– Ларс, не начинай… – предупредила она.
– Это ты так будешь, – сказал Сальваторе. – На свадьбе, где угодно, только не здесь и не теперь.
Примерно час спустя Ингрид похлопала Сальваторе по плечу:
– Брэтали, всё. Я отдохнула. Смогу идти.
– Точно?
– Ага.
Вновь оказавшись на ногах, она потребовала рюкзак.
– Да какой тебе рюкзак!.. – откликнулся Ларсен.
– Да и тебе – какой рюкзак? Давай сюда, – протянул руку Сальваторе.
– Ну нет! Уж с этим справлюсь как-нибудь.
– Ларс, пусть Брэтали возьмёт. Ты еле тащишься.
Ларсен передал ношу с таким видом, будто сделал великое одолжение. Брэтали взгромоздил на каждое плечо по рюкзаку.
Но идти так им пришлось недолго. Внезапно Сальваторе остановился и оглянулся назад, на южный горизонт. На его лице застыло напряжённое, сосредоточенное выражение.
Небо на юге посветлело. Но стало не чистым, синим, а красноватым.
Ингрид вопросительно посмотрела на Брэтали. На какое-то мгновение его глаза показались ей совсем чёрными. А щёки у него как были бледными, так и оставались, нисколько не покраснели от холода. «Уж если кому и быть здесь, среди этих снегов, то именно ему…» – подумалось почему-то.
– Что такое?
– Похоже, мы всё-таки дождались.
– Чего?
– Второй волны. Малый ледниковый период снова собрался задать нам жару. То есть, холода. И оч-чень вовремя! Буря надвигается.
– Глупости! – фыркнул Ларсен. – Какая буря? Я читал прогноз погоды. Обычный снегопад…
– Человек, который верит синоптикам, – глядя себе под ноги, покачал головой Сальваторе. – Пристрелите меня.
– А ты чему веришь? – ядовито поинтересовался Ларсен. – Знаменитой мабианской интуиции?
Сугробы озарились странными неестественными отсветами. Даже воздух как будто окрасился в грязновато-розовый цвет.
– А насколько близко буря, Брэтали, ты не чувствуешь? – Ингрид к «знаменитой мабианской интуиции» решила прислушаться.
– Могу одно сказать: пока не стемнело, нам лучше поставить палатку.
– Может, успеем пройти ещё немного…
– Подкова, помочь замаскировать вашу базу, это, конечно, хорошо. Но себе не забудь помочь.
– Ну да, – проворчал Ларсен, – о чём же ещё станет думать маби, кроме себя?
– Брэтали правильно говорит. Не позаботимся о себе, маяк чинить будет некому.
По очереди работая складной лопатой, Сальваторе и Ларсен быстро очистили от снега небольшое пространство и установили палатку. Специальные крепления позволили надёжно зафиксировать её даже на камнях Плато.
– Хорошая штука, – похвалил Брэтали.
– Да, я ведь обещала, со снаряжением будет порядок, – сказала Ингрид. – Это всё Ларсена. Он привёз из Мейлина.
– Не моё, а брата, ты же знаешь.
– Его брат в Мейлине занимался горным туризмом. Он погиб…
– Ингрид, хватит.
– Он жил в азиатском регионе?
Ларсен помолчал – видно, сначала хотел не отвечать. Но всё-таки процедил сквозь зубы:
– Мы оба там жили. С родителями. Потом я уехал сюда.
Внутри палатки включили фонарь и маленький обогреватель, на полу расстелили тёплое одеяло. Воздух быстро нагрелся до приемлемой температуры, сделалось почти уютно. И места вполне достаточно – можно стоять в полный рост и не задевать друг за друга. Воспользовавшись этим, Ларсен обосновался подальше от Брэтали.
Впервые за всё время перехода они поели подогретой еды. Вроде бы, всё в порядке… Но ветер снаружи стал значительно сильнее. Уже верится, что это действительна та самая вторая волна МЛП, обещанная учёными. Первая, судя по сохранившимся сведениям, тоже началась с внезапных снежных ураганов, прогулявшихся по Европе.
Стены палатки начали вздрагивать. Снег под напором усиливающихся порывов не просто шуршал о них, а скрёбся с пронзительным свистящим звуком.
За прочность палатки опасаться не приходилось: снаряжение у Ларсена и вправду оказалось толковое. Но ветер нёс с собой сильный холод, выдувал тепло, которое они старались сохранить в своём убежище. Стало ясно, что от переносного обогревателя скоро не будет толку.
Люди начали дрожать. Ингрид вытащила из рюкзаков всё, что захватили с собой тёплого: спальные мешки и ещё одно одеяло. Не слишком-то много… А сколько унесёшь на себе?
– Ну и холодина! – выдохнула она. Изо рта вырвалось густое облачко пара.
Ингрид потуже затянула шнурок на воротнике куртки. И с изумлением уставилась на Сальваторе, который вдруг начал стаскивать с себя одежду и снял всё, кроме брюк.
– Это ещё что? – осведомился Ларсен. – Мы стриптиз не заказывали.
– Ты бы заткнулся, пока я не разозлился всерьёз, – проворчал Сальваторе. – Я пытаюсь сделать, как лучше.
– Чего сделать? Кто и о чём тебя просил?
Ларсен поднялся с пола и шагнул к Сальваторе. Посреди палатки они остановились друг напротив друга. Впечатление было такое, что каждый старается взглядом просверлить в другом дырку.
Брэтали упёр руки в бёдра. Ладони Ларсена сжались в кулаки.
Ингрид поняла: если не вмешаться, ничем хорошим это не закончится. Она потянула Ларсена за руку.
– Не время выяснять отношения.
– Ладно… – Ларсен демонстративно удалился в угол.
Ингрид выжидательно взглянула на Сальваторе. Но тот молчал, передумав объяснять свой замысел. И нарочно смотрел куда-то мимо неё.
Как странно… С одной стороны – эта его холодность, усилившаяся теперь ещё и от выходки Ларсена. А с другой… В нём ощущалась сила – но не грубая и подавляющая. Сила, способная защищать.
Но как Брэтали в такой мороз спокойно стоит полураздетым…
– Ты считаешь, нам всем лучше устроиться рядом?
Всё ещё глядя в сторону (неприязнь к одному человеку, на этот раз – к Ларсену, как всегда мгновенно распространилась на всех людей), он кивнул:
– И укутаться как следует. Троим будет теплее, чем каждому по отдельности. Так что разворачивай одеяло и раздевайся.
– Что? – Ларсен не поверил своим ушам.
– До пояса, – уточнил Сальваторе.
– Ингрид, ты же ещё в своём уме? Неужели… Да что это такое!
Не слушая его, она сняла всё, кроме лифчика и штанов. Брэтали уселся на пол.
– Иди сюда. И уговори этого типа сделать то же самое, пока он не превратился в сосульку.
– Да ни за что! Лучше насмерть замёрзнуть. – Трясущийся от холода Ларсен, видимо, был от этого не далёк.
– Не стану я его уговаривать! – с нарочитым раздражением заявила Ингрид. – Если так хочешь, Ларс, мёрзни на здоровье.
Брэтали накинул одеяло, как плащ, себе и Ингрид на плечи. Вопросительно глянул на Ларсена.
Тому сделалось совсем худо. А ещё несколько минут спустя ему пришлось забыть и недавние разногласия, и старые предрассудки. Плохо слушающимися руками он стащил с себя одежду. На правом боку у него обнаружился здоровый синяк.
