Стюарт задумалась. Она внимательно смотрела то на капсулы, то на Кирилла. В её взгляде было всё: и растерянность, и ужас, и решительность, и какая-то надежда, да, именно огонёк надежды где-то там, пусть и глубоко, но тоже сверкнул в её взоре.
– А это нужно выпить одному человеку? Все шесть?!
– Нет, это на двоих…
– Вы хотите сказать, что я должна… подсунуть это и ему?
Кирилл стал мрачным. Он поднялся с лавочки и огляделся, но в этих искусственных джунглях «райского» садика рассмотреть что-то было невозможно. Лучинский немного зло взглянул на женщину и мрачно сказал:
– Я ничего… не хочу Вам сказать. Это Вы должны решить. Просто будет очень странно, если всё закончится на Вас. Вы сами-то как это всё представляете?! Он будет жить там дальше, а Вы останетесь с приёмным сыном тут?! Смысл?! Как… он будет к Вам относиться?! Я имею в виду Вашего супруга.
Стюарт задумалась, она отвела взгляд и посмотрела себе под ноги. Как-то равнодушно пошевелила яркий жёлтый песочек дорожки под туфлями. Затем пожала плечами и, посмотрев на Кирилла, ответила:
– Да, Вы правы. Я давно об этом думала.
– Вам надо идти. Действительно… Вы рискуете. Слишком долгое отсутствие. Вам самой-то не страшно?
Стюарт вдруг улыбнулась. Она посмотрела на Кирилла с нежностью и пожала плечами:
– Теперь мне не страшно. Вы знаете, когда я сюда шла, я не думала, что всё будет так просто. Весь этот разговор я представляла как очень трудный, вязкий и нудный… но всё не так. Слава Богу, что есть люди, которые думают, как я! Я! И главное Вы, Вы, именно Вы так думаете! Для меня это очень важно! Понимаете, я думала, что я одинока, тут в Кремле, да и вообще в нашей стране. Уж слишком какие-то мечты, как мне кажется у окружающих, уж больно какие-то сатанинские!
– Какие?! – удивился Кирилл.
– Сатанинские? Кто может думать о бессмертии, если не сатана?
– Ну, Вы тут, может, и перегибаете уж чересчур…
– Нет, нет, всё так и есть.
Женщина поднялась с лавочки, в руке она держала упаковку с жёлтыми капсулами. Она улыбалась и то и дело рассматривала упаковку. Лишь на мгновение бросив взгляд на Кирилла, она буркнула:
– Я всё, всё сделаю. Я всё сделаю. Мне самой это так надо… Ради Вас сделаю…
– До свидания… – растерянно попрощался он.
Лучинский смотрел ей вслед. Она медленно удалялась по песочной дорожке вглубь искусственной чащи. Прежде чем она совсем исчезла в зелени кустов, Кирилл окликнул Стюарт. Она обернулась. Лучинский подбежал к ней и впопыхах спросил:
– Скажите, а почему Вы на меня обратили внимание и поверили мне?! Почему?! Всё слишком как-то просто! Я не верю! Почему, почему Вы мне поверили и обратили на меня внимание?
Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Провела ладошкой по его щеке и тихо ответила:
– Просто Вы мой родственник. Вы мой… отец. Вот и всё. Вы моя кровь. Вот… Я навела про Вас справки в Госархиве… Вы там числитесь как Кирилл Владимирович Лучинский… у Вас родилась дочь… Ваша дочь – это я… всё просто, Кирилл… Владимирович…
– Да… но у меня не было детей… в прошлой жизни… – пробормотал обомлевший Кирилл.
– Это Вы просто не знали. У Вас была после ухода жены знакомая… вернее, любовница Светлана Корякина?!
– Ну, была… и что?!!!
– Она забеременела… просто не успела Вам сказать… Вы исчезли… и заснули…
Стюарт повернулась и двинулась дальше. Кирилл засуетился и крикнул:
– Стюарт! Стой! А как тебя по-настоящему зовут?
– Елена… Лена Лучинская… папа!
Женщина засмеялась и зашагала вперёд решительным шагом. Он на этот раз не стал её останавливать, а лишь смотрел за её грациозной походкой. И когда она исчезла среди зелени райского сада, он пробормотал:
– Дочь будет растить… сына… своего брата?!!! Господи, за что это всё?!!!
ДЕВУШКА с глазами, полными слёз, смотрела на Кирилла. Она молчала. Но он понимал, ей так хочется кричать. Лучинский сидел на кровати, свесив ноги, устало согнув плечи, словно на них положили мешок с мукой. Его фигура сейчас очень напоминала фигуру старика, уставшего и разбитого болезнью пожилого человека.
– Это Вы окончательно решили? Как Вы могли? Как? Нет, Вы не должны так поступать! – причитала Лиза.
Но Кирилл ничего ей не ответил. Он продолжал неподвижно сидеть и смотреть куда-то вдаль. Девушка в очередной раз всхлипнула и вымолвила:
– Понимаете, Вы будете мучиться потом! Долго и страшно! Это мука! Как Вы могли вообще так поступить…
Наконец Кирилл посмотрел на неё и, вздохнув, пожал плечами:
– Не знаю, я теперь вообще ничего не знаю… как я вообще попал к вам. За что мне всё это? Давно уже должен был лежать на кладбище… моя могила уж не первый год зарастала бы бурьяном. А тут?!
– Да что Вы всё о мрачном?! Смерть – это не панацея! У Вас просто какая-то паранойя с этой смертью! Смерть не может быть благом! Это абсурд! Не надо всё время думать о ней! Вы лучше о своём ребёнке будущем подумайте! Как Вы могли вот так отдать его? Как? Как Вы согласились?
Лучинский ухмыльнулся и, махнув рукой, сказал ей грустно:
– Вы должны понимать, что от меня всё равно ничего не зависит! Вы же сами меня тут, как кролика, обследовали? А? Как я мог? Да я ради вас вот на это пошёл… И потом… я не смог ей отказать. Не смог! Я правильно сделал… Но не надо об этом, я хочу о нашем деле. Я хочу о нашем.
– Вы не можете меня просить об этом! Не можете! Это будет сильнее моей воли! Я не убийца, я врач, я учёный!
– Учёный? А кто Вам дал право вмешиваться в естественный ход времени?! Кто?! Только Бог и природа… никто более… А вы? И сейчас вы мне отказываете? А?
В этот момент раздался какой-то невыносимый уху писк. Высокочастотное звучание и резкий уничтожающий звук почти разорвал голову. Кирилл схватился за уши и повалился на кровать. Лиза упала на пол, как подкошенная, и тоже корчилась от страшного и невыносимого сигнала. Он был повсюду. Он был везде, и, казалось, он полностью сейчас разорвёт их тела. Кирилл зажмурился и дико заорал, но его крик был лишь слабым, еле слышным шорохом.
Всё неожиданно кончилось.
Кирилл тяжело дышал. Он боялся раскрыть глаза и лишь слышал, как страстно и нервно бьётся его сердце. Было страшно. Было очень страшно. И всё же он решился и посмотрел вбок. Так неуверенно, как в детстве, когда он делал вид, что спит и, немного приоткрывая веки, пытался рассмотреть, что делается вокруг.
Это стоял он. Это был определённо он. Его фигура, его черты лица!
Это был ОН!
Человек в чёрном, совсем в чёрном костюме, чёрной рубашке и чёрном галстуке. Словно представитель похоронной фирмы, он выглядел зловеще. Как посланник тьмы!
