– Кябир! Хорош, а?! На квартал уже отошли, а ты все рычишь. Типа самый бдительный, да? У-у, рожа! Кстати, че морда грязная? А, примерзло… Ну-ка, дай… Вот. Теперь ниче, фасонистый. Так и ходи, понял? Не помой свой Дом и хозяина, ракушка. «…И красил масть пацанской зэчкой…»[147] А то вон Кирюха щас придет, и че? Скажет, и Дом у вас помойный, и пес вон бегает грязный. Чмо, наверное. А от пса до хозяина… Так. – Хозяин расслышал, наконец, сам себя. – Че я там ляпнул? Кирюха придет? Ну что ж, давно уже болтаем, пора и дело сделать, да, сучий сын? Тогда пока, меным алтыным, пойду скомплектуюсь…
Спустившись, Ахмет принялся собираться в дорогу, рассчитывая на неделю. Закончив, заперся в своей комнате и приготовил десять аммоналовых шашек – одну здоровую, граммов на восемьсот, пару на двести – двести пятьдесят, а остальные маленькие, под воронку, – прошибать дыры и замки. Пока ковырялся – уже обед, из подвала поднялись вкусно пахнущие свежими опилками Серб с Почтарем и толкаются возле умывальника. Прошел на кухню – у-у, запах какой!
– Че там пахнет так?
– Собрался куда-то?
– Собрался. Полторы недели, все уже сложил, ниче не надо. Пахнет-то чем?
– Да решила гуся запарить, вас, поди, достала уже шкварка, да? Че им висеть, уже вон Новый год скоро, а мы ни одного еще не снимали, хоть поедите вкусного.
– Еще тарелку ставь.
– Что, ждешь кого?
– Жирик зайдет.
– О-хо-хо, – задумалась жена. – Только его нам и не хватало. Я ж гуся только половину отрубила, щас прорва-то эта все сожрет, едва усядется… Так, ладно, че-нибудь придумаю. Пить-то будете? Хотя куда там пить, в дорогу-то…
– Да достань, выйдем-то к вечеру только. Если выйдем.
Домашние расселись вокруг огромной миски с дымящейся горой картошки, только хозяин все слонялся с кухни в коридор, не торопясь занять свое место у торца. Видимо, надоело – скинул бушлат и сел, бурча что-то навроде «да и хер с ним, нам больше достанется».
Почти успели спокойно пообедать, Кирюха приперся чуть позже, удовольствовавшись в результате самым скромным куском вяленой гусятины с подостывшей картошкой. На столе появился пузырь с мутноватым самогоном. Домашние Ахмета накатили, безмолвно переглянулись с хозяином: «Это че, посидим малехо, или терка?» – «Терка». – «А, ну ладно. Жаль», – и отправились вниз, зашивать новую баню. Жена выставила чай и тоже растворилась в хозяйственных закутках, время от времени грохоча своими склянками то за одной, то за другой стеной. Хозяева сползлись к печке, развалились в удобных опелевских сидухах, протянув ноги к жаркой амбразуре. Ахмет налил по паре пальцев, закинулись. Пожевали капусты.
– Че, пора, считаешь?
– Да думаю, да. У тебя как, срочняков никаких не висит на жопе?
– Да нет вроде. Баню без меня доделают, товар баба выдаст, если че.
– У меня тоже все вроде ништяк. Я смотрю, график вроде устаканился – через два дня на третий большой приход, по три рожка собираем.
– А эти два дня?
– Да так, ни шатко ни валко – рожок, и то хорошо, коли целый. Дровяные да рыбаки в основном.
– Ну, все не залупа на ацетоне…
– Ну да, так оно… Тут еще бизнесок нарисовался.
– Типа хранение?
– Ну да. Подвал-то – охереть, заблудиться можно. Орех молодец, проявил инициативу, а то так бы и телились. Одну сторону коридора подшаманили, там типа отсеки такие, пятера за неделю, нормально.
– И че, много народу?
– Да как придем, вторую сторону делать буду.
– Холодный если кому нужен будет, ко мне посылай.
– Кому зимой холодный-то?
– Да летом.
– А-а. Ладно… Ну, будем живы?
– Давай.
– Х-х-ху… Эх, крепка савецка власть!
– Магомедычева, яйцом чищена. Че не заедаешь-то? Налегке желаешь остаться? Тебе все равно меня ждать придется, я эти ваши лыжи, сам знаешь…
– Берешь кого?
– Витьку, думаю, – все же сказал Ахмет, весь день до этого метавшийся, брать – не брать. А ведь уже почти решил идти один. Сердце шептало: не надо тащить своих, чуяло лажу; однако доля Дома увеличивалась существенно, и Ахмет позволил жабе говорить от своего имени, отмазавшись сам от себя: типа, четыре-пять опытных людей при пулемете, кто нам че сделает? Да и жопа, может, только мерещится, четко, однозначно сердце ведь не сосет… – От тебя кто? Немец?
– Не. Он на Доме останется.
– Да, на такого можно Дом оставить. Я вот тоже Серба дернуть не могу.
– Возьму Дениску молодого. Я так посмотрел, он хоть и молодой, а с башкой дружит. Он сейчас лежит за этими, пасет.
– Не устанет раньше времени? Этих гасить, да сколько он у тебя уже в секрете лежит?
– С утра. Ну, скажем так, он после этого всего пройдет лишь в два раза быстрее тебя и только в три раза дальше. С двумя твоими грузами.
– Да ну. Терминатор какой-то прям.
– Такие войска, не то что ты, увалень.
– Лишь бы не зацепило, пока автайкиных прессовать будем.
– Сплюнь… Ну че, по последней?
– По крайней. Ну, будь…
– Ф-фу… Ох, хорошо пошла… Ладно, я тоже пошел. Так, давай часы сверим. Тринадцать пятьдесят одна.
– Тоже.
– Ну, все. Восемнадцать – тридцатая школа, слева, за пожарным выходом. Хозяйка! – гаркнул Жирик в сторону дверей уже своим обычным веселым басом. – Спасибо, накормила! Как у мамы!
К шестнадцати Ахмет спустился в подвал, забрать Витьку наверх. Баню расположили точно по центру, оставив два прохода по бокам; так не грелись боковые стены подвала, выдавая в ИК четкое пятно, зато грелась часть пола в спальнях и кухне. Затхлость подвального воздуха сменилась праздничным, свежим духом хорошо просушенной липы, парни весело стучали молотками – Витек обшивал, Серб правил на наковаленке гнутые гвозди.
– Шабаш, парни. Закуривай. Вводная.
– Я на Доме, как всегда, – заранее дуясь, протянул Серб.
– Да, Серег, – отрезал Ахмет. – Вторая новость тебе понравится еще меньше. Дней восемь расчетное. Причем. Если, с завтрашнего рассвета, хоть одна рожа покажется – никаких нежностей, сади без экономии, хоть на полкоробки. Тащишь наверх ящик, снаряжалку, все рожки собираешь, клемму с аккумулятора не снимать вообще – пока не приду. Эргэохи собрать все.
– Че-то серьезное ожидается?
– Нет. Но, сам знаешь, все возможно. Мы с Жириком идем прессовать автайкинских. Это сегодня; через два часа мы с тобой, Вить, выходим. У Мирохи люди при деле, у Нигмата тоже пошли груз встречать, так что им не особо до наших междусобойчиков, но лучше подстраховаться. Они оба будут в курсе – ихние сунуться не должны. Жириновские тоже все будут заняты, тем более они в курсе, что мой Дом будет на тревоге, и никто ихний не припрется по-любому. В общем, Серег, хуячь на каждый шорох и патрона не жалей, если кто лезет – чужой однозначно.
