Я наконец сообразил, что голос звучит только в моей голове. Мои спутники его не слышали, поэтому так изумлялись, глядя на меня. Я и сам по‑прежнему не понимал, что происходит.
– Я всю ночь лежал в постели, слушая голоса. Тысячи голосов тысяч людей. А теперь услышал тебя. Ты в опасности, верно?
Я не ответил, но старик, кажется, и так это знал.
– Иди на мой голос, Олег, – говорил Роман Петрович. – Я знаю, ты сможешь все понять. Не думай, не ищи, не пытайся угадать что‑то. Просто иди на голос. Ты совсем рядом, я знаю, что с тобой другие люди и вы в опасности. Я все чувствую, Олег. Иди, не медли…
Я поднялся, опираясь о камень.
– Идемте… Идемте за мной, – неуверенно пробормотал я, еще не зная, чего хочу. – Вон туда…
– Ты что? – с тревогой произнес погонщик.
– Быстро! – крикнул я, уже начиная чувствовать какую‑то странную тягу. – Я знаю, куда идти.
Они неуверенно поднялись. В моем голосе, видимо, было достаточно силы, чтобы поверить.
Мир был как в тумане. И в этом тумане зиял черный проход, который звал меня к себе. Пещера у подножия скалы, одна из нескольких – единственная, нужная нам. Из нее продолжал идти неслышный зов.
– Бежим, – произнес я и первым выскочил на открытое пространство.
Тут же слух уловил гомон старост, заметивших меня. Быстрее, быстрее… Я слышал, что Подорожник и Надежда бегут сзади. Кто‑то выскочил из‑за валунов и бросился наперерез. Погонщик, отпустив девушку, на мгновение задержался. Я услышал звон металла, глухой вскрик. Через секунду Подорожник снова бежал рядом.
Пещера уже близко. Старосты отстали от нас на полсотни шагов, мы почти спасены.
И вдруг я услышал короткий Надин вскрик. Я обернулся – она упала на одно колено, сморщившись от боли.
– Что, нога?! – закричал Подорожник, рывком поднимая ее. – Говори, что случилось?!
Она не ответила. Я тоже подбежал, схватил девушку за руку, потащил вперед. Мы потеряли несколько секунд, но пещера была уже совсем рядом. Надежда повисла у нас на руках, едва переступая. Она хоть и плохо, но шла, значит, нога повреждена не очень сильно.
Еще несколько мгновений – и мы под прохладными сводами. Вниз уходит овальный проход в человеческий рост.
– Постойте… подождите, – бормотала Надежда, – мне плохо…
– Потерпи, пожалуйста, – умолял ее Подорожник.
– У нее болевой шок, – сказал я. – Надо тащить силой, пока ей не станет лучше.
Через несколько шагов пещера стала расширяться. Свет померк – у входа уже были преследователи, мы слышали гулкое эхо их голосов и грохот камней под ногами. Лезть за нами они пока не решались.
– Они нас запрут здесь – никуда не денемся, – тихо сказал Подорожник.
– Доверься мне, – ответил я.
– Больно, – через силу проговорила девушка – – Постойте, подождите хоть немного…
– Потерпи, еще чуть‑чуть, – снова начал успокаивать ее погонщик. – Они слишком близко, мы должны уйти…
– Больно… – повторила Надежда.
Через минуту стало совсем темно. Мы остановились, и Подорожник поджег просмоленную тряпку, свернутую в трубочку. Дым начал щипать глаза.
Мы находились в полукруглом тоннеле. По полу шли ржавые рельсы. На них – вагонетка. Я узнал это место и понял, куда ведут рельсы.
– Садитесь, – скомандовал я, пошатав тележку. Она легко сдвинулась – колеса не приржавели.
Погонщик помог девушке забраться на платформу, в этот момент она снова вскрикнула, изогнувшись всем телом.
– Больно…
Я, упираясь ногами, стал разгонять вагонетку. Она скрипнула – и пошла. Сначала с моей помощью, затем покатилась сама, я едва успел запрыгнуть. Факел погас, погонщик стал разжигать новый.
Через минуту навалилось тяжелое угнетенное настроение, тошнота и головная боль. Подорожник выронил факел, Надежда закашлялась. Я переносил переход несколько легче, чем в прошлый раз, однако теперь было темно, и казалось, что мы падаем в черную удушливую бездну.
– Держитесь, – убеждал я, хотя и мне было несладко. – Ничего страшного не случится. Скоро все пройдет.
– Мне плохо… – задыхаясь, проговорила девушка. – Остановите… только на секунду, остановите…
– Нельзя останавливаться, будет хуже, – говорил я. – Потерпи немного.
Подорожник тоже начал кашлять и валиться на меня, я схватил его за рукав, чтоб удержать на вагонетке.
Перестук колес стал реже и тише. Вагонетка замедляла ход. Мне показалось, что где‑то впереди начал пробиваться свет.
– Ну вот, уже совсем скоро… – пробормотал я.
– Куда мы катимся? – сдавленным голосом спросил погонщик.
– Сейчас все увидишь, – ответил я, вглядываясь вперед.
Тележка скрипнула и плавно остановилась. Замерла, проехала несколько десятков сантиметров назад и стала окончательно.
– Пошли, – скомандовал я.
Подорожник начал искать в сумке новый факел. На этот раз он не сразу смог его разжечь. Пока он возился, Надежда тихо стонала. Все, что я мог сейчас – это крепко сжать ее пальцы.
Наконец вспыхнул огонь. Тоннель кончался полуразобранной кирпичной стеной. Здесь ничего не изменилось с той поры, как я самолично выбил из нее кирпичи.
– Вставай, – проговорил Подорожник, коснувшись плеча Надежды, затем обернулся ко мне: – Помоги.
Я подошел, попробовал приподнять девушку и поставить на ноги. Творилось нечто странное, не похожее на обычный вывих – она была чуть жива. Я предположил, что она не может прийти в себя после перехода, а болевой шок усугубляет это.
– Ну идем… – я подхватил ее под спину. И тут моя рука наткнулась на что‑то твердое. Я похолодел.
– На свет ее, быстро! – хрипло крикнул я. Свет факела дернулся, Подорожник выронил его. Мы придерживали девушку с обеих сторон и тащили, стараясь быть осторожными. Надежда не шла, а просто висела на наших руках. Со звоном упал на пол тесак Подорожника, он не стал его поднимать. Мы вскарабкались по обломкам стены, внесли девушку в подвал разрушенной усадьбы. Подорожник выбрался на улицу и принял Надежду на руки. Я вылез вслед за ним.
В глаза ударило солнце. Оно было тусклым, осенним, но после черного тоннеля едва не ослепило меня. Я на несколько секунд застыл, вдыхая запах леса. Я ушел в него с головой. Затем услышал, как вдалеке работает трактор…
– Ну, что стоишь?! – крикнул Подорожник. Я стряхнул оцепенение, перевел взгляд на девушку, вместе мы осторожно перевернули ее на живот. Серая ткань комбинезона оказалась испачкана кровью. В спине – под правой лопаткой – сверкал растопыренный хвостик маленькой железной пчелки. Заряд иглострела вошел между ребрами почти целиком, снаружи остался только цветок оперения.
Я в замешательстве взглянул на Подорожника – и наткнулся на его остекленевшие глаза. Девушка уже не шевелилась и ничего не говорила, только грудь медленно вздымалась и опадала.