– Или врет, или и сам не все знает. Жаль.
Оглянувшись на тяжелую дверь, закрывающую вход в пещеру, Эвин незаметно подхватил одну из силовых линий. Теперь, если снова произойдет активация, он хотя бы будет знать. В прошлый раз маг поленился жертвовать собственным спокойствием и отдыхом, и результаты довольно плачевны. В провинцию не отправляют лучших изменяющих…
– Думаю, что не врет. Чтобы его сестра могла забеременеть, – девушка слегка покраснела, – требовался сложный ритуал, включавший в себя поглощение жизненных сил майдов и людей. Своим подданным патриарх просто приказал, но вот люди должны были быть живыми. То есть, ритуал проводился на суше, и погибло немало живых.
– Изменяющие ни о чем подобном не знают, – удивленно ответил Эвин. – Получается, его сестра беременна? Какой срок?
– Вот-вот должна родить.
– В то время не было… поставок, – осторожно заметил Тройн, сжав руку порывающейся что-то сказать Ланы. – И мы не находили погибших.
– Ритуал майдов, проведенный на человеческих землях, дал бы такие отголоски, что прибыли б изменяющие со всех прибрежных городов!
– Острова, – тихо и мрачно вставил Тройн. – Острова, Эвин.
Маг замолчал, нервно заламывая пальцы. Договором и впрямь не охватывались клочки суши, разбросанные вокруг основного материка, и майды довольно быстро прояснили людям, чья это теперь территория.
– Аори, – мягко спросила Лана, – а зачем был нужен ритуал? Его сестра, что, тоже стерильна?
– Нет, – девушка стала совсем пунцовой. – Должно было произойти слияние крови. Это как искусственное зачатие, только не искусственное…
– Слияние?
– Да… Она должна родить новых патриархов.
– Омерзительно, – Эвину не понадобились лишние объяснения. – Найтир?
– Угу. И в свое время именно он кастрировал собственного сына, решив, что тот стремится… быть с сестрой. Как такое вообще возможно для разумной расы?
В тонком, высоком голосе звучали нотки обиды и непонимания, и Лана незаметно вздохнула. Нет, совсем не Баго.
– А ты что, думала, попала на новую планету и у нас тут волшебная детская сказка? – удивился маг, внимательно рассматривая затылок склоненной темной головы. – Нет уж. У нас жестокий мир взрослых. Предательство ты встретишь чаще заботы и дружбы. Можешь, конечно, закрыть глаза, если есть, кому тебя вести за ручку. Правда, когда этот человек сделает шаг в сторону, ты пострадаешь куда сильнее. А ведь никто не должен шагать за тебя.
Девушка, принявшаяся кусать губы во время отповеди мага, не нашла слов для возражения. Потому как эти слова ей говорили не впервые.
– Но… но…
– Так, – решительно прервала Лана, незаметно подмигивая Тройну. – Я окончательно перестала что-либо понимать, устала, хочу есть и услышать толковый рассказ. По порядку. Хватит торчать посреди коридора.
– О, как раз могу научить своему коронному рецепту холостяка, – оживился Лис, но рыжеволосая женщина в черной форме не дала ему закончить мысль.
– Нет, нет и еще раз нет. Тут найдется достаточное количество слуг, чтобы тебе не пришлось громить очередную кухню.
Evanescence. Where Will You Go.
14.
Последние дни Данейин нездоровилось. Она плохо спала, порой выкрикивая имя погибшего брата, а после того могла полночи ходить следом за Найтиром, глядя на патриарха жалобными глазами, заискивающе улыбаясь и напрашиваясь на небрежную ласку.
Время близилось. Собравшись с духом, майда выбрала подходящий остров, на котором жило достаточно еды, чтобы она и дети cмогли восстановить силы. Эанай лично пообещал помочь, погасив все сопутствующие рождению чистокровных патриархов метаморфозы реальности, но физически Дани должна была справиться сама.
Если рядом окажутся другие майды, их ждет быстрая и мучительная смерть. Дети не сразу научатся контролировать себя, и от первого всплеска их силы не сможет защитить ничего. Кроме родной крови.
Рядом будет только отец. Это заставляло Дани гордиться и сгорать от страха и стыда, что не могло ускользнуть от проницательного серебристого ока патриарха.
– Ну, что на сей раз?
Над водой давным-давно сияли колючие звезды, и Найтиру было не до задушевных бесед – позади был долгий тяжелый день, закончившийся беседой с представителем иного подводного поселения, с которым уже несколько десятков лет не могли поделить спорные месторождения. Добывая в них вещества для торговли с людьми, между прочим.
А теперь еще и дочь бесцеремонно вломилось прямо в его спальню, хотя, видят боги, сегодня Найтир желал ее общества меньше любого другого. Дани начинала его утомлять, и ее перепады настроения становились все неадекватнее с каждым новым днем.
– Мне страшно. Я боюсь сделать следующий взмах.
Майда шевельнула хвостовым плавником в подтверждение своих слов. Она привычно устроилась в живых зарослях, подогнув под себя хвост и положив подбородок на скрещенные руки, и теперь наблюдала, как Найтир рассматривает пришедшие за день сообщения. Какие-то были зашифрованы в крейках шаманами, но большая часть выглядела как обычные таблички из сплавленных минералов. Эанай рассказывал, что жители поверхности для тех же целей перемалывают деревья и прессуют получившуюся массу.
Странный подход. Вещи теплокровных столь же недолговечны, как и они сами. Неужели люди настолько боятся смерти, что ненавидят даже рукотворные вещи, живущие дольше отмеренного разумным срока?
– Это произойдет независимо от твоих страхов, – не отвлекаясь от работы, ответил Найтир, рассчитывая, что дочь обидится и уплывет.
– Так сложно меня пожалеть? – вызывающе воскликнула Дани, поднимая голову.
– Пожалеть?
Патриарх, наконец, отвлекся и прожигающе посмотрел на майду, заставив ту стыдливо съежиться. Стило, которым пользовался Найтир, глубоко вонзилось в камень стола, несколько погнувшись в процессе.
– Пожалеть? С каких пор моя дочь нуждается в жалости? Ты успела стать жалкой?
– Пусть так! А сочувствие?
– Как можно представить, что я способен ощущать то же, что и жалкая майда?
– Ты специально, да? – личико Дани сморщилось. – Играешь словами, словно ненавидишь меня. Так было с Мэем! Ты и меня людям отдашь! Да? И когда, сегодня, завтра?
Едва сдержавшись, чтобы не напомнить дочери, кто более всего приложил изящные ручки к гибели одного чересчур наивного майда, Найтир приблизился к ней и протянул руку к чешуйчатой голове. Ухватив девушку за подбородок, патриарх заставил ее посмотреть себе в глаза.
– Ты – моя единственная надежда. Как я могу отдать людям собственную надежду? Как бы я смог жить, если бы тебя сжег безжалостный Глаз земли, если бы в каждом новом дне не звучал твой голос? Зачем ты так со мной, Дани?
