?
— С сердцем у тебя всё в порядке было?
— Ну!.. — помаргивая и соображая, к чему этот странный разговор, осторожно проговорил Димка.
— Нет, ничего… Я просто так спросила…
Сынуля помедлил и, ничего не поняв, скрылся озадаченный. Александра посмотрела на Колодникова. Тот развёл руками.
— Молодёжь… — сказал он, как бы извиняясь. — Это у нас чуть что — психозы, неврозы… А у них попросту. Бац ногой по морде — и никаких тебе переживаний!..
Несколько секунд прошло в тревожном молчании.
— Да, и ещё одно… — покряхтывая, добавил Алексей. — Говорил сейчас с одним из домоуправления… Работать некому. Возможно, скоро воду отключат… До первой аварии, говорит, работаем…
Александра со стоном опустилась в кресло.
— Уезжать надо… — сказала она наконец. — Пока не поздно…
* * *
«Поздно…» — Алексей Колодников понял это, стоило ему только взглянуть издали на толпу, клубящуюся возле здания автовокзала. Соберись такая громада на митинг, это уже называлось бы революционной ситуацией. Не было даже смысла протискиваться в помещение, чтобы полюбоваться на плакатики в окошечках, извещающие, что на ближайшие дни билетов нет и не предвидится. Колодников круто повернулся и направился к железнодорожным кассам, заранее уверенный в том, что увидит там то же самое.
