Макс кидается за обидчиком, настигает, вгрызается в ногу. Борька орёт, Петька с воплем улепётывает, не глядя ни на друга, ни тем более на Маську.
Маська…
Макс разжимает зубы и стремглав мчится обратно.
Маська лежит. Не движется.
Темнеет…
Макс обходит Маську вокруг. Нога странно вывернута, на глазах распухает. Плохо дело…
Макс лижет щёку — Маська вздыхает, веки дрожат. Макс тычется носом в корягу — оттолкнуть, освободить ногу. С трудом сдвигает на несколько миллиметров, Маська стонет.
Пёс снова возвращается к лицу, облизывает щёки, нос. Глаза приоткрываются, мальчик шевелит рукой.
— Что случилось, Макс? — шепчет Маська. — А… эти…
Эти… которые люди… типичные… Макс косится на Маську. Молчит. Тянет — вставай, мол. Поздно.
— Ого, времени-то сколько! — спохватывается Маська. Пытается сесть, тут же кричит: — Нога! Сейчас…
Всё-таки садится. Сжав зубы, старается высвободиться. Коряга поддаётся с трудом, Макс помогает, как может, — зубами, лапами.
— Молодец… — шепчет Маська, проводя рукой по голове пса.
Рука холодная, дрожит. Худо мальчишке: замёрз, больно…
Наконец коряга сдвигается. Маська несколько минут сидит бледный, собирается с силами. Потом пытается встать. Макс прижимает уши, уже зная, что ничего из этой затеи не выйдет. Маська с криком опускается обратно. Молчит.
— Знаешь что, Макс… — говорит наконец он, подгребая к себе ближайшие листья. — Не допрыгаю я, далеко. Беги, позови кого-нибудь.
«А ты как же?» — спрашивает пёс взглядом.
Маська улыбается, гладит его по голове:
— Ничего, у меня спички есть. Знаешь что, принеси мне палок, веток. Ищи, Макс! Палки! А хоть бы и коряга… Чуть сырая, но, может, загорится, дождей-то давно не было.
Макс приносит несколько веток. Ему вовсе не хочется оставлять Маську, но… что же делать-то?
А вдруг случится что? Ждать до утра? А потом?.. Да и ночи холодные уже…
Маська сгребает листья под себя, подальше от будущего огня. Складывает ветки. Он очень любит жечь костры, поэтому и таскает с собой спички, — и всегда следит, чтобы ничего лишнего не загорелось…
— Ну, иди, Макс, — подталкивает Маська, но пёс не спешит уходить — пусть огонь разожжёт сначала. Мало ли, какой зверь выберется…
Язычок пламени, лизнув сухие листья, с треском принимается за мелкие веточки. Макс ждёт, пока не разгорится большой огонь, чтоб вот коряга занялась, — тогда, может, и прогорит нужное время. До дому не так-то близко…
— Ну, беги уже, — шепчет Маська. А в глазах таится страх…
Макс лижет на прощание нос, и Маське даже кажется, что пёс подбадривающе улыбается.
Дорога будто сама собой ложится под лапы, а тревога придаёт сил и скорости. Там, в лесу, один-одинёшенек у костра Маська, с больной ногой, в легкой курточке, с пустыми руками… От этой ужасной картины хочется взвыть, что он и делает, недолго раздумывая.
Будто в ответ сзади слышится другой вой. Макс останавливается, оборачивается, поднимает ухо и лапу. Неужели волк? Не забредают они обычно так близко к людским жилищам, но кто знает…
Макс бросается было назад, потом снова вперёд… Если он не добежит, кто приведёт хозяев? Не Петька с Борькой уж точно. Да и до дому уже ближе, чем обратно…
Не тратя больше времени на колебания, Макс чёрной стрелой несется дальше по дороге, через поле, по улице…
У калитки торчит Глеб.
— Макс! — кричит он, от страха забыв, что обычно называет пса другой кличкой. — Где Маська? Ма! Макс при…
Макс гавкает и поворачивает морду в сторону леса — в этот миг из калитки выскакивают перепуганные взрослые.
— Где Амур, Макс? — не своим голосом вскрикивает хозяйка. — Что с ним?
Снова гавкнув, Макс кидается обратно.
— Сиди дома, Глеб! — бросает женщина.
— Но, ма…
— Дома, я сказала! — истерично повторяет она.
— Глеб! — рявкает хозяин, и тот понуро уходит. Волнуется…
Какие всё-таки медлительные эти люди! То и дело их поджидать приходится. Макс бы давно уже добежал, а они всё никак, останавливаются, запыхиваются, дышать не могут…
От тоски Макс снова задирает морду к луне и оглашает окрестности воем. На этот раз никто не отвечает…
Костёр заметен издалека, но Макс на всякий случай вперёд не вырывается. Кто знает, а вдруг умудрятся потеряться? Хозяйка вон еле дышит, хозяин, правда, огонь увидел — бежит.
Максу очень хочется обогнать всех и первому вынырнуть к Маське, но тут хозяйка хватается одной рукой за ближайший ствол, другой за грудь, и он бросается к ней. Маська самый лучший, конечно, но кормит-то ведь она…
— Ничего… ничего… — шепчет женщина, и Макс оглядывается на хозяина.
Тот вдруг остановился, застыл на ходу…
— Что такое? — кричит хозяйка, позабыв про все свои боли, и Макс в два прыжка догоняет мужчину. И тоже застывает.
Возле костра сидит Маська — пальцы покрасневшие, изо рта парок вырывается… В одной руке прут, которым он костёр перебирает. А рядом — волк, которого он второй рукой обнимает. Молодой ещё, не волчонок, но и не матёрый зверь.
— Амур… — Женщина без сил опускается на землю.
Хозяин берёт себя в руки, делает шаг вперёд. Волк рычит, щетинится, пятится…
— Пап… — подняв глаза, говорит Маська, радостно, но вместе с тем мягко, не резко. Но руку убирает — и волк шмыгает в черноту леса.
— Ты… что… — еле выдавливает хозяйка, с трудом поднимаясь.
— Ему страшно было, ма… И он замёрз… — оправдывается Маська.
— Макс, сторожи, — зачем-то говорит хозяин, хотя Макс и так начеку. Уж он-то свои обязанности исполняет исправно. Для чего напоминать?
Хозяин аккуратно подходит к сыну, щупает ногу, качает головой.
— Что случилось, Амур? — начинает квохтать хозяйка, но он лишь молчит.
Макс косится на него недовольно, мол, было бы кого покрывать…
— Жаль, ты говорить не можешь… — вздыхает женщина, оборачиваясь к Максу.
— Да упал, и всё… — бормочет Маська.
— Ну что?.. — вскидывается хозяйка к мужу.
— Может, и не перелом, но сильный вывих. А может… лучше бы сегодня же врачу показать.
Хозяин поднимает Маську на руки и идёт к дороге. Хозяйка засыпает костёр землёй и догоняет их. Так они и добираются до дому: когда хозяин устаёт, Маська прыгает какое-то время на одной ноге, опираясь на родителей. Хозяйка квохчет, приговаривает, никак опомниться не может…
— Макс, не трогай Ксюню, — устало говорит Маська, когда Макс по привычке дёргается в сторону мелькнувшего пышного хвоста.
Ночью Маське не спалось. Сначала он не мог решить, правильно ли сделал, что ничего не рассказал родителям. Он не ябеда и не предатель! Но ведь вот так никто не узнает раз, другой… а завтра что? Захотят посмотреть, что у волчонка внутри?..
