Стеллa Странник - Живые тени ваянг

— А как называется представление?

— «Баронг-кекет»[223]… Видишь Баронга? Он с огромной звериной головой и с длинным хвостом, на котором висят колокольчики.

— Так этот не то кабан, не то — лев, и есть положительный герой? Интересно тогда посмотреть, как будет выглядеть отрицательный?

Роза все время молчала. Катя уже и забыла, что она тоже здесь, так увлеклась спектаклем, поэтому даже вздрогнула, когда та произнесла громким шепотом:

— Смотрите, смотрите, это ученица ведьмы — Раронг! Она хочет на кладбище усилить свои магические способности! Нет, сейчас Баронг ей задаст…

И действительно, вышел опять Баронг. Он словно огляделся и принюхался. Вот и ведьмочку увидел, а может, почувствовал… И побежал за ней. Неужели не догонит? Нет, настиг, пытается укусить ее своими длинными клыками, может, они даже и ядовитые, уж такие на вид страшные… А та — опять наутек, да прямиком к дому самой Рангды. А вот и колдунья вышла встречать свою нерадивую ученицу. Видать, недовольна ею.

Когда Катя увидела Рангду, от неожиданности крепко вцепилась рукой в Буди. Тот понял, что образ именно этой героини продолжает вызывать в Кате чувство страха. Ничего, пусть посмотрит спектакль, прочувствует его… Это поможет…

Рангда стояла подбоченясь, и ее растрепанные волосы-пакля торчали во все стороны… И тут Катя вспомнила о том, что в ее сне демоница утверждала, что в театре все куклы живые, потому что в них находятся души предков. А вдруг это правда? Вот и Буди сказал о том, что люди не ставят эти спектакли вблизи своего дома. А если это опасно?

— Не бойся, — словно в ответ на мысли, роившиеся в Катиной голове, спокойным тихим голосом сказал Буди. — Когда-то, в былые времена, тени кукол говорили голосом жреца-колдуна. Он вызывал духи предков и был посредником между ними и людьми, собравшимися на представление. А сейчас все не так. Это уже не религиозный обряд, а обычное театрализованное представление…

Катя продолжала сжимать руку Буди, словно его не слышала. Она не сводила глаз с Рангды — та прислонилась спиной к дереву и чесалась, видимо, ее одолевали вши. Вот сейчас она нападет на Баронга, и тогда… И тут ведьма стала невидимой, ведь она искусно владеет колдовскими чарами. Не подозревающий об этом Баронг спокойно шел себе и вдруг… На него напала разъяренная черная колдовка. Видимо, хорошо помог ей момент неожиданности: Рангда одержала, все-таки, победу, и Баронг вынужден был бежать от сильной противницы. И тогда его защитники с кинжалами в руках бросились на Рангду. И опять она проявила силу черной магии: напавшие на нее люди подчинились команде ведьмы и направили лезвие на себя.

— Это крисы, традиционное ритуальное оружие балийцев, — горячо зашептал Буди. — Оно наделено огромной магической силой…

— Ну да? И поэтому убивают себя?

— Не спеши… Смотри дальше.

И лежать бы им сейчас мертвыми, если бы и Баронг не был одарен магическими способностями. Он сбрызнул воинов священной водой и снял тем самым с них заклятие. А потом и во главе целого войска пошел на Рангду, чтобы нанести ей смертельный удар…

Катя впервые смотрела такое представление. И не только потому, что это был первый ваянг в ее жизни, — странно было наблюдать, как зрители довольно громко обмениваются мнениями, а потом и встают, прогуливаются к мангалу или к лоточникам, чтобы подкрепиться, разминают ноги и снова устраиваются на циновках. Даланг все это время без устали ведет спектакль, а в небольших паузах сыпет шутки, отвечает на реплики зрителей. Музыка играет тоже почти без остановки, а когда оркестранты ненадолго замолкают, отчетливо слышны другие звуки: звон цикад, кваканье лягушек, вскрики птиц, вопли токайского геккона, писк комаров, шум крыльев летучих мышей… И все эти треньканья, бульканья и жужжания, нечеловеческие всхлипывания и придыхания, — и создают ту самую музыку острова, которую можно слушать каждую ночь и на лужайке, и в центре города.

Начинался рассвет. Впрочем, он мало походил на тот, что иногда видела в Питере Катя. Небо здесь не собиралось постепенно расцвечиваться оттенками желтого и красного, оно просто выбрасывало дугу, по которой выезжало из-за горизонта солнце. Небо не горело, не полыхало и не светилось фантастическими красками, как происходит это каждый день на закате. Рассвет наступал, как обычно, очень быстро, поэтому, когда они дошли до машины, оставленной на полянке «а-ля-парковка», было уже совершенно светло.

Буди продолжал пояснять Кате увиденное:

— Сцена с крисами в разных спектаклях разная… Особенно интересно смотреть представление с живыми актерами. Там можно проследить, как они меняются на глазах: только что были совершенно спокойными и вдруг громко захохотали, начали выкрикивать хриплым голосом грозные реплики. А как искажаются их лица! Даже под слоем грима видно это! Воины на глазах превращаются в фантастических монстров и… пытаются проткнуть Рангду кинжалами, но те не входят в тело демоницы — колдовская сила защищает ее от смерти. И тут, к удивлению зрителей, союзники Баронга направляют крисы на себя. Зрители видят, как напрягаются их мускулы, становятся почти железными… но кинжалы не входят в тело, лишь изгибаются. А на том месте, где воины ударили себя крисами, зрители не видят крови… Это Баронг их заколдовал…

— Так это, наверное, трюк такой…

— Нет, это актеры вошли в транс!

— Да ты что?

— Да. Когда смотришь на них, кажется, что пустили по их жилам электрический ток. А еще и гамелан подстегивает в бешеном ритме… Так что актеры охвачены каким-то неистовством, их тела бьются в конвульсиях…

— И что они хотят этим сказать?

— Они показывают отчаянную борьбу добра и зла.

— И поэтому крисы не оставляют крови?

— Да. Воин может броситься на крис животом, и даже тогда не поранится… Однажды я смотрел такое представление, так там прибегал жрец, чтобы снять с актеров транс. А зрители были настолько потрясены, что сами едва не оказались в обмороке…

— Кстати, Буди, ты расскажи Кате и о танце кечак… — вставила, наконец, словечко и Роза.

— А ты не можешь?

— Могу, просто у тебя лучше получается! А я сделаю важный комментарий…

— Ладно. Только не понял связи… В сегодняшнем представлении главный танец — «Танец с крисами», его можно и отдельно смотреть. А есть еще один подобный танец, и называется он «Кечак» [224]…

— Там тоже играет красивая музыка? — спросила Катя.

— Нет, там только голоса исполнителей. Они, подражая обезьянам, кричат: «Чак-чак! Кечак! Чак!» Голоса звучат очень ритмично, и ритм — нарастает, а звуки — усиливаются… Растет напряжение… И вот представь, что этих исполнителей — сто пятьдесят человек, а может, и больше…