а теперь что будем плести?
— Придумаем, — рассмеялся он.
В посёлках женщины тоже, в основном, прятали волосы под платки, но не узлом на макушке по-ургорски, а заплетая в косы и укладывая вокруг головы, и плели не от макушки, а от затылка, а девчонки и девки, кто помоложе, оставляли косу свободно спускаться на спину, а спереди на голову надевают широкую ленту. А если вместо ленты ободок, то… то интересно должно получиться.
Малуша забрала своё рукоделие и убежала хвастать, что Рыжий её похвалил. А Трёпка не пришла, значит, не сделала, придётся за ухо подёргать, чтоб знала: на раз сказано, а на два по шее.
Гаор выдвинул из-под нар второй сундучок, поменьше, с задельем, открыл и стал просматривать: чего и сколько у него есть, и что он сегодня под курево и трёп будет делать. А если… а посмотрим, и он отложил почти законченный мечик. А не приглянется мужикам, ну, так он себе его оставит, будет в бардачке возить. На теле все-таки опасно, прощупают при обыске, мало не покажется.
В дверь заглянул Тумак.
— С приездом, Рыжий, чего лопать не идешь?
— Как не иду? — засмеялся Гаор, вставая. — Аж бегом бегу.
На кухне весёлая толкотня у рукомойника и шум голосов.
— Как съездил, Рыжий?
— В порядке. Как вы тут?
— Живём, хлеб жуём.
— Спасибо матерям-владычицам…
— …и нашим кормилицам.
— Старшая Мать, а Рыжему с дороги да устатку и стакашу бы можно.
— Ну, и нам заодно.
— Я вот вицы всем вам сейчас отмерю!
— Старшая Мать, так холодно.
— Ага, замёрзли мы.
— Ну, по стопарику бы хоть.
— Работать надо, лемзяи, тады и не замёрзнете.
Что до новогодья ни стакаши, ни стопарика у Старшей Матери не выпросишь и не вымолишь, все знали, но отчего ж не попробовать. А вдруг отломится, это раз, и для общего смеха, это два. И Гаор с удовольствием участвовал в этих регулярно возникавших молениях, причём Старшая Мать, хоть и ругалась на них, и пьянчугами называла, но и смеялась вместе с ними. И даже Джадд, всегда сидевший молчком, иногда присоединялся к мужикам и улыбался.
После ужина, как всегда, учёба, курево, трёп и рукоделье. Гаор проверил чтение, письмо и счёт у Лутошки и Малуши, определил, что им сейчас писать и решать, отодрал при общей поддержке Трёпку за ухо за несделанные плетёнки и велел сейчас делать.
— У меня не получается, — хныкала Трёпка.
— За волосы драл, не получается, — задумчиво сказал Гаор, зажав сигарету в углу рта и выплетая мечик, — за ухо — тоже не получается, может, мне тебе задницу надрать, чтоб получилось?
— Срамота, — поддержала Гаора Большуха, зашивавшая штаны Сизарю, — девка уже, считай, вот-вот в сок войдёт, а ни хрена не умеет, — и с гордостью посмотрела на старательно выписывающую буквы Малушу.
— Рыжий, а это чо ты плетёшь? — спросил следивший за его работой Сивко.
— Я, когда у Сторрама был, наплёл всякого, — спокойно и чуть небрежно стал рассказывать Гаор, — ну, колец всяких, и простых, и височных, грибатку матерям сплёл большую.
В кухне наступила такая тишина, что Лутошка, Малуша и Трёпка бросили свою работу и удивлённо смотрели на застывшие лица взрослых. А Гаор, словно не замечая этого, продолжал.
— Ну, плёл по памяти, что видел когда-то, а потом матери мне объяснили, что для чего и какой смысл имеет. А это, — он выложил на стол законченную работу, — это, мне сказали, мечик, мужской оберег, талисман воинский. Я их потом много наплёл.
— И дел куда? — сурово спросила Нянька.
— Подарил, — ответил, твёрдо глядя ей в глаза, Гаор, — брату названному, друзьям, кому успел. Продали меня.
Нянька кивнула.
— А височные кольца какие плёл?
— С лопастями. На три, пять и семь лопастей.
— И кому какие знашь?
— Знаю. Три лопасти у полешан, у дреговичей пять, а у криушан семь.
— Правильно, — кивнула Нянька, а за ней и остальные женщины. — И все дарил?
— Все, — твёрдо ответил Гаор.
— Ну и ладноть, — улыбнулась Нянька, и все сразу задвигались и зашумели.
Мечик пошёл по рукам. Лутошка, Малуша и Трёпка под грозным взглядом Гаора вернулись к урокам. Красава попросила себе кольца на три лопасти, а то сюды её совсем махонькой привезли, она и не помнит, кем раньше была, так полешанское ей.
— Говорите кому какие, — рассмеялся Гаор. — К новогодью сделаю.
— Грибатку плести не вздумай, — предостерегла его Нянька. — Её за просто так не носят.
— Знаю, — кивнул Гаор, — объяснили мне.
— Рыжий, а меня научишь? — оторвалась от тетради Малуша.
— Научу, — кивнул Гаор.
— Что не продавал ты их, это правильно, — сказала Большуха, — купленное силы не имеет, так, покрасоваться там или ещё на что выменять, а дарёное — оно сильное.
— Лутошке мечик рано, — сказала Нянька, — малый он ещё.
— Да ни хрена! — возмутился в голос Лутошка. — Курить — малый, любиться с кем — малый, и для мечика малый, а как работать, так большой!
В кухне грохнул дружный хохот.
— На «кобыле» кататься тоже большой, — еле выговорил сквозь смех Тумак.
— А чо? — поддержали его остальные. — Апосля картинок так самое оно.
Тут посыпались такие шутки, что Нянька пообещала укоротить языки болтунам, что без ума пасти разевают.
И уже после всего, вернувшись в свою повалушу, Гаор, вспоминая услышанное, смеялся и крутил головой. Надо же как по-нашенски хлёстко выходит, иное покрепче ихнего получается. Он убрал заделье в сундучок, медленно, предвкушая удовольствие, разделся до белья, лёг и взял газету. «Ну, теперь, — усмехнулся он сам над собой, — пока все не прочитаю, не засну». Газеты за четыре дня, одна большая, это ему на полночи. Не проспать бы завтра. Да ни хрена, разбудят! Он перебрал их по датам и начал с самой ранней.
Восторг и упоение самим процессом чтения у Гаора уже прошли, и он читал быстро, сразу выхватывая знакомые и даже близкие теперь названия. Местные сплетни его мало интересовали: управляющие посёлков и сержанты блокпостов были слишком мелкой сошкой даже для местной газеты, а других, рангом выше, он не знал. Хотя… что начальника местной дорожной полиции застукали в обществе сразу двух дорогих проституток — это уже интересно. На проституток нужны наличные, и немалые, взять их начальник полиции может только с подчинённых, а, значит, патрульных вздрючат, чтоб те шустрили и штрафовали если не всех подряд, то хоть двух из трёх. Его самого это коснётся более частыми остановками и обысками. С него-то самого взять патрулю нечего, а вот штрафануть из-за него хозяина могут, а хозяйский штраф — это лишняя поездка на «кобыле», так что держи ухо востро, водила, бди, сержант.
Очень
