остальное, что приметил Эйнаор – это широкий экран с какими-то рабочими графиками и обилие пазов от огромного числа встроенных шкафчиков, которые, казалось, занимали все стены. В них Лоатт-Лэ, конечно, без разрешения не полез, но подозревал, что и там внутри он найдет педантичный порядок.
Не придумав ничего лучше, Эйнаор кинул рюкзак на диван и сам рухнул рядом, еще попружинив для оценки мягкости. Диван в мягкости не разочаровал. Но с его ракурса Лоатт-Лэ приметил одинокий фруктовый куст высотой почти с человеческий рост, который торчал из герметично закрытой кадки. Аккуратно прикрытый грунт в горшке Эйнаора добил, и, не обращая внимания даже на прозрачную панель в стене, за которой стояла какая-то мелкая сувенирка, король возмущенно воскликнул:
- Лаки! Какого хера?!
Лаккомо непонимающе подошел и устроился на подлокотник, прицеливаясь к рюкзаку, будто собираясь и его куда-то засунуть прочь с глаз.
- Какого хера – что? – уточнил он спокойно.
- Я не припоминаю за тобой такого… - он всплеснул руками, даже не зная как назвать.
- Эйнэ, это космический корабль, - командир был само терпение. – И иногда здесь случаются перегрузки или отключение гравитации.
Эйнаор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но захлопнул, осознавая всю глупость.
- И если я не хочу, чтобы у меня в кровати образовалась земля из кадки или чтобы я сломал спину об острые углы при каком-нибудь ударе по кораблю, то приходится принимать меры.
- И они все так живут? – наугад покрутил пальцем Эйнаор.
- После того как я напомнил им о порядке доступным для понимания методом – да, - прикрыл глаза Лаккомо.
Эйнаор живо вообразил, какой бардак случился на корабле после первого за долгий срок живого примера с отключенной гравитацией и ужаснулся. Это он не знал, что кухня и повара победили в негласном конкурсе на лучшее соблюдение «дисциплинарного порядка». Даже кто-то из младшего медперсонала потом вышел облитый какой-то жижей, за что Лариваан орал на подопечного, срывая горло.
- Да ты садист… - с чувством сказал Эйнаор.
- Они расслабились.
- Я вижу, как они расслабились! – мотнул головой король, припоминая сцену в коридоре.
- Это не в счет, - отмахнулся Лаккомо. – Играть я не запрещаю. Запрещаю на деньги и желания. А на раздевание – пожалуйста.
- И это зажатые торийцы, которых воспитывало традиционно моралистичное общество… - глянул исподлобья Эйнаор.
- После стольких лет экипаж – это одна семья. Как братья и сестры без лишних стеснений, - назидательно поправил Лаккомо. – Реже – встречаются отдельные семьи, которые замыкаются друг на друге.
- Ты хочешь сказать, что у тебя на борту еще есть незамужние женщины? – сомнение плеснуло в голосе короля, помня характерные тонкие голоса в общем хоре.
Лаккомо помялся.
- Нет. Но есть те, кто еще не обратился.
- Куда? – не понимая спросил Эйнаор.
- Ко мне, - будто поясняя очевидное, вздернул брови Лаккомо. – С просьбой обвенчать их с избранниками.
Эйнаор в упор смотрел на брата и моргал, безмолвно ожидая пояснений.
- Между прочим, имею на это право, - грозя указательным пальцем, добавил Лаккомо. – И проведенная мной церемония даже имеет у нас дома юридическую силу. Только они еще не набрались смелости.
- Ты мне что-то недоговариваешь, Лаки, - сощурился король.
Аллиет-Лэ закатил глаза и выдал как есть.
- Ну, ты же не думаешь, что после такого быта они поголовно будут придерживаться моногамным взглядов! Да, я знаю, что после стольких лет, особенно после многомесячного дежурства у меня народ сходится парами, тройками, даже четверками! Эйнэ, у меня почти двадцать тысяч человек на бору! Из них почти десять тысяч – постоянный состав. Половина которого со мной от начала полетов. И женщин во всем экипаже только семь процентов! Естественно, их на всех не хватает. И на одну девушку могут положить глаз несколько мужчин. Или девушка не хочет делать однозначный выбор в пользу одного. Или вся смена настолько сближается, что начинает жить как одна семья. Я понимаю, что это странно, диковато, и это выходит за рамки наших моральных норм на планете. На планете их осудят. Но я не могу их за это упрекать, если они не допускают ошибок на службе. Штрафовать их? Списывать вниз? Вот что мне еще остается делать, Эйнэ, если я знаю, что таким людям на Тории не будет покоя, а их моральное состояние и как итог - боевые качества зависят от моего дозволения. Наплевать на них? Потерять их доверие? Это на планете они никому не нужны со своими уникальными боевыми качествами и характерами. На планете нужны, в первую очередь стабильные, терпеливые и идущие в общем потоке со всеми. А мне здесь нужны те, кто способен думать нестандартно, решать сложные задачи в критический момент, и в случае опасной ситуации не постесняется голую бабу с переломами из душа вытащить, а та не станет с него просить откупные за прикосновения без разрешений.
Выпалив все на одном дыхании и покраснев то ли от возмущения, то ли от воспоминаний, Лаккомо выдохнулся и замолк. Эйнаор честно выждал конца тирады, поборол в себе желание сочувственно похлопать брата по плечу. Он, конечно, тоже знал, что семейный очаг на планете, красотки жены и стайка детей у экипажа «Стремительного» не поголовное достояние, но подозревал, что причина того банальное отсутствие времени на обзаведение парой. Но торийцы народ неспешный. И обзавестись семьей к шестому десятку для них тоже нормально. Однако даже некоторые старожилы ровесники Лаккомо до сих пор еще
