Ознакомительная версия.
— Слушайте, ребята, — протянул я недоумевающим тоном. — Все это, конечно, здорово и весело, но скажут ли мне когда-нибудь, куда я попал?
— А он еще не знает? — весело кивнул на меня Севка. — Ты еще не говорил?
— Да как-то не успел, — развел руками Женя, поднимаясь со стула. — Ты в хорошее место попал, Константин Антоныч. Федеральный фонд помощи несовершеннолетним. Проще говоря, «Струна». Доводилось слышать такое слово?
Я молча кивнул.
Доводилось. Ох как доводилось…
В Мраморном зале уместны были бы факелы. Настоящие, средневековые, в ржавых кольцах… И солома на полу, для вящего эффекта. И стражники в нишах.
На самом деле зал освещали укрепленные вдоль стен люминесцентные лампы и никаких ниш не наблюдалось — видимо, архитектор не питал страсти к исторической атрибутике. Роль стражников успешно играли крепкого сложения молодые люди в ультрамариновых куртках. На первый взгляд оружия у них не было, но мне уже хватило поводов убедиться — с этими ребятами лучше не шутить. Жаль, не сразу, дурак, это понял.
Зал не зря звался Мраморным. Его высокие, в три человеческих роста стены были облицованы черным, в мутно-зеленых прожилках мрамором, местами — зеленым, в чернильных разводах. Подстать стенам гляделся пол и — все та же черно-зеленая плоскость, расчерченная узкими стальными полосами на метровые квадраты.
В центре, под самым потолком, что-то равномерно двигалось. То ли старинные ходики, то ли чудной конструкции вентилятор. Но приглядевшись, я понял: это метроном. Зачем-то опрокинутый вниз, острием к шахматной плоскости пола.
Размеры зала подавляли. Тут не то что в футбол — зерновые культуры можно сажать. А бесконечные квадраты, сходящиеся к трудно различимым стыкам стен, лишь усиливали впечатление. Вдобавок не наблюдалось дверей. Все четыре стены — ровные и гладкие. Интересно, как же меня сюда привели?
Ну, это, наверняка, самое простое. Точная механика пополам с электроникой. В нужный момент часть стены отъезжает в сторону…
А еще здесь казалось пусто и безлюдно — хотя люди имелись, даже не считая замерших манекенами охранников. В противоположном конце зала, на невысокой кафедре, расположился длинный, покрытый черным бархатом стол. За столом сидело семеро.
Почему-то я никак не мог увидеть их лиц — сколько ни всматривался. Хотя эти, в отличие от моих дознавателей, не скрывались под матерчатыми масками, мне никак не удавалось зацепиться за них взглядом — то и дело в поле зрения оказывалась почему-то или синевато-розовая трубка лампы, или идеально ровные края мраморных квадратов, или дурацкая пирамида метронома. Словно некое колдовство отводило мне глаза.
Сам я пребывал в центре зала. Ерзал на низенькой скамеечке все из того же унылого мрамора. Скамеечка вырастала прямо из пола. Словно аппендикс необъятного чудовища. Холодная и неуютная.
Впрочем, я не слишком долго изучал окрестности.
Минута-другая — и возникла Музыка. Из неоткуда, из плотного, пружинящего воздуха. Сперва я даже не понял, что случилось — но вздрогнуло пустое пространство, поплыли мраморные стены, и тягучая, грустная мелодия заполнила все. Низкая, на пределе слышимости, она тем не менее заглушила все прочие звуки — и размеренный стук метронома, и дыхание людей в ультрамарине, и бешеные скачки моего собственного сердца. Сразу потеряли значение и страхи, и надежды, и назойливая пляска мыслей, и перечеркнутое прошлое, и зависшее в воздухе будущее. Невыразимо печальная музыка утешала неведомое горе, растворяла бесполезные теперь радости, подводила итог и звала, звала в дымную, клубящуюся пустоту.
Краем глаза я видел, как вытянулись семеро за столом — точно готовые прозвенеть гитарные струны, как замерли ультрамариновые, жадно впитывая льющуюся на нас Силу. Иначе и не скажешь — разве объяснить такое хитрыми законами акустики?
Сколько прошло времени, я так и не понял. Может, минута, может, час. А потом все схлынуло — так же внезапно, как и началось. Неслышно выдохнуло пространство, превращаясь в обычную, пронизанную холодным воздухом трехмерность. Обмякли и расслабились фигуры вдоль стен, вновь послышался скучный стук метронома…
— Высокая Струна сказала свое слово! — послышался негромкий, чуточку усталый голос.
Один из тех, семерых, называвшихся Трибуналом.
— Мы вправе начать слушания по делу Константина Демидова, бывшего учителя, вступившего на Темную Дорогу. Проведены ли должные изыскания по сим обстоятельствам? — немного обождав, вопросил говоривший. И вновь я глядел на них, семерых, но так и не мог понять, чей же голос я слышу.
— Проведены, Хранитель, и результаты их приобщены к делу.
Миг — и на черном бархате стола возникла пухлая зеленая папка. Наверняка декоративная, сами-то материалы хранятся в электронных мозгах компьютеров. Но тут, очевидно, следуют старому ритуалу, что довольно странно — впервые о «Струне» слухи возникли не столь уж давно, несколько лет назад.
И все эти годы так и оставались слухами. Я поначалу тоже не верил, даже получив «черный конверт». Посмеялся, смял бумажонку в кулаке, выкинул в мусорное ведро. И, моментально забыв о грустном, набрал Ларискин номер. С улицы в открытые настежь окна несло тополиный пух, звенели во дворе детские крики, и весна почти уже превратилась в лето.
Это была уже почти и не весна.
Просто май, как ему и положено, кружил головы и сводил с ума. К тому же выдался он в этом году неожиданно теплым и даже жарким. Я, к примеру, после утомительной череды праздников вышел на работу без пиджака. Слава Богу, не старые времена, когда за такую вольность пришлось бы сражаться с любимой администрацией. Сейчас на фоне демократии и невыданных зарплат предания старины глубокой кажутся дичью. Глубочайшей. О воздействии внешнего вида учителя на нравственность юношества теперь предпочитают не заикаться. Зато цепляются к другому. Например, к тому, что опаздываешь на оперативки.
На возмущенные высказывания завучихи Тамары Михайловны можно было и наплевать. Если, конечно, плеваться и дальше — к примеру, на грядущую аттестацию. А та уже не за горами, точнехонько в сентябре ждет подарочек. Нас разделяет лишь узкая полоска лета. А двенадцатый разряд нужен мне как кровь из носу. Не из-за микроскопической прибавки в деньгах, но главным образом для солидности моей трудовой книжки. Потому что из здешнего 543-го гадюшника пора линять, это ясно и полудохлым рыбкам в кабинете биологии. Еще год отработаю, но куда уж больше? Главное, есть определенные зацепки в гуманитарном колледже, но опять же требуется разряд…
Ознакомительная версия.
