Ее попытка выучить земной язык, наткнулась на непонимание отца, а практика на непонимание Сергея. И привела к стойкому удивлению полиглотки:
- Простите, госпожа, но я не знаю английский язык, - смущенно пожал плечами кэн, когда она решила попрактиковаться в общении.
- А разве этот язык не земной? - удивилась девушка в свою очередь.
- Э-э-э…земной, но английский, - пояснил кэн, чем еще больше запутал сейти.
Мама же потом долго смеялась, выслушав дочь. И заявила, что на ее Родине очень много языков и даже перечислила пару десятков, чем ввела девушку в шок:
- Как же вы объяснялись? - ужаснулась она.
- Легко. Каждый на своем языке, - улыбнулась Алена.
Эйфия больше не возвращалась к данному вопросу, приняв обычаи землян делиться на расы группы, нации и создавать всяческие барьеры, включая языковые, меж собой и окружающими, глупейшим занятием, достойным лишь тех, кто еще только собирается претендовать на звание мыслящего существа.
С тех пор она стала относиться к землянам, как к примитивной группе стадных животных из отряда пресмыкающихся. Любопытных в своей претензии на существо мыслящее, и полезных для организма лишь как пища, не более. Мама же в ее понимании была всего лишь исключением из правил и приравнивалась к отряду клаонов, но никак не низших существ, своих соотечественников.
Однако сейчас эти примитивные существа вызывали у Феи куда большую симпатию, чем цигруны. К тому же изначально привлекали своей энергетикой значительно сильней, чем все остальные жители галактики. Опасность же, о которой ее предупредил отец, отчего-то не воспринималась всерьез. А может качество их и-цы было настолько ошеломляюще притягательным, что не оставляло место осторожности. К тому же по ее глубокому убеждению, любая выявленная угроза теряет свою суть и значение, и становиться той слабостью противника, на которой можно красиво сыграть в свою пользу. Во всяком случае - легко манипулировать.
Эя неслышно подошла к мужчинам и встала за их спинами, вглядываясь в оранжевый сгусток на губах тэн. И-цы щекотало ноздри и как будто просило "возьми меня". И сам раб был подстать: черные волосы до плеч, стройное чуть худощавое тело, сильные руки, умные карие глаза. Они удивленно расширились, увидев девушку. Мужчина смолк на полуслове и перестал качаться, но даже не встал, как положено тэн, чтобы приветствовать своего господина, и тем более не склонился.
Гордецы.
Это качество импонировало девушке, но и рождало желание сломать его обладателя. Но в отличие от Марины, Эя была неспособна на жестокое давление, и часто завидовала сестре, чувствуя себя ущербной вопреки всем усилиям, направленным на искоренение досадных, неподдающихся объяснению чувств, что рождались в груди при участии в психических и физических экспериментах, ритуалах и жертвоприношениях. Она прекрасно управлялась мэ-гоцо, много лучше даже Константа, но малодушно избегала присутствия на обрядах во имя Модраш, предпочитая общаться с богом без свидетелей и никому не нужной демонстрации мастерства в освобождении души от тела. Ее с радостью заменяла Марина и потом хвасталась своим мастерством и ехидничала, отпуская колкости в сторону Эи…
Интересно, отчего отец поставлял Марине земных рабов если они, по его мнению, опасны? И этот, тоже для нее? И сколько в партии? И все с завораживающим, чистым и беззащитным и-цы? Неужели они не знают элементарных средств по его защите? А из самозащиты выбирают лишь агрессивное нападение и бесполезный апломб повышенного самомнения? Дутого и смешного, подтверждающего их уязвимость и четко указывающего на самые слабые места. Впрочем, в данных особях легче найти сильное - одно, два на весь аспект формы.
А если и отец и сленгиры ошибаются? - мелькнула шальная мысль.
Эя задумалась - что хорошо, а что плохо для будущего вопрос гипотетический. И ответ на него требует серьезных исследований. И объективности. А она слабо знакома, что с цигрунами, что с землянами, и будучи флэтонкой ратует лишь за себя и свой народ. Но у нее есть еще двадцать шесть дней, чтобы разобраться и составить собственное мнение. Придется изучить представителей той и другой расы, проштудировать лэкторы, провести пару тройку экспериментов. Да, так она и поступит и не станет полагаться на мнение отца и выводы сленгиров. И если гипотеза последних окажется боле, чем спорной, она скажет "нет" на помолвке с Ван-Джук.
- Кто он? - спросила тихо у Сергея, кивнув на тэн.
Мужчина озабоченно нахмурился и низко склонившись, ответил:
- Тэн, госпожа.
И тут же что-то прошипел своему подопечному. Тот нехотя слез с качели и занял смиренную, с его точки зрения, позу - руки за спину, подбородок вниз.
Фея спрятала улыбку: мужчина был явно не в курсе, что является рабом, а не господином. И спросила, услышав повторное шипение Сергея направленное соотечественнику:
- Он в курсе о своем статусе?
- Да, госпожа, но он новенький, - всеми силами пытался оправдать его кэн.
- Тогда объясни ему, что рабы приветствуя госпожу должны вставать на колени и смотреть в землю, а не в лицо.
Парень выслушал перевод Сергея и скривился, окинув девушку презрительным и уничижительным взглядом, возмущая Фею. Однако призвать к ответу его она не успела - появился агнолик и молча поставил тэн на колени, придавив руками за плечи, а голову к груди. Тот взвился, пытаясь стряхнуть грубые ладони и встать с колен. Сергей вздохнул, понимая, что теперь будет, и отошел к госпоже. Эйфия же внимательно наблюдала за неравной борьбой охранника и кичливого раба. Ей было любопытно, Сергею больно. Первая не желала прерывать схватку, наблюдая за злобными конвульсиями наглеца и игрой агнолика, кэн же не мог, не имел права, не посмел.
- Отчего он настолько агрессивен? Его укусил лауг? - спросила девушка, у Сергея, глядя как раб зло скалится, не обращая внимание на боль, кровь, что уже идет из ранок на лице, пытается взять реванш над глыбообразным агноликом, который и с места не двигается, и видимых усилий не прилагает для вразумления неразумного.
Сергей кинул на госпожу печальный взгляд: как объяснить ей, выросшей под бдительным присмотром Поттана и Фэйры, огражденной Рэйсли от всего, что может разбудить ее генную память, что у человека есть гордость? А еще воля и честь. Любовь к свободе, святая ненависть к несправедливости и тирании. Можно поработить тело, но невозможно душу. И характер у всех разный - одного чуть согни - сломается, другого прессуй годами - даже не согнется.
Но сейти и слов-то таких не знает - свободолюбие для нее норма присущая кому угодно, но не рабу, несправедливость, всего лишь забавное пустое словцо из лексикона матушки, а честь и воля - прерогатива истинных флэтонцев высшего сословья. Все остальные - существа низшего порядка, которых в зависимости от настроения господ можно погладить или убить, использовать, как пищу или, как игрушку. И имеют они лишь одно право - право умереть по воле господина.
