Ознакомительная версия.
Я следил за ней с дивана. Тонкие руки, обнаженное белое плечо с едва заметной родинкой на острой лопатке, лохматый затылок. Удивительно, насколько она здесь к месту. Неожиданный подарок из мира снов. Еще одна редкость в доме дэймоса…
Она плюхнулась рядом со мной и предъявила следующий портрет.
— Это Кора. Ламия. Я лечил девочку, на которую она напала, и слегка покалечил.
— Ясно, — этот ответ удовлетворил Хэл. — А тут кто?
— Фабий. Молодой ученый. То есть теперь уже не молодой.
— Что ты сделал с ним?
— Психическая атака. Но он справился в итоге.
— Зачем эти рисунки? Рассказывай, — потребовала она, резким движением головы отметая все мои попытки отклониться от объяснений.
И я начал рассказывать. Не без удовольствия, признаюсь.
— Думаю, ты уже знаешь, что после каждого преступления дэймоса в его мире остается след, зарубка, шрам.
— Да. Ты говорил, — сказала она нетерпеливо.
— Мы называем их могилами. Их можно убрать, помогая людям. В моем мире осталось четыре.
Хэл терпеливо слушала, ожидая, когда я перейду к самому главному.
— Также, раз Герард столь подробно рассказал тебе о перековке, тебе наверняка уже известно, и что в Полисе есть тюрьма для дэймосов.
Девушка кивнула, пристально глядя на меня.
— Не так давно одна из пленников сумела захватить сновидящего, охранявшего ее, в заложники.
— Как это могло получиться?!
— Тюрьма двух уровней. Первый в реальности, где заключены физические тела, второй — в мире снов, где скованы тела сновидений. Не знаю, что это за место. Никогда не видел. Но кто-то сумел освободить дэймоса из этого второго уровня.
— Дальше, — велела Хэл, и между ее бровей залегла тонкая морщинка.
— Она держала сновидящего в плену. Но обещала отпустить, если я приду к ней.
— Ты?! Зачем?
— Она хотела увидеть последнюю могилу в моем мире.
— Она ее увидела?
— Нет. Со мной была харита. Талия. Она показала дэймосу иллюзию, несуществующую плиту с несуществующим именем.
Хэл помолчала, рассеянно барабаня кончиками пальцев по дивану.
— А ты не думаешь, что это могло быть уловкой. И на самом деле ей нужно было нечто другое.
— Вполне возможно. Но пока у меня нет никаких идей. И я проверяю свои жертвы, которые могли бы заинтересовать дэймосов.
Я рассказал ей о попытке снять блок с Адриана, о визите к ламии и ученом, который находился за границами Полиса, а потому пока был недоступен.
Хэл снова вскочила, зябко переступая по полу босыми ногами, нашла обрывок бумаги с номером телефона.
— Значит, ты не можешь дозвониться до этого загадочного доктора?
— Пока нет.
— Потому что звонить должна я.
— Нет.
— Да. Это же логично. Юная гурия пострадала от воздействия дэймоса.
— И от какого дэймоса ты пострадала, позволь узнать? — спросил я, уже прекрасно понимая, что у нее на уме.
— От тебя конечно. Кора, когда пыталась излечиться, уже нажаловалась на тебя. Молодой, но чрезвычайно сильный, наглый дэймос калечит других, менее сильных. Идеальное прикрытие. — Хэл сняла со спинки стула свою юбку, вытащила из кармана коммуникатор, быстро набрала номер.
Я невольно затаил дыхание, ожидая, что же произойдет.
Прошла очень долгая минута. Никакого ответа.
— Видишь, бесполезно. Вполне возможно, он прекратил прием пациентов.
— Вижу. — Хэл отложила мобильник. — А может, просто занят сейчас. Перезвоню позже.
Она снова вернулась ко мне, забралась под плед. Ледяная, словно только что бегала босиком по снегу. Я обнял ее, пытаясь согреть.
— И все же, кто из твоих жертв был нужен дэймосам?
— Не знаю. Десяток вариантов. Я уже голову сломал, думая над этим. Спроси у своего нового учителя.
— Нет у меня никакого нового, — пробормотала она, прижимаясь холодным носом к моей шее. — Я хочу, чтобы ты опять учил меня.
— Неужели?
— Опять это слово. — Хэл насмешливо фыркнула и тут же снова стала серьезной. — Я ушла из центра. Там все… так цивилизованно, размеренно. Чудесный преподаватель, замечательные ребята — сновидящие. Столовая прекрасная, кабинеты с современной техникой.
Я снова хотел произнести слово, на котором, по мнению Хэл, меня заклинивало, когда я начинал испытывать легкое неудовольствие. Однако сдержался.
— Но это не для меня, — продолжила она. — Мне нравится риск, опасность, погони, загадки. Все на грани боли, смерти, провала… и всегда победа, в самый последний момент.
Меня позабавил ее энтузиазм.
— Больше не боишься мне навредить?
— Мой Фобетор показал, что без меня ты в еще большей опасности. И вот еще что. Я не дэймос. Пока не стала настоящим дэймосом. Но если у меня появится возможность реализовать свой скрытый потенциал и я это сделаю — что тогда со мной будет?
Она больше не прижималась ко мне доверчиво, отстранилась и смотрела на меня блестящими настойчивыми глазами.
— Твоя личность начнет перерождаться. Сейчас ты человек со своими недостатками, психологическими сложностями, достоинствами. Но как только станешь реализовывать темные желания и порывы, начнешь терять человечность и постепенно трансформироваться в дэймоса. Знаешь, в Баннгоке распространены наркотики. Героин, к примеру.
Хэл торопливо кивнула, по-прежнему впиваясь в меня взглядом и молча требуя продолжать.
— Он постепенно уничтожает личность человека, заменяя ее своей. Лживой, подлой, вероломной, готовой на убийство, предательство, воровство, лишь бы как можно дольше удержаться в твоем теле и получить дозу. То же самое делает дэймос.
Хэл слушала с величайшим вниманием, и мне, как всегда прежде, льстило это. Наверное, с такой же напряженной заинтересованностью я смотрел на Феликса, когда он просвещал меня.
— С тобой было так же?
— Да. Постепенно человек переродился в нового — дэймоса.
— Но ты убил его?
— Тайгер убил. Выжег. Перековал.
Хэл поежилась, а затем произнесла задумчиво:
— Поэтому я вернулась. Только ты понимаешь меня. И сможешь контролировать. Напугать или причинить боль, когда я начну срываться. А если я попытаюсь манипулировать тобой…
— Не волнуйся. Я сам прекрасно умею манипулировать.
— Останови меня, ладно? — Она обхватила меня обеими руками за шею, прижалась всем телом.
— Остановлю, — ответил я, запуская пальцы в ее волосы, и сжал в кулаке теплые вихры.
Он считал этот город самым прекрасным. Лучше не было ни одного. А он повидал их достаточно за свою жизнь. Кибернетический Баннгок, индустриальный Нарасикэ, экзотический Тенчитолан, в котором деньги назывались так же, как легендарная птица кетцаль, Александрия, внешне иногда напоминающая его город, но суть ее была убита уже много столетий назад. И другие… Ни единый из них не в силах сравниться с Полисом.
Ознакомительная версия.
