— Почему же? Какая мне тогда от этого радость? Вот суки.
— Потому что все что нужно у тебя уже есть. В том числе то, как всем этим пользоваться, если оно тебе надо. Ты, Лысый, совершенно верно заметил. Тот кто нас написал, сволочь порядочная, еще та сволочь. Я его ненавижу. Но в профессионализме ему не откажешь. Он тебя изготовил по высшему классу, и у тебя есть все на все случаи. В том числе то, как этим всем собственно пользоваться. Выбор, таким образом, за тобой, пукать на самокате или телепортировать. Вот отсюда я это и знаю. — Умник потрогал повязку, осмотрел на пальцах. — Ага! Вот я и нашел кое-что.
Лысый с Дедом подались вперед, всматриваясь в непонятную мешанину символов на экране.
— Видишь номер? — Умник обернулся к Деду.
— Сто сорок три, двести пятнадцать, триста два, девятьсот одиннадцать. Вижу, и что?
— Это твой номер, Дед.
— Хм! — фыркнул Дед. — И что мне теперь с этим делать? Даже в сортир не сходить.
— Не все сразу Дед, не все сразу. В сортире тоже на пустой желудок не особенно разбежишься. Это твой номер, и придет время, когда мы узнаем, что за ним кроется, кто ты такой, в чем заключается твое преступление, за что ты гробишься здесь, на каторге.
— Умник, а мой номер сможешь узнать? Какой у меня номер?
— Зачем тебе, Лысый? — Умник чуть улыбнулся. — Здесь, в зоне, достаточно туалетной бумаги. В крайнем случае можно просто подмыться.
— Я тебя сейчас задушу, гнида.
— Сейчас я узнаю твой номер. — Умник долго стучал по клавишам. — Читай.
— Сто одиннадцать, двести двенадцать, восемьсот сорок, триста пятьдесят четыре… Это на самом деле мой номер?
— Гарантия. Тебе стало легче?
— Умник, — сказал Лысый, вдруг без обычного своего фиглярства. — Мне стало легче. Не знаю почему, можешь хихикать и тыкать пальцем, но мне стало легче. Ты сволочь. Откуда ты все это знаешь?
— Я не буду хихикать и тыкать пальцем, — сказал Умник спокойно. — Если знаешь свой номер, это уже кое-что, и это уже кое очень немало что. Мы с вами сейчас всковырнули самую страшную тайну. Самое главное, что здесь, в зоне, от нас можно скрыть этот номер. Почему понятно.
Дед с Лысым какое-то время молчали.
— Умник, давай закругляться, — сказал наконец Дед. — Скоро отбой, а нас нет.
— И что?
— Как что? Скоро отбой!
— Ну и что, что скоро отбой?
— Как что?! Нужно идти!
— Куда нужно идти?
— В барак! Спать! На нары!
— Нужно? Зачем?
— Спать! Как зачем?
— Спи здесь! Здесь, правда, нет нар, зато не воняет, спокойно и чисто. Тебя что, кто-то гонит?
— Нет, но… Да, но…
— Ну иди, если тебе так хочется. А я и здесь переночую. А то там храпят, стонут, бормочут, пердят, в общем, не выспишься.
Лысый с Дедом переглянулись.
— Ты, Умник, как хочешь, а мы, пожалуй, пойдем…
— Идите! Вас разве кто-нибудь держит? Я не держу.
Лысый с Дедом чуть потоптались.
— Ну ты, Умник, это… Завтра в забой-то придешь?
— Приду. Конечно приду, не парьтесь. Если я не приду, найдется еще какой-нибудь гнус, или еще какой-нибудь тормоз, и вам вставят. Я вас не хочу подставлять. Вы, в целом, нормальные люди. До завтра.
— Ты, Умник, это… А завтракать как? Может, тебе завтрак в забой принести?
— Лысый, спасибо. Но тут есть еда. Я позавтракаю.
— Какая еда?! Откуда?!
— Есть. Так что не парьтесь. До завтра.
Лысый и Дед остановились у входа в бараки. Лысый оглядел пласты экскрементов под самыми окнами, повел носом воздух.
— На самом деле, Дед. Что-то здесь не так.
— Ты про что?
— Ну смотри. Видишь, сортиры. Стоят в достаточном отдалении от бараков. Вышел, перешел двор, зашел в сортир, высрал свое дерьмо, помыл руки. Вонь и параша там, где им и полагается. В уголке, и не мозолит глаза. Правильно?
— Правильно. Ну и что?
— Ну ведь правильно?
— Правильно, правильно. А с чего, Лысый, ты взял, что в сортире у нас можно помыть руки?
— Так вот и я про что! Давай, что ли, хоть раз сходим в сортир, типа по правилам, заодно и посмотрим, что там и как.
— Хм. — Дед покачал головой, посмотрел на строения туалетов. — Идиотская, конечно, идея, но почему бы и нет? Яйца нам за это, надеюсь, не оторвут.
— Я тоже надеюсь. — Лысый сделал шаг в сторону туалетов. — Ну что? Идем и посмотрим?
— А что. — Дед хмыкнул. — Почему бы и нет? Пошли. С одной стороны, конечно, идиотизм, но с другой… Если существует сортир, должен кто-нибудь хоть раз туда сходить?
Чавкая сапогами по жиже, они перешли через двор и остановились у входа. Лысый, замешкавшись ненадолго, открыл дверь и переступил порог. Дед, тоже немного замешкавшись, вошел следом. Они оказались в просторной светлой комнате с умывальниками и зеркалом. Около умывальников на чистой стене висели свежие полотенца. В мыльницах лежало по куску хорошего мыла.
— Я чуть не уссался, — сказал Лысый не очень уверенно и, осторожно, на цыпочках подошел к раковине. Открыв кран и убедившись, что вода — холодная и горячая — течет, как ей и полагается, он захихикал. — Ты видал, Дед?
— Интересно… Даю яйца на отсечение, интересно, честное слово, — пробормотал Дед, пробуя воду. — И запах довольно приятный… — Он пошмыгал осторожно носом. — Дезинфицирующий какой-то.
— А где же тут срать? — оглянулся Лысый. — Я что-то не вижу ни одной кучи дерьма.
— Ты, Лысый, дурак. Хоть с Умником и повелся, а все равно дурак. Это же туалет, Лысый. Ты, что, читать не умеешь? Там же на двери так и написано, туалет. Поверь старику, но в туалете не срут, в туалет ходят.
— И откуда ты, Дед, это знаешь? — Лысый хихикнул, продолжая оглядывать чистую светлую комнату с умывальниками. — Умник сказал? Я что-то ни разу не видел, чтобы ты в туалете вообще бывал, не только ходил, гы-гы-гы. Слушай, Дед, мне здесь нравится! Давай здесь останемся на ночь? Смотри, видишь, даже какие-то тряпки чистые.
— Не умничай, все равно до Умника тебе далеко. Это не тряпки, а полотенца. — Дед подошел к двери напротив входа и открыл ее. — Смотри! Иди сюда, подойди. Видишь?
— Вот тебе раз! — воскликнул Лысый, заглянув в соседнюю комнату. — Это что за дверки такие? А это что за горшочки такие уродские, на стене? Ты, Дед, много на своем веку повидал, может быть, знаешь и это?
— Не помню откуда, но знаю, что эти горшочки называются «писсуары». Ты в них мочишься.
— А где же тут срут?
— Да что ты заладил. Срать да срать. Открой дверку.
— Вот эту?
— Вот эту.
— Открыл… Эх ты!!! Дед, что это за ерунда?!
— Кретин! Это же унитаз!
— Уничто?
— Садишься и гадишь! Гадишь, и оно булькает в воду, и попадает в канализацию, все как надо, чин чином, по правилам, вокруг счастье, радость и чистота, и не воняет под окнами, когда спишь. Пойду мочить Умника.
