— Конечно, только я всегда беспокоилась за него. Возможно, все дело было лишь в методике контроля, избавлявшего его от грозящих катастроф и горячечного бреда. Он частенько был близок к этому. У каждой пилюли есть своя формула, считал он, открывающая доступ к определенным загадкам мира. И он верил, что можно постичь субординацию этих формул. «Je, n’ai pas encore trouve ma formule»[65] — вот одно из его изречений. Самые высшие из этих формул должны были, подобно философскому камню, раскрывать тайну универсума.
— Он искал главный ключ, — сказал Луций. — Но не должна ли чудодейственная трава высшей формулы оказаться в таком случае непременно смертельной? И тогда придется решиться на то, чтобы оставить свое тело как дань, если хочешь преступить высшую черту.
Будур Пери кивнула.
— В этом, по-видимому, смысл вашей тайной вечери. Антонио, однако, всегда оставался в разуме, его фантазии не уводили его в абсолютное пространство. Он придерживался своего дневника, другими словами, таких полетов, которые можно описать. Для него существовали запретные врата, он опасался их. Он знал, какова максимальная доза, и всегда придерживался ее в своих экспериментах, действуя наверняка.
Она спустила с колен Аламута, встала и быстро убрала все бутылочки и жмыхи.
— Вот один такой ключ, воспользоваться которым Антонио не решался. Он очень радовался этой находке.
Она подала Луцию зеленый футляр, скорее всего сделанный самим Антонио. Венок из листьев конопли и лавра обвивал арабское слово «эликсир» — прекрасно выполненное тиснение на коже. Луций с осторожностью открыл запор. Он увидел крошечную колбочку и маленький свиток, исписанный мелким почерком. Он принес из своей комнаты лупу, чтобы для начала рассмотреть свиток, вверху которого он увидел начертанные, очевидно, старческой рукой формулы и знаки. Затем шли записи, сделанные рукой Антонио.
* * *
«Эликсир. Приобрел из надежного источника через алхимика по имени Фортунио. Утверждают, что этот в высшей степени эффективный экстракт был известен еще эвмолпидам, древним потомственным жрецам Элевсина. Доказано, что он способствует чудесам мангового дерева, используемого и по сей день на моей родине. Действие заключается в том, что потребление его в одинаковой степени усиливает как интуитивные, так и суггестивные силы, а значит, ведет в мир образов только через силу духа. Маг, у которого цветет и плодоносит манговое дерево, пребывает в эпицентре ауры, рождающей мистерии. Даже находясь в состоянии покоя и оцепенения, маг вызывает появление образов, те, множась, сменяют друг друга.
Если Фортунио правильно истолковал знаки, в эликсире объединяются силы конопли и лаврового дерева. Экстракт конопли — с давних пор известный ключ к миру грез, он открывает иные залы, чем маковый сок, они требуют большего мужества. Дух жующего опиум возбуждается: образы входят в него и как бы оставляют свой след на девственно-чистом листе. Конопля же выманивает его, вытягивает своими петлями в мир грез. Именно этой мощной активностью и объясняется то, что при превышении максимальной дозы наступает угроза буйного помешательства и безумия, в то время как маковый сок просто усыпляет.
Лавр, напротив, таит в себе силы, дающие отпор угрозе гибели. Он исцеляет от чувства вины за совершенное нагилие. Аполлон возложил его себе на голову после того, как убил лавровой ветвью дракона Пифона. Лавровое дерево выросло на месте зарытых Орестом жертвенных даров в знак свидетельства погашения вины, возложенной на него Геей.
То же подтверждает и алхимия, то есть подлинная философская химия. По ней, курение лавра и лавровые эссенции приводят к световому экстазу при галлюцинациях. Даже в суетных делах находят отражение его чудесные свойства — так, в жарких странах мясные лавки и морги мажут лавровым маслом, отгоняющим паразитирующих тварей. Великие символы лавра проникают повсюду — действие их можно наблюдать от оккультных до пронизанных божественным светом сфер, но только посвященному откроется эта взаимосвязь. Подробности можно найти в моем дневнике.
Фортунио назвал эликсир в высшей степени опасным, поскольку он объединяет в себе радикальные силы с абсолютными. Испытание на прочность при сгибании может выдержать только первоклассный лук. Знаки Орла и Змеи в исходной формуле указывают на его алхимические свойства. Из претендентов, желающих подвергнуться испытанию, исключаются поэтому многие, и прежде всего те, у кого нет веры».
Под этим стояла запись более позднего времени:
«Awertimento».[66] С восхода солнца не принимать пищи, вечером три капли, лучше всего с китайским чаем. Фармакологическое воздействие наступает с оживления мыслей, за ним следует эффект конопли, доводящий до высшего экстаза. Тот, кому удастся преодолеть нарастающее по спирали удушье, будет увенчан победным лавром».
Луций свернул папирусный свиток и занялся изучением колбочки. Она была наполнена темно-зеленой эссенцией, отливавшей, как многие растительные экстракты, пурпуром, когда их пронизывает свет. Он осторожно поместил ее обратно в футляр.
— Все это подогревает во мне интерес к дневнику. Он может оказаться духовным противовесом красочным описаниям Фортунио своих путешествий. Странно, что это имя всегда всплывает, как только намечаются достойные находки. Он самый великий изыскатель, вышедший из школы учителя.
Луций обратился к Будур Пери:
— Это то рискованное приключение, которого я жажду.
Она посмотрела на него, как на того, кто собрался выйти на гладиаторскую арену и чья судьба ей не безразлична.
— Лучше оградить себя от этих попыток, послушавшись Антонио, как от яда, которого надо бояться под страхом смерти, даже если и владеешь им, что уже внушает чувство уверенности. Именно поэтому я и вверяю этот футляр вам. Более надежные руки мне трудно себе представить.
Луций внимательно посмотрел на нее, словно открыл в ней нечто новое.
— Вы скорее подбадриваете меня. Похоже, вы не отступите перед рискованным шагом. Эта черта нравится мне.
Она улыбнулась.
— Вполне возможно, что и у меня есть своя обратная сторона, как у Антонио, о тайне которого вы не догадывались. Вы считаете меня трусихой, и по праву — физическая угроза внушает мне неописуемый страх. Но, может, я окажусь мужественной в том, что касается духовных испытаний.
— Тогда я приглашаю вас пойти дорогой на Элевсин,[67] как то сулит нам эликсир Антонио.
— В вашем обществе я могу решиться на это.
* * *
Он взял футлярчик и запер его в бронированной комнате.
