Патер Долини попросил взять слово профессора Дезара из клана филов.
Дезар вздрогнул. С того момента, как началась гражданская панихида, он думал над тем, что может и должен сказать этим людям. Перед глазами неотступно стояла финальная сцена осады дома Монтекки.
Когда толпа зрителей, выведенная гибелью Метью и Тибора из нейтрального состояния, пришла в движение, никто не знал, против кого будет направлен ее гнев. А он, Дезар, каким-то сверхъестественным умственным усилием угадал: против тех и других, ибо для наблюдателя обе стороны были виновны одинаково. И прежде всего, конечно, стихийное чувство справедливости требовало возмездия убийцам. Один из них, Тибор, уже поплатился жизнью, значит, оставалось покарать другого. Надо было действовать, не теряя ни секунды. Дезар схватил за руку растерянного, без кровинки в лице Рома и потащил его вниз, крикнув Сторти и Ферфаксу, приводившим в чувство Улу, чтобы они следовали за ним. Во дворе он буквально втолкнул молодых людей на заднее сиденье своего водомобиля, усадил Сторти за руль и велел спасаться. Сторти начал протестовать, но когда Дезар шепнул ему на ухо: «Они растерзают Рома!», глаза у наставника расширились, он выжал сцепление, дал газ и повел машину прямиком через сад, оставляя за собой раздавленные и помятые кусты и цветы. Легко обрушив декоративный пластиковый забор, водомобиль вырвался на пустынную улицу позади дома и помчался по направлению к Свинцовым горам.
Вся эта молниеносная операция удалась благодаря тому, что чейзаристам было не до осажденных. Разъяренная толпа разделилась на две части: несколько человек кинулись в дом с намерением растерзать убийцу, а большинство обрушилось на Голема и его сподвижников. Полагая, что «третья сила» распределит свою антипатию поровну, Дезар ошибался. Свидетели драмы инстинктивно или сознательно возложили главную вину на нападавшую сторону. Началось избиение кланистов, которые моментально бросились врассыпную. Голем с кучкой стойких активистов отбивался, как мог. Он грозил взбунтовавшимся веронцам страшными карами, кричал, что за оскорбление начальника гвардии Первый консул велит разрушить город дотла, но в шуме всеобщей потасовки никто его не слышал. Орудуя своими огромными кулаками, Голем изувечил с десяток человек, однако и ему крепко досталось: метко брошенный камень сильно рассек лоб, ударом палки сломана рука. Спасая свою жизнь, посланец Чейза обратился в бегство.
Впрочем, защитникам дома пришлось не слаще. Ворвавшиеся в него мстители, не найдя убийцы Тибора, отыгрались на всех остальных. Правда, у них не было большого численного перевеса, поэтому драка шла на равных. Она начала уже выдыхаться, когда вдруг в доме вспыхнул пожар. Было то случайностью или делом злоумышленника — осталось невыясненным. Все мигом повалили на улицу, а некоторые драчуны из «молчаливых веронцев», как их назвал про себя Дезар, помогли вынести больного Монтекки и спасти, что можно, из домашнего скарба. Казалось, все были вне опасности, но обрушилась кровля, и из-под горящих обломков донесся сдавленный предсмертный хрип. Люди похолодели от ужаса. Бен рванулся вперед. Ферфакс схватил его за плечи: «Робот».
Опустошенные и пристыженные, смотрели гермеситы на горячее пепелище. Стихия огня погасила стихию человеческой ненависти. Тихо плакала Анна, олдермен Монтекки, сам едва живой, пытался успокоить жену, поглаживая ей руку. Несколько горожан вызвались приютить погорельцев, но Дезар рассудил, что им лучше уехать, и попросил Ферфакса отвезти супругов в коттедж в Свинцовых горах.
Безучастные ко всему, они покорно согласились.
Уже вечерело, на смену дню Разума шла ночь этого великого гермеситского божества. И если вокруг сгоревшего дома Монтекки стало спокойно, то весь остальной город буйствовал. Там и здесь на улицах разражались кровавые стычки, причем невозможно было понять, кто с кем схватился: агры с матами, физы с химами или чейзаристы с универами. Возникли пожары, начались грабежи магазинов. Машины «Скорой помощи» не успевали доставлять раненых. Полицейские-роботы отказались повиноваться приказу и заперлись в казарме. Верону охватило тотальное безумие, и она оставалась во власти бесов в течение всей памятной ночи Разума.
А к утру город затих, сник, опомнился и ужаснулся тому, что он сам с собой сделал, и тому, что сделают с ним в отместку за вспышку истерии. Вспомнили страшные угрозы Голема и содрогнулись. Ведь начальника преторианской гвардии, жестоко избитого, охрана едва сумела вырвать из рук бесчинствующих хулиганов и отправить на самолете в Рим. Слышали? Говорят, Первый консул приказал срыть Верону, а жителей поголовно отправить на каторгу. Кто вам наплел такую чушь, сосед! Не поголовно, а каждого девятого. Как вы считаете, будут при этом учитывать заслуги, ведь нельзя же стричь всех под одну гребенку? Не уверен, синьор, не уверен, может быть, те, кто имел счастье знать профессора, лично могут рассчитывать на снисхождение.
Пока главная улица и парковый район богатых особняков, охваченные паникой, готовились вымаливать у Чейза прощение, окраины веселились. Шутка ли, в городе никакой власти — ни центральной, ни местной, он наш со всеми потрохами. Конечно, это ненадолго, не сегодня-завтра они придут, и тогда держись, будет баня, особенно нашему брату, голытьбе, у которой ни заслуг, ни заступников. Но пока погуляем, хоть день, да наш. Необязательно буянить, как прошедшей ночью, прошвырнемся по центру, зайдем в «Ячменную», а там на мотокегли, если стадион еще цел.
А между главной улицей и окраинами лежала та самая молчаливая средняя Верона, которая, поднявшись поутру с недоумением и головной болью, задумалась: что, собственно говоря, случилось у дома Монтекки? Кто виноват: универы, чейзаристы, полиция, погода, ячменка, кланизм, общественная система или Ром с Улой? Точно ли убитых только двое, очевидец мне рассказывал, там была гора трупов. Слышали, Ула, мстя за брата, задушила своего муженька. Говорят, теперь вообще начнется вековая вендетта: родители Метью будут мстить Капулетти, Капулетти — Монтекки, Монтекки — тем, кто сжег их дом, и кто знает, на ком эта цепочка оборвется. В соборе Разума сегодня панихида, надо пойти послушать, что скажут.
Кто виноват, думал Дезар. Не я ли? Ведь Ферфакс советовал заблаговременно уехать, да и чейзаристы, похоже, давали с утра такую возможность, даже как будто рассчитывали, что мы сбежим и им можно будет отпраздновать победу без драки. Так сказать, мирный путь, выгодный во всех отношениях. Своим сторонникам скажут: видите, стоило нам появиться, как враги струсили и смылись. Сомневающимся скажут: видите, сами бегут, на ворах шапки горят. Своим противникам скажут: вам позволили унести ноги — оцените наше великодушие и сидите тихо, не то мы их вам переломаем.
