Тут, как раз под реплику о произволе, к лестнице, спускающейся от кафе прямо к воде, подкатывает какая-то плавучая военная машина, покрытая сине-зелеными разводами морского камуфляжа, и похожая на 20-футовую треугольную голову плывущей змеи из голливудского триллера про гигантских мутантов. По бокам головы торчат два гребня, что еще более усиливает ассоциацию с голливудским монстром. Я делюсь этим своими впечатлениями с Таири, и она дает альтернативную версию: «А, по-моему, не змеиная голова, а кошачья: у нее же ушки! Эту модель называют «MoonCat». Классная штука».
На «голове», тем временем, открывается люк, оттуда прямо на лестницу выпрыгивает парень в мешковатом комбинезоне болотного цвета, бегом поднимается, берет из рук бармена мешок с какими-то прозрачными контейнерами, кричит «Mauru-roa!», прыгая через ступеньку, спускается обратно, и ныряет в люк, который тут же захлпывается. В потрохах машины раздается тихий металлически-шелестящий звук, она поворачивает свой нос в сторону середины лагуны, внезапно срывается с места и, проглиссировав по спокойной воде, взлетает и свечкой уходит в бело-голубое небо.
Хаото, проводив ее взглядом, сообщает: «Океанский магистральный патруль. Зашли за хавчиком. Не летать же пол-дня голодными». И они с Дексом начинают экспрессивно спорить о сравнительных качествах меганезийского «MoonCat» и нового «Sea-Stealth» вооруженных сил NATO. Мужчинам только дай повод поговорить об оружии… Таири, заметив мой интерес к снующим по лагуне маленьким лодкам, начинает объяснять мне разницу между разными «proa»: традиционными «vaa-hoeie» и модерновыми «ahi-reoo». Потом она смотрит на часы и решительно говорит «Horo!». Полчаса почти прошли.
Мы возвращаемся к нашей этажерке. Рядом с ней сейчас пришвартована лодка, которая ближе к «vaa-hoeie», хотя 2 ее поплавка надувные, а не бамбуковые и, помимо паруса, у нее имеется ультра-модерновый компактный подвесной движок. Пилот снова курит, но уже не с девушкой-копом (та осматривает чей-то недавно прибывший гидроплан), а с колоритной толстой пожилой туземкой, одетой лишь в серебристый платок, обернутый вокруг монументальных бедер. Четверо подростков лет 12, трое мальчишек и девчонка, таскают из лодки в багажный отсек этажерки какие-то увесистые пластиковые мешки. Подростки совершенно голые, если не считать ярких матерчатых браслетов на левом плече, над бицепсом. Пассажиры-американцы (те, что с первого ряда) наблюдают эту сцену не без некоторого чувства превосходства: «Дикари», - негромко говорит один из них другому. «Дети природы, - соглашается тот, - Туземцы-утафоа, их тут оберегают».
В этот момент что-то мелодично звенит. Девчонка-подросток резко останавливается на пол-пути от этажерки к лодке, вынимает из браслета какую-то яркую круглую штучку, прижимает ее к щеке чуть ниже уха, замирает, прислушиваясь, а затем говорит: «Ua te parao este chineese oper-sys joder teie». Снова прислушивается и говорит: «Clean it up oe bene install kiwi-OS… Aita pe-a e o maita juntas global upgrade per software compartible». Дети природы. Туземцы… Девчонка убирает мобайл в браслет и бегом бежит к лодке.
4 – РЕТРОСПЕКТИВА.
Дата/Время: 25 марта 20 года Хартии. Ночь.
Место: Центральная Меганезия, остров Футуна,
Kolia village, fare Carpini.
- Любовь моя, если ты снимешь эту долбанную военную форму, сваришь мне вкусный кофе, нальешь в красивую чашку, положишь рядом маленький кусочек шоколада… В общем, сделаешь то, что жена обычно делает для хоть немного любимого мужа…
-… То в ближайший час ты точно мне ничего внятного не скажешь, - перебила она.
- Я имел в виду в данный момент только кофе и шоколадку, а остальное чуть позже.
- А, теперь поняла. Ладно, я варю кофе и слушаю.
- Форму, - напомнил он, - Иначе мне покажется, что у кофе казарменный привкус.
- Ну, если ты настаиваешь…
Стороннему наблюдателю могло показаться, что капитан Чубби Хок выскользнула из армейского комбинезона… И вообще из всего, что было на ней надето… Примерно как горошина из стручка при сильном надавливании с боков.
- Я настаивал только на форме, - заметил Микеле Карпини (вице-президент ассоциации агроинженеров Уоллис и Футуна), - но так ты мне даже больше нравишься.
- Как это мило… Я рада, и начинаю варить кофе.
Микеле закурил сигарету, откинулся в кресле и произнес:
- Поскольку ты выстрелила в меня этой информацией, как из пулемета, да еще на жутком сленге, который вообще надо бы запретить к употреблению в приличных местах…
- Короче, милый, - попросила она, включая кофемолку.
Дождавшись, пока воющий звук этого агрегата стихнет, он сказал:
- Короче, я постараюсь изложить все так, как понял, а ты, любовь моя, будешь без всякой ложной скромности меня перебивать, если я допущу ошибку. Итак, по условиям задачи, у нас есть участок 5 миллионов гектаров в субэкваториальном климатическом поясе, при холмистом ландшафте и крупных разрозненных водоисточниках. Если совсем грубо, то это – приэкваториальная пересеченная саванна, которая для интенсивной агроиндустрии требует организации террас с капельным орошением и тонким контролем водно-солевого баланса в культурном слое и, возможно, первом водоносном слое. За шесть месяцев надо организовать дело так, чтобы урожая хватило для двух миллионов потребителей. ОК?
- NOP, - ответила Чубби, бухнув в джезву такое количество кофе, которое привело бы в состояние невыносимого ужаса Всемирную Организацию Здравоохранения.
- В таком случае, почему ты меня не перебила, когда я сделал ошибку?
- Потому, милый, что ты нигде не ошибся. Ты просто упустил главное.
- Ах, вот как? И что же главное.
- Главное, - ответила она, точным движением наполняя джезву водой на 3/4, - это война.
- Ах, война?! Я две недели жил спокойно, полагая, что ты в Нгоронгоро, на безобидном саммите по терроризму, а ты опять была на войне! У тебя двое детей, ты не забыла? А ты являешься домой в два часа ночи, в мундире, пропахшем пироксилином и напалмом…
- Это не мундир, а комбез. И он не может ничем таким пахнуть. Я летала из Нгоронгоро в Мпулу на 4 дня, и не участвовала в активных боевых действиях. Клянусь Фрейей.
Она на секунду возвела глаза к небу (точнее к потолку), и поставила джезву на плитку.
- Ну, ладно, - вздохнул он, - расскажи, что там за война, на которой ты ни в чем таком не участвовала. Заметь, я поверил тебе на слово.
- Война, - задумчиво сказала Чубби, - Она идет там уже целую вечность. В Мпулу нет ни одного жителя, который знает о мирных временах хотя бы по рассказам бабушки.
- Извини, любимая, но я не понял, с кем они воюют.
