Ознакомительная версия.
— Сегодня вы в ударе, поручик.
Александр почесал подбородок.
— Ну а где главный вывод? — спросил он.
— Какой?
— Ну, как все это контролировать? Чтоб пользу приносило?
— Контролировать довольно трудно, — сказала я.
— Почему?
— Замучаешься искать контролера.
— Да, так вроде и выходит, — сказал он. — Не уверен, что это мне нравится.
— А что не так?
— Радужный Поток, сверхоборотень — все хорошо. Допустим, с контролем тоже вопрос решили. Но я главного не пойму. Кто все это создает? Бог?
— Мы сами, — сказала я. — Мало того, мы и Бога создаем.
— Ну ты залепила, рыжая, — усмехнулся он. — Тебе лишь бы без Бога обойтись. Чем создаем? Хвостом, что ли?
Я так и замерла на месте.
Трудно описать эту секунду. Все догадки и прозрения последних месяцев, все мои хаотические мысли, все предчувствия — вдруг сложились в ослепительно-ясную картину истины. Я еще не понимала всех последствий своего озарения, но уже знала, что тайна теперь моя. От волнения у меня закружилась голова. Наверно, я побледнела.
— Что с тобой? — спросил он. — Тебе плохо?
— Нет, — сказала я и через силу улыбнулась. — Просто мне надо побыть одной. Прямо сейчас. Пожалуйста, не отвлекай меня. Это очень, очень важно.
*
Мир устроен загадочно и непостижимо. Желая защитить лягушек от детской жестокости, взрослые говорят, что их нельзя давить, потому что пойдет дождь — и в результате все лето идут дожди из-за того, что дети давят лягушек одну за другой. А бывает и так — стараешься изо всех сил объяснить другому истину и вдруг понимаешь ее сам.
Впрочем, последнее для лис скорее правило, чем исключение. Я уже говорила — чтобы понять что-то, мы, лисы, должны кому-нибудь это объяснить. Это связано с особенностями нашего разума, который по своему назначению есть симулятор человеческих личностей, способный к мимикрии в любой культуре. Говоря проще, наша сущность в том, чтобы постоянно притворяться. Когда мы что-то объясняем другим, мы притворяемся, что сами все уже поняли. А поскольку существа мы умные, обычно приходится понять это на самом деле, как ни уворачивайся. Говорят, что серебряные волоски у нас в хвосте появляются именно по этой причине.
Когда я притворяюсь, у меня все всегда получается натурально. Поэтому я притворяюсь всегда — так выходит гораздо правдоподобнее, чем если я вдруг начну вести себя искренне. Ведь что значит вести себя искренне? Это значит непосредственно выражать в поведении свою сущность. А если моя сущность в том, чтобы притворяться, значит, единственный путь к подлинной искренности для меня лежит через притворство. Я не хочу сказать, что никогда не веду себя непосредственно. Наоборот, я изображаю непосредственность со всей искренностью, которая есть в моем сердце. В общем, слова опять подводят — я говорю об очень простой вещи, а кажется, что я фальшивое существо с двойным дном. Но это не так. Дна у меня нет совсем.
Поскольку лиса может притвориться чем угодно, она постигает высшую истину в тот момент, когда притворяется, что она ее постигла. А делать это лучше всего в беседе с менее развитой сущностью. Но, говоря с Александром, я совершенно не думала о себе. Я действительно изо всех сил старалась помочь ему. А получилось, что он помог мне. Какой удивительный, непостижимый парадокс… Но этот парадокс и есть главный закон жизни.
Я приближалась к истине постепенно:
1) наблюдая за Александром, я поняла, что волк-оборотень направляет гипнотический удар в собственное сознание. Оборотень внушает себе, что превращается в волка, и после этого действительно в него превращается;
2) во время куриной охоты я заметила, что мой хвост насылает наваждение на меня саму. Но я не понимала, что именно я себе внушаю: возможно, думала я, это своего рода обратная связь, которая делает меня лисой. Я была уже в двух шагах от истины, но все равно не видела ее;
3) во время своих объяснений я сказала Александру, что он и этот мир — одно и то же. У меня было все необходимое для окончательного прозрения. Но понадобилось, чтобы Александр вслух назвал вещи своими именами. Только тогда я постигла истину.
Я и мир — одно и то же… Что же я внушаю себе своим хвостом? Что я лиса? Нет, поняла я за одну ослепительную секунду, я внушаю себе весь этот мир!
Оставшись одна, я села в лотос и ушла в глубокое сосредоточение. Не знаю, сколько прошло времени — возможно, несколько дней. В таком состоянии нет особой разницы между днем и часом. Теперь, когда я увидела главное, стало ясно, почему я раньше не могла заметить этого уробороса (не зря ведь я постоянно повторяла это слово). Я не видела истины, потому что не видела ничего, кроме нее. Гипнотический импульс, который хвост посылал в мое сознание, и был всем миром. Точнее, я принимала этот импульс за мир.
Я всегда подозревала, что Стивен Хокинг не понимает слов «реликтовое излучение», встречающихся в его книгах на каждой второй странице. Реликтовое излучение — вовсе не радиосигнал, который можно поймать с помощью сложной и дорогой аппаратуры. Реликтовое излучение — это весь мир, который мы видим вокруг, не важно, кто мы, оборотни или люди.
Теперь, когда я поняла, как именно я создаю мир, следовало научиться хоть как-то управлять этим эффектом. Но, сколько я ни концентрировала свой дух, ничего не выходило. Я применяла все известные мне техники — от шаманических визуализаций, которые в ходу у горных варваров Тибета, до сокровенного огня микрокосмической орбиты, практикуемого приверженцами Дао. Все впустую — это было похоже на попытку сдвинуть с места гору, упершись в нее плечом.
И тут я вспомнила про ключ. Действительно, Желтый Господин говорил про ключ… Я всегда считала, что это просто метафора верного понимания сути вещей. Но если я так опростохвостилась насчет самого главного, я ведь могла ошибаться и тут. Чем он мог быть, этот ключ? Я не знала. Выходит, я так ничего и не поняла?
Моя концентрация нарушилась, и мысли начали блуждать. Я вспомнила об Александре, — который терпеливо ждал в соседней комнате — за время моей медитации он не издал ни единого звука, боясь нарушить мой покой. Мысль о нем, как всегда, вызвала во мне горячую волну любви.
И тогда наконец я поняла самое-самое главное:
1) ничего сильнее этой любви во мне не было — а раз я создавала своим хвостом весь мир, значит, ничего сильнее не было и в мире.
2) в том потоке энергии, который излучал мой хвост, а ум принимал за мир, любовь отсутствовала начисто — и потому мир казался мне тем, чем казался.
3) любовь и была ключом, которого я не могла найти.
Ознакомительная версия.
