Ознакомительная версия.
Когда я подбежала, заправка была почти уже закончена, хотя канистры, теперь пустые, еще не успели убрать и они вповалку лежали на снегу — на шум моих шагов Сережа повернулся ко мне, и я крикнула ему, задыхаясь:
— Машина! Там машина!.. — И по тому, как он отчаянно обернулся куда-то в сторону непролазной стены деревьев, я поняла, что опоздала, что нам ни за что уже не успеть. Я стала искать глазами Мишку — и увидела его; на заднем сиденье Лендкрузера я различила Ленину массивную фигуру и рядом с ним, светлым пятном — белый Маринин комбинезон; папа, Андрей, Наташа — все были тут же, рядом, и только Витара стояла пустая, с распахнутой дверцей — ни Иры, ни мальчика в ней не было.
— Ира! — крикнула я так громко, насколько могла — и как только эхо моего голоса стихло, шум мотора приближающегося к нам автомобиля стал уже отчетливо слышен, а свет его фар вдруг пронзил насквозь казавшийся непрозрачным частокол голых, обледеневших стволов в нескольких сотнях метров от нас, вспыхнул на заснеженных ветках.
— Аня, иди в лес, — выдохнул Сережа, уже шаря за сиденьями Паджеро, чтобы вытащить ружье, — девочки, все идите в лес!.. — И поскольку мы не двигались с места, остолбеневшие, испуганные, он обернулся, больно схватил меня за плечо свободной рукой и рявкнул прямо мне в лицо:
— Аня, ты слышишь меня?! Иди в лес! — И толкнул меня — сильно, так, что я почти потеряла равновесие, и, продолжая смотреть на меня — настойчиво, пристально, сказал еще:
— Найди там Ирку с Антоном, и не выходите, пока я не позову вас. Ты поняла меня? — И тогда я медленно попятилась, все еще глядя на него, а он повторил: — Ты поняла? — и когда я кивнула, сразу же повернулся назад, к дороге, только я не успела больше сделать ни шагу, потому что автомобиль, который я так поздно услышала, был уже совсем рядом. Метрах в тридцати от нас он резко сбавил скорость и, все больше замедляясь, словно нехотя подкатился еще немного ближе — так, что я смогла разглядеть его: приземистый, грязно-зеленого цвета УАЗ-«буханку» с маленькими, широко расставленными круглыми фонарями.
Почти поравнявшись с нами, «буханка» резко вильнула влево, на встречную полосу, и замерла, тихо урча и выпуская пар из выхлопной трубы; дверцы ее оставались закрытыми, и на дорогу никто не вышел.
— Зайдите за машину, — бросил Сережа вполголоса, не оборачиваясь, но мы и без его слов уже инстинктивно отступили под защиту наших высоких, перегруженных автомобилей; пригнувшись, он осторожно обошел пикап, плотно уперся локтями в широкий капот и вскинул ружье.
Позади что-то хрустнуло — обернувшись, я увидела Иру с мальчиком, медленно выбирающихся из леса; не может быть, чтобы она не слышала, она всегда такая осторожная, подумала я, но она даже не смотрела в нашу сторону — только себе под ноги, перешагивая через поваленные тонкие стволы, торчащие из сугробов, и говорила мальчику:
— …что значит — не голодный, надо поесть, обязательно, мы сейчас попросим папу открыть тебе банку вкусного мяса…
— …а собаке дадим мясо? — тонким голосом спросил мальчик, но она ему уже не ответила, потому что увидела наконец наши напряженно застывшие фигуры, Сережу с ружьем в руках и чужую машину на противоположной стороне дороги, и тогда она одной рукой быстро зажала мальчику рот — он возмущенно пискнул и дернулся, а второй одним движением притянула его к себе и упала вместе с ним в снег там же, где стояла, и больше уже не шевелилась.
В этот момент с дороги послышался какой-то звук — я перевела взгляд в ту сторону и увидела, что пассажирская дверь «буханки» распахнулась и какой-то человек — невысокий, коренастый, одетый в один только свитер какого-то нелепого, ржаво-коричневого цвета, принялся неуклюже вылезать из нее. Затем он поступил очень странно: вместо того чтобы попытаться разглядеть нас или как-то к нам обратиться, человек этот, уже весь находясь снаружи, зачем-то встал к нам спиной, просунул голову в по-прежнему распахнутую дверь и прокричал куда-то в салон — не раздраженно, а даже скорее весело:
— Да не открывается у тебя окно, говорят тебе! Ни хрена у тебя в машине не работает!
Кто-то невидимый изнутри «буханки» — по всей вероятности, тот, кто сидел за рулем, что-то отвечал ему — настойчиво и встревоженно, но слов я не расслышала, а человек, стоящий на дороге, только махнул на него рукой комичным, преувеличенным жестом, означавшим что-то вроде «а, толку с тобой разговаривать», обернулся и бодро зашагал в нашу сторону, крича:
— Не бойтесь! Я доктор! Доктор я! — и поднял перед собой руку с прямоугольным пластиковым чемоданом, какие бывают у врачей «Скорой помощи»; в чемодане что-то отчетливо громыхнуло.
— А ну, стой! — крикнул папа и чуть качнулся к свету, чтобы приближающийся к нам человек увидел карабин, который он держал в руках. Человек остановился, но чемодана не опустил — а, напротив, поднял его еще выше и повторил все так же громко:
— Доктор, говорят же вам! У вас все в порядке? Помощь не нужна? — И тогда я еще раз взглянула на «буханку» и действительно увидела на передней ее двери яркий белый прямоугольник с красными буквами «МЕДСЛУЖБА» и ниже — отчетливый красный крест в белом кружке.
— Нам не нужен доктор! — крикнул папа человеку с чемоданом. — Проезжайте себе мимо!
— Вы уверены? — спросил человек, напряженно вглядываясь вперед, словно пытаясь разглядеть лицо своего вооруженного собеседника. — А что ж вы тогда тут торчите? Ничего не случилось?
— Да в порядке мы, ядрить твою… — со злостью рявкнул папа, — никто нам не нужен!
Человек с чемоданом постоял еще немного, словно ожидая продолжения, а потом опустил руку и сказал — как мне показалось, разочарованно:
— Ну, не нужен так не нужен, — и повернулся было, чтобы направиться назад, к «буханке», как вдруг тонкий голос откуда-то справа прокричал ему в спину:
— Подождите! — и он тут же замер и вскинул голову. — Не уезжайте! Нам нужен доктор!
— Маринка, — зашипел папа, повернувшись в ее сторону, — а ну вернись на место. — Но она уже выскочила на дорогу и бежала к человеку с чемоданом, высокая, с упрямой тонкой спиной, и ни разу не обернулась к нам, а добежав, неожиданно поскользнулась и едва не упала — так, что ему пришлось подхватить ее свободной рукой, и пока он поднимал ее, она уже говорила ему торопливо и жалобно:
— Не уезжайте, они ничего вам не сделают, там мой муж, его ударили ножом, очень плохо заживает, пойдемте, я покажу, — и потащила его к машине, в которой на заднем сиденье, беспомощно скрючившись, сидел Леня, а мы смотрели, как они подходят к Лендкрузеру, как она, протянув руку куда-то вверх, нашаривает кнопку и включает свет в салоне, а потом поспешно вытаскивает из машины девочку, за ней — детское автомобильное кресло, бросает его прямо на обочину и с усилием пытается сдвинуть вперед широкие передние сиденья, которые не сдвигаются, и она сражается с ними до тех пор, пока человек с чемоданом не говорит:
Ознакомительная версия.
