— Ты чертовски напугала меня, — буквально проревел он.
— О, Джесс, — хихикнула Фрэн. — Извини, но это было так смешно. Правда, смешно.
— Мы чуть не упали в воду. — И он, все еще негодующий, шагнул к ней.
Фрэнни отступила назад, чтобы сохранить дистанцию, споткнулась о камень и тяжело осела, сильно прикусив язык. Ее пронзила острейшая боль. Смех как отрезало. Но это внезапное молчание — я радио, ты выключаешь меня! — насмешило ее еще больше. На Фрэнни вновь напал смех, хотя прикушенный язык кровоточил и по щекам струились слезы боли.
— С тобой все в порядке, Фрэн? — Он обеспокоенно склонился над ней.
«Я все же люблю его, — подумала она с некоторым облегчением. — Тем лучше для меня».
— Ты ничего не поранила, Фрэн?
— Нет, только свою гордость, — ответила она, позволив ему помочь ей подняться. — Да еще язык. Видишь?
Она высунула язык, надеясь вызвать улыбку Джесса, но он нахмурился.
— Господи, Фрэнни, да ты истекаешь кровью. — Он вынул из заднего кармана носовой платок, посмотрел на него с сомнением и спрятал обратно.
Фрэнни представила себе, как они рука об руку возвращаются к стоянке, молодые влюбленные под летним солнцем, а у нее изо рта торчит его носовой платок. Она приветствует благодушно улыбающегося смотрителя и бормочет: «Гу-гу-гу».
Не в силах сдержаться, она расхохоталась опять, хотя язык болел, а во рту чувствовался слегка тошнотворный привкус крови.
— Не смотри, — неожиданно сухо произнесла Фрэнни. — Я собираюсь сделать то, что недопустимо для леди.
Слабо улыбнувшись, он театрально прикрыл глаза. Оперевшись на руку, она свесилась с пирса и сплюнула — слюна была ярко-красной. Еще. И еще раз. Наконец, когда ее рот, похоже, очистился, она оглянулась и увидела, что он сквозь пальцы подсматривает за ней.
— Прости меня, — сказала она. — Я такая дура.
— Нет, — ответил Джесс, явно подразумевая «да».
— Не отправиться ли нам за мороженым? — спросила Фрэнни. — Ты поведешь машину, а я заплачу.
— По рукам. — Он встал и помог подняться ей. Она снова сплюнула. Опять ярко-красная.
Фрэнни испуганно спросила:
— А я не откусила кусочек языка, а?
— Не знаю, — игриво ответил Джесс. — Ты ничего не проглотила?
Ее рука метнулась ко рту.
— Это не смешно.
— Да. Извини. Ты просто прикусила его, Фрэн.
— А в языке есть какие-нибудь артерии?
Они опять шли по пирсу, на этот раз взявшись за руки. Фрэн то и дело останавливалась, чтобы сплюнуть. Ярко-красная. Она не собирается глотать эту гадость. Ни за что.
— Ни единой.
— Отлично, — она стиснула его руку и ободряюще улыбнулась. — Я беременна.
— Неужели? Прекрасно. Знаешь, кого я видел в порту…
Внезапно он остановился и уставился на нее. В один миг его лицо стало суровым и очень-очень сосредоточенным. Ее слегка задела его настороженность.
— Что ты сказала?
— Я беременна. — Она лучезарно улыбнулась и, отвернувшись, снова сплюнула в сторону. Ярко-красная.
— Ну ты и шутница, Фрэнни, — неуверенно произнес он.
— А это не шутка.
Он пристально вглядывался в нее. Немного погодя они продолжили свой путь. Когда они пересекали стоянку, Гас вышел поприветствовать их. Фрэнни махнула ему в ответ. И Джесс тоже.
Они остановились у кафе «Молочная королева» на шоссе 1. Джесс взял кока-колу и задумчиво потягивал ее, расположившись на водительском месте. Фрэн попросила его принести ей банановое мороженое. Она сидела, прислонившись к дверце машины, в двух футах от Джесса, и ложкой ела орехи, ананасовый джем и отдаленное подобие мороженого здешнего изготовления.
— Слушай, — сказала Фрэнни, — это их мороженое — сплошное надувательство. Ты знал об этом? Многие и не догадываются.
Джесс взглянул на нее и ничего не ответил.
— Правда, — продолжала она, — эти автоматы способны производить лишь пузыри. Вот почему в «Молочной королеве» мороженое такое дешевое. Мы проходили это на занятиях по теории бизнеса. Существует много способов урвать свой куш.
Джесс снова посмотрел на нее и ничего не сказал. Потом произнес:
— Сегодня, если ты хочешь настоящего мороженого, лучше пойти куда-нибудь вроде специализированного магазина «Диринг» и там…
Она разрыдалась.
Он придвинулся к ней и обнял за шею.
— Фрэнни, не надо. Пожалуйста.
— На меня капает мороженое, — проговорила она сквозь слезы.
Джесс снова достал носовой платок и помог ей привести себя в порядок. К тому времени слезы сменились всхлипываниями.
— Мороженое с кровью, — сказала она, глядя на него покрасневшими глазами. — Все, больше не могу. Прости, Джесс. Ты не выбросишь остатки?
— Конечно, — ответил он холодно.
Джесс взял стаканчик и отправился к мусорному баку. У него забавная походка, подумала Фрэнни, как будто его сильно ударили в то самое, наиболее уязвимое у парней место. В некотором смысле его действительно именно туда и двинули. Но если взглянуть на это с другой стороны, то точно такая же походка была у нее после того, как он лишил ее невинности на пляже. Она тогда чувствовала себя так, словно у нее тяжелый случай опрелости. Но только от опрелости не залетают.
Он вернулся и сел в машину.
— Это правда, Фрэн? — резко спросил Джесс.
— Чистейшая.
— Как же это получилось? Я думал, ты принимала таблетки.
— Ну что ж, одно из трех: либо кто-то из контролеров на доброй старой фабрике в Овриле заснул, когда по конвейеру проходила пачка моих таблеток; либо в студенческой столовом вас, парней, кормят чем-то, что повышает силу сперматозоидов; либо я забыла принять таблетку, а потом забыла, что забыла это сделать.
Она продемонстрировала ему твердую, холодную, уверенную улыбку, которая несколько напугала его.
— Что ты бесишься, Фрэн? Я же просто спросил.
— Можно ответить на твой вопрос и по-другому. Теплой весенней ночью где-то двенадцатого, тринадцатого или четырнадцатого апреля ты засунул в меня свой член, испытал оргазм, и миллионы сперматозоидов…
— Хватит, — грубо прервал ее Джесс. — Ты не должна…
— Не должна что? — За ее каменным спокойствием скрывалось внутреннее смятение. Много раз представляла она себе эту сцену, но никогда не могла предположить, что все случится именно так.
— Не должна сходить с ума. — Его голос звучал неуверенно. — Я не собираюсь обвинять тебя.
— Ладно, — ответила Фрэнни уже мягче. В эту минуту стоило ей только взять его за руку, лежащую на руле, — и конец размолвке. Но она не смогла заставить себя сделать это. У него не было ни малейших оснований рассчитывать на утешение, как бы в глубине души ему этого ни хотелось. Внезапно она поняла, что, так или иначе, веселые, чудесные дни закончились на неопределенный срок. Лишь усилием воли она сдержала навернувшиеся было слезы. Ведь она — Фрэнни Голдсмит, дочь Питера Голдсмита, и довольно уже этим проклятым, глупым глазам исходить слезами на стоянке автомобилей у «Молочной королевы».
