Сергей Калашников - Хозяева Прерии

– Ну ничего, завтра поедем на Полигон, восстанавливать навыки. Нет, это надо же, въехать в лес на скутере! Где были твои мозги? Совсем ум перекосился у Твоего Величества. Ты о чём думал, олух царя небесного!?

Молчал, виновато сутулясь. Или это повязка тянула. Ёлки! Ему ещё на перевязку топать завтра. И потом надо будет скутер Санькам починять. Лучше бы, конечно, новый купить, но где ж их взять-то теперь на Прерии? Да, права жена. Облопухался он, дальше некуда. Самодержец недоделанный. Срам, да и только!

Собственно, не считая царапин и помятостей, реально у мотороллера пострадали только спицы заднего колеса. Две лопнули, но многие погнулись. Взамен порвавшихся Стёпа сделал новые – нашелся у него в старых запасах подходящий пруток, как раз на пару штук и хватило. А вот для того, чтобы выправить деформировавшиеся, их пришлось сначала отпустить, а потом закалить. В термичке и услышал он разговор о собственной персоне – опять ему отгарунаррашидилось.

– А чем тебе Степашка-тиран не нравится, Воха?

– Да ну, нафиг. Неправильно это, что чувак всё под себя заграбастал и ни с кем не делится.

– И чем же ему с тобой поделиться? Хочешь вместо него полосатого амфициона голыми руками уложить? А кто мешает? Или с саблезубом покорешиться невтерпёж? Ну так известно ведь где они обитают. Отправляйся, хоть сейчас. Или чем ещё? Поделиться.

– Дурак ты, Симка, и не лечишься. Разве смелость нужна правителю? Дурная, кстати. Да кто нормальный станет зверюгу умертвлять деревянными палочками, втыкая их ей в глаза!? Не герой нам у власти требуется, а мудрый опытный человек, чтобы глупостей не натворил.

– Кто же спорит. Так давай ка Воха, конкретную предъяву делай, а не звени общим базаром. Должи, чего тирашка наш загнул не туда?

Некоторое время было тихо, а потом Воха протянул:

– Да не. Это я так, вообще.

– А если вообще, то иди второй муфель разгружай. Закончился в нём режим.

Что же, коли "предъявы" не прозвучало, значит, ничего ужасного он к этому моменту ещё не учинил. И не упустил. Пора действовать, как замыслил.

Вечером Стёпа наконец-то решился подписать и опубликовать указ о тарифах на энергоносители. Давненько готовил – там ведь много значений для разных условий, и нельзя ничего напутать – и наконец, понял – пора. А вот налоги – с прибыли и подоходный – отменять пока не решился. Не так быстро нарастали обороты, как он надеялся. Не собиралось от них избыточных средств. А тут ещё военные подали заявку на финансирование работ в области совершенствования ракет класса земля-орбита. Надо разбираться. И раны болят. А Деллка, коварная, каждый вечер его дразнит, ну и потом... и чего она вдруг так разохотилась до этого самого.

Историю с амфиционом в полной версии поведала Изольда. Она только вышла немного поохотиться, а тут хищник. На ровном месте от него можно и не уйти, да и вести его на хвосте к человеческому жилью – не дело. Вот она и забралась на дерево. Полосатик – не любитель лазить на верхотуру, а кошечка ещё и два сучка зубами заточила, чтобы было чем встретить, если тварь попробует до неё добраться. Они с Шурочкой не только языком занимались, но и с предметами тренировались обращаться, так что ослепить зверюгу ударами сверху вниз у неё бы получилось.

Но тут как раз Степан прикатил на скутере, и пришлось бросаться на выручку. Хорошо, что амфицион, отвлёкшись на более доступную добычу, повернулся к Изольде спиной и сконцентрировал внимание на человеке. Оба сучка она без помех засадила в глазницы, причём второй – глубоко. Обеими лапами навалилась. Не иначе, как до самого мозга дошло остриё. Вот, собственно, и вся история. Потом услышала, что вертушка садится, и помчалась за людьми.

А парню досталось лапами. Кроваво, но не смертельно. До той остроты, какая бывает у настоящих кошачьих, когти этих бегунов не дотягивают, не столько режут, сколько дерут. Потому и раны получились относительно неглубокими.

Интересней оказалась история кормления котёнка женской грудью. Когда дочка Наташка начала ползать, ещё не в полную силу, а волоча живот, то тут для неё началось общение с котёнком, подвижность которого в этот период была заметно выше – он ведь к передвижению на четырёх конечностях самой природой приспособлен. Шурочка сшила для обеих персон варежки, чтобы они друг другу ногтями в глаза не угодили, и пустила малышей ползать. Самым удобным местом для этого оказался вольер Изольды. Там деревянный пол и кругом решётки – нет риска, что опрокинут что-нибудь на себя, или заползут, куда не надо.

А потом выяснилось, что дочка не упускает случая подкрепиться вместе со своей четверолапой подружкой у её мамы. Для мегакошки это было совершенно естественно. Ни диатеза, ни расстройства желудка от этого не произошло, а у маленькой Нюрочки зубов ещё не было. Они, оказывается, прорезаются позднее. В общем, после некоторых колебаний женщина стала котёнка тоже подкармливать, а то дочка не вполне справлялась с предлагаемыми объёмами пищи и грудь распирало. Не повредило котёнку женское молоко.

Заодно выяснилась такая особенность – котята сосут молоко примерно лет до двух, а их матери кормят и своих и других малышей стаи и по очереди отлучаются на охоту.

Дети, человеческий и звериный, занятые друг другом, давали мамам немного времени на дела и занятия, но и постоянно находиться в вольере не соглашались. Если Нюрочка делала это молча, то Наташка сотрясала своими возмущёнными воплями все окрестности. Случалось – соседи сбегались или случайный прохожий заглядывал, выяснить причину такого глубокого горя.

Когда малыши оказывались на дворе – тут уж обе мамы, и человек, и кошка, оказывались в состоянии взведённой пружины. С одной стороны крупные крылатые хищники со стороны океана могут залететь, а им, что ребёнок, что котёнок – всё едино – добыча. С другой – Шурочка далеко не твёрдо убеждена в полезности для Наташкиного организма земли, травы и других предметов, встречающихся на пути. Всё ведь пробуется на язык! Изольда к исследованиям Нюрочки относится спокойней.

В доме же детишки подобны постоянно действующему стихийному бедствию. Нельзя сказать, что ребёнок умышленно поступает дурно. Дело в том, что он поступает всегда. Всегда в действии, в свершениях, результаты которых находятся во всём диапазоне значений. От позитива – попросился на горшок, хорошо поел, ползает, двигая кубики. Через нейтраль – сел, повернулся, что-то просит. До негатива – оторвал, уронил, разлил. Но при общем огромном количестве непрерывно производимых воздействий на окружающую среду, счёт проказам превышает любые мыслимые пределы. Естественно, два события – пропал из виду и затих, если они совмещались по времени, однозначно воспринимались обеими матерями как сигнал тревоги.