Вот если бы он или ещё кто-то был уверен, что все в этой аварии выжили, то эта девочка, наверное, лет через десять-пятнадцать, переместившись в его реальность, могла бы вновь обрести семью. Только как бы семья восприняла её возвращение? Возможно, в свою очередь они бы считали её мёртвой.
Или нет, ведь все выжили, и эта девочка просто вернулась бы домой, как будто выходила за хлебом и молоком. А как же её память? Как же моя память, если я встречу Инну? Память поправится? Что я буду помнить, а что забуду?
Димка подумал, что, возможно, одну ночь ему не придётся спать рядом со спящей Инной. Чтобы она переместилась в его реальность навсегда.
Если, конечно, всё с реальностями правда.
Он смотрел, как из серой предутренней мглы вылупляется, прорастая вверх, дом напротив, как едва колышется фасад, создавая впечатление зыбкости всей улицы, как по тротуару, сутулясь, направляется в сторону перекрёстка ранний прохожий, и в голове его, странно отяжелевшей без сна, лениво ворочались мысли о школе, о Шалыкине и Юрке Каневе, о давних смешных детских надеждах и светлых, солнечных днях. Странно, но в детстве все дни почему-то помнились солнечными.
В этом созерцательном забытьи Димка на какое-то время выпал из действительности и очнулся, когда Шалыкин пришлёпал босыми ногами в кухню.
— Спишь?
— Н-нет, — ответил Димка, подобравшись.
— И правильно.
Одноклассник был в одних клетчатых трусах. На плече у него темнела татуировка оскаленного человеческого черепа, часть черепной коробки у которого заменяли сцепившиеся шестерёнки.
— Горячая вода есть?
— Есть, — ответил Димка.
Шалыкин потянулся.
— Хорошо у тебя, — сказал он, заглядывая в окно. — А что с домом?
— Сетка натянута. А так — вроде как разбирают.
— А-а.
Развернувшись, Шалыкин скрылся в ванной.
— Слушай, — раздался оттуда его голос, — не в службу, а в дружбу, Капитонов, сделай что-нибудь перекусить.
По зашумевшей воде, звонко разбивающейся о стенки ванны, Димка понял, что ответ не обязателен.
Он расколотил о край сковороды последние два яйца и нарезал остатки варёной колбасы, которые хотел съесть вечером. В сущности, тоже небольшая плата за возможность увидеть Инну. Шалыкин появился к моменту, когда Димка выставил накрытую крышкой сковороду на стол. С сине-зелёных волос одноклассника капало.
— Ух! — сказал Шалыкин, присаживаясь на стул напротив. — Как заново родился. Это мне?
Он показал на сковороду.
— Просил же, — недовольно сказал Димка.
— Спасибо.
Одноклассник снял крышку, подвинул поближе блюдце с хлебом и вооружился вилкой. Ел он торопливо, плотно набивая рот. Колбаса улетела в одно мгновение. С присвистом. Вилка яростно колола железное сковородочное дно.
Димка подставил к чашке горячий чайник.
— А про реальности ты серьёзно? — спросил он.
Шалыкин прекратил жевать.
— Нет, шутил.
Он резко встал и ушёл в комнату. Появился уже в футболке и с двумя фотографиями.
— Вот, смотри, — он сунул Димке снимки, — сличай. Я ничего с ними не делал.
Расхождений в составе выпускного класса больше не существовало. Идентичные рамки. Одинаковые учителя и ученики. Вот Юрка Канев. Вот Витька Войцеховский. Вот Светка Желдобина. Никаких тебе…
С колотящимся сердцем Димка рванул к холодильнику, дёрнул дверцу морозильного отделения.
— Во-во, — сказал Шалыкин, — когда осознаешь, это самое первое — голову в холоде подержать.
Резова улыбалась.
— До месяца? — спросил Димка.
— Не больше.
Шалыкин дожевал и отряхнул руки, занялся приготовлением чая.
— Я её верну, — сказал Димка.
— Бог в помощь, — шевельнул плечами одноклассник.
— Мы же в твоей реальности были вместе!
Шалыкин хлебнул из чашки.
— Каюсь, завидовал. Вы были два сапога пара. Только Инна была красивее, без обид. Оба такие… не от мира сего.
— Но сейчас ты в это не веришь.
— Во что?
— В то, что мы были вместе.
Шалыкин вздохнул.
— Знаешь, мне всё равно, — посмотрел он на Димку. — Это ваша реальность, вы с ней и разбирайтесь. Мне — по барабану.
— Зачем же ты дал фото?
— Ну, так, чтобы ты немного пострадал.
— Значит, ты ищешь того, кто бы думал, что Резова — твоя девчонка? — с напряжением в голосе произнёс Димка. — Того, кто бы жил в такой реальности?
— Зачем? — Шалыкин усмехнулся. — Будто девчонок мало! Или ты ревнуешь?
Димка издал горловой звук.
— Тогда зачем тебе моя реальность? — спросил он, сжимая под столом кулаки.
Шалыкин отставил чашку.
— Честно?
Димка кивнул.
— Понимаешь, — сказал одноклассник, — реальности людей в подавляющем большинстве похожи. Не однояйцевые близнецы, конечно, где-то краски поярче, где-то мелочей побольше, но, в основном, это копии. Как из ксерокса. И вообще — очень узкий диапазон. Мало пространства и края засвечены.
— И что?
— Ничего. Ни роботов, ни инопланетян, ни зомби.
— Ты думаешь, было бы лучше… — начал Димка.
Шалыкин скривился.
— Да нет, я утрирую, конечно. Просто я хочу найти реальность, отличную от нашей. Чтобы был какой-то… не знаю, сдвиг.
— А я здесь причём? — спросил Димка.
— Капитонов, ты себя в школе видел? Тебя ж чудиком называли. Я, честно, был уверен, что твоя реальность представляет из себя… ну, не знаю, нечто оригинальное.
— А на самом деле?
— Мрачно, депрессивно, уныние в воздухе. Это чувствуется. Наверное, есть ещё какие-то особенности, но они, прости, декоративны.
— А Инна — это не расхождение?
— Инна — это артефакт. Нет, я ищу совсем другое. Реальность, где мы победили в сорок третьем. Или где Наполеон стал российским императором. Или где Антарктида освободилась ото льда. Нечто выпадающее из известной мне системы координат.
— Тогда это к шизикам.
— Скорее, к параноикам, — сказал Шалыкин. — Только оказалось, что их реальность существует как бы для одного. То есть, это не настоящая, иллюзорная реальность, надстройка.
— И что теперь? — спросил Димка.
— Поживу здесь.
— У меня?
Одноклассник рассмеялся.
— Не бледней раньше времени, Капитонов. Найду, где. Я про то, что пока поживу в твоей реальности. У тебя здесь почти нуар. Всё, — Шалыкин отодвинулся вместе со стулом, — наелся. Пожалуй, пора и честь знать.
— Погоди, — сказал Димка, — а как все реальности могут сочетаться? Ведь нельзя быть одновременно в нескольких местах. И невозможно, чтобы два разных человека или события происходили одномоментно в одной точке пространства.
— Возможно, — сказал Шалыкин.
— Но как?
— Это разные реальности, Капитонов!
Одноклассник поднялся.
Димка как привязанный побрёл за ним в комнату. Собрался Шалыкин минуты за три, пригладил лохмы, поправил ворот свитера. Потом включил телевизор и выбрал новостной канал.
— Можно? — чисто из вежливости спросил он.
— Пожалуйста, — сказал Димка.
На экране мелькнула заставка. Появился диктор. Пиджак. Галстук.
— В нашей студии в Москве семь часов. Начинаем утренний выпуск…
Шалыкин весь превратился в слух, правда, через несколько минут лицо его приняло разочарованное выражение.
— Нет, Капитонов, — сказал он, — у тебя здесь как у всех. Президент только помрачнее.
— Я всё равно не понимаю, — упрямо сказал Димка, — если я с Резовой, то почему я не с Резовой?
Одноклассник выключил телевизор.
— Я сам не до конца понимаю. Путешественники, как я, есть, а теоретической базы — нету. Смирись.
— Всё равно…
Шалыкин подавил вздох.
— Знаешь про кота Шрёдингера? — спросил он, беря свой альбом под мышку. — Кот Шрёдингера находится в постоянной неопределённости: он то ли жив, то ли мёртв по условиям задачи. Как бы одновременно находится в двух состояниях. Это вообще сакраментальный и пошлый пример. Так вот, теперь берём девушку Капитонова, и она, получается, тоже имеет два состояния. Она то ли есть, то ли нет. Всё зависит от того, кто и с какого угла смотрит.
— Так она есть?
— Найдёшь — будет.
— То есть, мне надо будет переместиться в реальность с фотографии?
Шалыкин улыбнулся.
— Зачем?
Он вышел из комнаты, а Димка остался стоять.
— Но как же… Если я хочу найти Инну…
— Так и ищи здесь, — Шалыкин завозился у вешалки, одевая пальто. — Вся твоя реальность в твоём распоряжении.
— Но ты же сам сказал, что это невозможно!
— Я сказал, что это трудно. И хорошо ещё, что прошло всего четыре года, а не пятнадцать там или тридцать.
— Понятно.
Димка шагнул в прихожую и прислонился к стене, наблюдая, как Шалыкин обувается.
— Вообще, — сказал одноклассник, — это не такое уж приятное времяпровождение — скакать по чужим реальностям. Ощущаешь себя потерянным.
