Ознакомительная версия.
Из двери, открывшейся в другой части комнаты, появились еще три сиамца и как тупые автоматы ринулись к нам.
Хэл выхватила шпильку из своих волос, они хлынули ей на плечи гладким темным потоком, а затем я увидел, как тонкая декоративная скобка превратилась в вытянутый металлический двузубец. Он сорвался с ладони девушки и воткнулся в череп мясника. Химера пошатнулся и упал, обливаясь кровью.
Один из наших палачей замахнулся увесистым топором, но я перехватил его скользкое от масла запястье, оторвал убийцу от пола и швырнул в стекло. Тело в облаке осколков рухнуло в зал.
Звон, грохот, крики. Зрители метнулись в стороны.
— Бегом! Живо! — Я схватил Хэл за руку, поволок за собой.
Но не успел выпрыгнуть. Мою шею обхватила гибкая тонкая удавка, подняла в воздух и швырнула обратно в комнату пыток. Удар об пол на мгновение лишил возможности дышать и двигаться. Сквозь шум в ушах я услышал пронзительный крик девушки. Попытался сорвать с шеи гладкий шнур, но тот тут же оброс шипами. Я выхватил из пустоты нож и с размаху, не глядя, резанул по плотному жгуту, перерубил его, стряхнул ошметки с шеи, вскочил. Теперь Хэл вцепилась в меня и, хромая, потянула прочь из камеры. Ее платье оказалось порвано по шву, на бедре — длинная царапина. Встревоженный взгляд скользнул по моему мокрому лицу, но она ни о чем не спросила. И так понятно — не важно, как я себя чувствую, надо выбираться.
Мы спрыгнули в зал, под ногами захрустели битые стекла, поверженный химера слабо шевелился среди осколков. Я услышал мучительный стон, переходящий в сдавленный хрип. Послушные игрушки дэймоса испытывали боль, как и мы с Хэл, и также могли умереть… умирали.
Зрителей не было видно. Только между столов, как заведенные механизмы, бродили официанты. Приносили бокалы, наклонялись, чтобы принять заказ у несуществующего клиента.
— Туда, — велел я, показав на контур двери, обведенный алым шнуром.
— Выход? — коротко спросила Хэл.
— Из этого участка сна.
— Нас гонят, словно по лабиринту.
— Значит, рано или поздно мы встретим чудовище.
Я распахнул дверь. За порогом оказался полутемный коридор. Под низким потолком тянулись переплетения проводов, не убранных в защитные короба, и древние трубы. С них свисали клочья обмотки и паутины. Стены влажно поблескивали, кое-где виднелись потеки зеленой слизи и плесени. В ней копошились какие-то белесые насекомые.
— Мне это совсем не нравится, — прошептала Хэл, стараясь держаться как можно ближе ко мне.
— Трюк с перьями был весьма эффектным, — сказал я, чтобы отвлечь ее.
Под ногами захлюпала вода, редкие фонари уродовали наши тени.
— Думаешь, идти долго? — спросила моя гурия, оглядываясь.
— Достаточно для того, чтобы мы начали испытывать неуверенность или страх.
С труб на пол, прямо под ноги Хэл, упала здоровая белая сороконожка. Девушка дернулась было, но сжала зубы и перешагнула через извивающуюся тварь.
— Он знает, что ты боишься насекомых.
— Кто «он»?
— Тот, кто затянул нас сюда.
Хэл вдруг резко обернулась и тут же громко выдохнула:
— Показалось.
Я тоже посмотрел назад. Грязный полутемный коридор был пуст. Опасаться некого, но я остановился. Звук, долетевший до меня сквозь давящую тишину, не послышался мне. Шуршание, шорох, шипение, царапанье. Он приближался, становился все более назойливым.
Трубы под потолком задрожали, нам на головы посыпалась труха, куски побелки. Хэл замерла, расширившимися глазами глядя наверх. Ее не пугали ни агрессивные химеры, ни каннибалы, но сейчас она тратила все силы на то, чтобы не запаниковать.
По самой нижней трубе побежала трещина, в ней замелькали тонкие щетинистые лапки, они цеплялись за металл, скребли по нему, стремясь вырваться на волю. Дыра стала расширяться. Хэл не шевелилась, не пыталась защищаться, хотя могла бы.
Я резко поднял руку, и старые коммуникации сплюснулись, сжались вместе с теми, кто бежал внутри. Из дыр брызнула кровь и потекла на пол. Моя ученица поспешно стерла ладонью красные потеки, попавшие на лицо. Я же взмахом ладони заставил взмыть в воздух все эти кляксы, лужи и струйки, разбил на капли. Они повисли передо мной, словно роса на паутине. В кровавом рисунке очертился ровный контур двери.
— Как ты это делаешь? — изумленно выдохнула Хэл.
— Воображение, — ответил я ей, как отвечал всегда на подобный вопрос.
Взялся за изогнутую ручку, отлившуюся на наших глазах из красной струи, осязая под пальцами теплую гибкую массу, повернул и открыл дверь.
Я ощутил легкую дрожь смены реальности. Мы стояли на пороге моей собственной комнаты в доме Феликса. Но мне хватило одного взгляда, чтобы понять — это фальшивка. Как попало слепленная декорация. Насмешка. Кровати — два пыточных ложа, покосившийся книжный шкаф, стекла в нем разбиты, книги разодраны, из раззявленных ящиков комода свисают окровавленные лохмотья.
Хэл стремительно развернулась, столкнулась со мной, и тут же черты ученицы застыли. Ее испугало то, что появилось за моей спиной.
— Не похоже? — услышал я вкрадчивый, ласковый голос. — Извини, подробности только из твоей головы. А у меня не было времени всматриваться.
Я медленно повернулся. Напротив, совсем близко, стоял тот самый сиамец, хозяин клуба, только его лицо менялось. Комкалось, раздувалось и опадаю, хлопало кожей и хлюпало вытекающими глазами. Щель рта смыкалась и размыкалась сама по себе, вне зависимости от вырывающихся из него звуков.
Не глядя, я крепко взял Хэл за плечо, почувствовал, как напряжены ее мышцы.
— Я так долго мечтал познакомиться с тобой лично… — Существо сделало выразительную паузу, подняло руки, поднесло к голове и нетерпеливым движением стянуло с нее липкую маску, стряхнуло прочь. Я увидел молодое, хищное лицо с тонкими нервными губами и непропорционально высоким, бледным лбом. — Но тебя так сложно поймать, Аметист.
— Морок, — выдохнула Хэл, крепко вцепившись в мою руку.
Я тоже почувствовал ту самую мощную, агрессивную силу, с которой сталкивался уже дважды.
Он изящно поклонился, костюм тучного хозяина клуба висел на нем как на вешалке, короткие черные волосы торчали слипшимися иглами.
— К вашим услугам. Счастлив видеть. Надеюсь, я не слишком напугал тебя во время нашей встречи?
Дэймос источал любезность, радость от знакомства, казалось, еще немного, и он прижмет меня к своей груди.
— Первой или второй? — спросил я.
— Что, прости? — изобразил он недоумение лицом и фигурой — изогнулся и подался вперед.
— О какой встрече ты говоришь? Когда пытался убить меня во сне борца? Или в нелицензионном Баннгоке?
Ознакомительная версия.
