Но молодой реформатор уже сделал свою последнюю ставку - на народ. На него же ставила и альтернатива. Наверное, потому эхо от всех потрясений, которые по идее должны были стать всенародными, бессильно замирало, так и не выйдя за пределы Садового кольца.
- Почему? - спрашивал новый вождь.
- Наверное, потому, что люди пьют, - сказала его жена.
И он тогда допустил последнюю ошибку, ставшую роковой. Указ о борьбе с пьянством и алкоголизмом, ударил по самому святому: по народной душе. А уже рикошетом - по нему самому.
"В связи с Указом... в целях дальнейшего усиления, в соответствии с распоряжением исполкома за номером... с такого-то по такое-то... продажа алкогольных напитков будет полностью прекращена".
Подобные объявления стали настенными украшениями всех водкосодержащих магазинов страны. И появлялись они в моменты, когда в тот или иной населенный пункт приходил эшелон с "левой" водкой. Ее не становилось меньше. Просто по себестоимости ее стало почти невозможно купить, зато по тройной цене - сколько угодно.
"Инициатива" была вроде бы частной, но взяткоемкость алкогольного бизнеса крепила благосостояние новых советских буржуев и все уровни власти настолько стремительно, что "то, что еще не мое" стремительно тончало "ещем".
Народ все это видел. И все понимал. И, страдая в водочных очередях, ненавидел власть и ее атрибуты.
Судьба реформатора решилась тогда. Сейчас решалась судьба народа: момент истины наступил.
Точная оценка событий, логические цепочки, исключающие неверное толкование. Устинов такого спокойствия не понимал и когда говорил, с огромным трудом сдерживал хлещущие через край эмоции:
- Евгений Иванович предупреждал, что такое возможно, что страна впадет в искусственно управляемую анархию. Я долго работал под его руководством и личным контролем. Орден "Права человека" - тоже его идея. Ведь только благодаря моим связям и надежным контактам в массонстве, нам удалось разоблачить многих. Иные предпочли застрелиться.
В районе Арбата, микроавтобус резко свернул в распахнутые ворота и увеличил скорость. Позади громыхнуло. Донеслись автоматные очереди. Устинов и его собеседник чуть не столкнулись лбами. Страдающий от боли шофер, громко и забористо матюкнулся.
У стен особняка, укрытого в глубине старинного парка, несколько личностей в черных масках подбежали к машине. Двое начали быстро откручивать номера и менять их на новые. Еще двое снимали намагниченные рекламные щиты над никелированными молдингами. Пятый тащил другие, более красочные.
- Что, Олег Николаевич, - весело крикнул он измученному шоферу, - зуб донимает? Есть, понимаешь, хорошее народное средство. Возьми две горошины. Одну положи на зуб - другую засунь в задницу. И почаще меняй!
Люди в масках похабно заржали. Шофер смачно плюнул, и рванул дальше. Верткая машина скользнула по узкой аллее и выскочила в другие ворота. Покружив в лабиринте старых московских двориков, снова выпрыгнула на проезжую часть.
Водитель впервые повеселел:
- Верняк, Отто Карлович! Громко, но чисто.
- Давай, Олежка, на Кольцевую. Туда, где танковая колонна. Нам еще пятерых эвакуировать надо...
Потом как ни в чем не бывало, вновь обратился к Устинову:
- Евгений Иванович лучше других понимал зоологию этого путча. Взять ту же самую "гласность". Вроде, нет ни запретных тем, ни личностей, ни событий. Все дерьмо, копившееся веками, прилежно взболтали и выплеснули на страницы газет. Ан нет! Ни один, самый отъявленный борзописец и словом не обмолвился насчет покушения на Андропова. Это табу! Знают, что сделают с тем, кто даже случайно коснется подобной тематики. Да и невозможно правдиво ее рассекретить, не сорвав маски с тех, кто сейчас на коне. Да, так и не смог Векшин основательно подчистить этот зверинец. Но он успел сделать главное - отвести от вас подозрение и вашими же руками лишить заговорщиков головы...
Устинов внутренне покраснел. Но Отто Карлович этого не заметил. Нужно было менять тему. Поэтому Жорка спросил:
- Кстати, не знаете, что там, с семьей Векшина?
- Семьи, как таковой у Евгения Ивановича не было. Приемная дочь исчезла неизвестно куда, за день до его убийства. Нет ее ни в Питере, ни в Москве, ни среди неопознанных трупов. По косвенным данным, следы похожей на нее девушки теряются на территории одной из суверенных республик, которая по нашим прикидкам уже в недалеком будущем станет полностью независимой. А сын...
- Сын?!
- Да, у Векшина есть сын, ошибка молодости. Многие говорят, что он умеет читать мысли. Не слышали?
- Я сам это точно знаю.
- Именно за эту способность его так боялся и ненавидел Мушкетов. Вам лучше знать, что с Антоном произошло. Ведь это ваши люди так активно разрабатывали его в Мурманске. Заметьте, одновременно с покушением на Векшина и исчезновением его дочери.
- Но я не знал. Не мог даже предположить, что Антон - его сын!
- Евгений Иванович тоже до последнего думал, что этого никто никогда не узнает. Даже Центр. Как видите, он ошибался.
Широкая, всегда оживленная трасса, ведущая к кольцевой дороге, была в этот день полупуста. По мере продвижения вперед поток машин еще более редел. Последние километры микроавтобус преодолевал в полном одиночестве. Водитель увеличил скорость.
- Мне кажется, что Антон жив! - Устинов сам не заметил, что сказал это вслух.
Отто Карлович посчитал, что эти слова имеют отношение и к нему:
- Больше, чем жив! Он, как мне сейчас сообщили, крепко наследил в гостинице "Арктика". В общей сложности, больше десятка трупов. Это ж надо, какой засранец! Жаль, что на месте событий нет никого из наших спецов. Я бы вас просветил с вероятностью девяносто процентов, кто и зачем ликвидировал вашу группу захвата. Впрочем, теперь это уже не столь важно.
- Он что, за них отомстил? - поразился Устинов.
- Может за них, а может быть - за себя. Вас, майор, связывают с ним очень сложные отношения. Есть у меня для него информация, о которой Антон может и не догадываться. Вы постарайтесь его отыскать, и передать это на словах.
Тоннель под мостом, ведущим на объездную дорогу, был надежно заблокирован танками. У крутой насыпи о чем-то горячо спорили вооруженные люди в промасленных комбинезонах.
Водитель, повинуясь сигналу военного регулировщика, сдал на обочину и остановил микроавтобус. Все вышли из машины и дальше пошли пешком.
Объемные серые тучи, вторую неделю висящие над Москвой, все никак не могли разродиться осенним дождем. Наполненный мелкой сыростью ветер дышал резкой прохладой. После почти домашнего уюта автобусного салона, в тесноватом костюмчике было довольно зябко.
