— Где же ценности в нашем смысле? Высшие достижения духовного развития человечества: науки, искусства, литературы? — воскликнула Миико.
— Надеюсь, что они за дверью, — спокойно ответила Веда, — но не буду удивлена, если там окажется оружие.
— Что, что такое?
— Вооружение, средства массового и быстрого истребления.
Маленькая Миико задумалась, опечалилась и тихо сказала:
— Да, это закономерно, если подумать над целью этого тайника. Здесь укрыты от возможного уничтожения основные технические и материальные ценности тогдашней западной цивилизации. Но что считалось основным, если ещё не существовало общественного мнения всей планеты или даже народов тех стран? Нужность и важность чего-либо на данный момент устанавливалась правящей группой зачастую вовсе некомпетентных людей. Поэтому здесь отнюдь не то, что действительно было наибольшей ценностью для человечества, а то, что та или другая группа людей сочла таким. Они намеревались сберечь прежде всего машины и, возможно, оружие, не понимая того, что цивилизация надстраивается исторически, подобно живому организму.
— Да, путём нарастания и освоения рабочего опыта, знаний, техники, запасов материалов, чистейших химических веществ и построек. Восстановить разрушенную высокую цивилизацию немыслимо из-за отсутствия высокопрочных сплавов, редких металлов, машин, способных работать с высокой производительностью и точнейшими допусками. Если всё это было бы уничтожено, то откуда взять материалы и опыт, умение создавать всё усложняющиеся кибернетические машины, способные удовлетворить потребности миллиардов людей?
— Также немыслимо было тогда возвращение к немашинной цивилизации, вроде античной, о которой они иногда мечтали.
— Конечно. Вместо античной культуры возник бы чудовищный голод. Индивидуалисты-мечтатели не хотели усвоить, что история не возвращается!
— Я не утверждаю категорически, что за дверью оружие, — вернулась к главному Веда, — но многое говорит за это. Если создавшие тайник ошибались, как свойственно тому времени, путая культуру с цивилизацией, не понимая непреложной обязанности воспитания и развития эмоций человека, тогда им не были жизненно необходимы произведения искусства и литературы или далёкая от требований текущего момента наука. В те времена даже науку разделяли на полезную и бесполезную, не думая об её единстве. Такая наука и искусство считались лишь приятным, но даже не всегда полезным и нужным сопровождением жизни человека. Здесь же спрятано самое важное. И я думаю об оружии, как ни наивно и нелепо кажется это для нас, современных людей.
Веда умолкла, уставившись на дверь.
— Может быть, это просто наборный механизм, и мы откроем его, прослушивая микрофоном, — вдруг сказала она, подходя к двери. — Рискнём?
Миико метнулась между дверью и подругой.
— Нет, Веда! Зачем этот нелепый риск?
— Мне кажется, что пещера едва держится. Мы уйдём, а вернуться уже не удастся… Слышите?
Неясный далёкий шум иногда проникал в камеру перед дверью. Он шёл то снизу, то сверху.
Но Миико осталась непреклонной. Она стояла спиной к двери, широко раскинув руки.
— Если там оружие, Веда! Как же может оно быть незащищённым?..
Через два дня в пещеру были доставлены портативные аппараты. Отражательный рентгеновский экран для просмотра механизма, фокусированный ультрачастотный излучатель для разрушения внутренней связи деталей. Но пустить приборы в дело не пришлось.
Внезапно из чрева пещеры послышался прерывистый гул. Сильное сотрясение почвы под ногами заставило людей инстинктивно метнуться к выходу — исследователи находились в третьей, нижней пещере.
Гул усиливался, переходя в глухое скрежетание. Видимо, вся масса трещинноватых пород оседала по сбросовой линии вдоль подошвы хребта.
— Всё погибло! Мы не успели. Спасайтесь, наверх! — горестно закричала Веда, и люди кинулись к тележкам-роботам.
Уцепившись за кабели роботов, они вскарабкались по колодцу. Гул и содрогание каменных стен преследовали их по пятам и наконец настигли. Страшный грохот… Внутренняя стена второй пещеры рухнула в провал, образовавшийся на месте колодца — хода в третий зал. Воздушная волна буквально выдула людей вместе с пылью и мелким щебнем под высокие своды первого зала. Археологи распростёрлись на полу в ожидании гибели.
Клубы пыли, ворвавшейся в пещеру, медленно оседали. Сквозь её туман столбы сталагмитов и выступы не изменяли своих очертаний. Прежнее мёртвое молчание воцарилось в подземелье…
Очнувшаяся Веда поднялась. Двое сотрудников подхватили её, но она нетерпеливо освободилась.
— Где Миико?
Её помощница, прислонясь к низкому сталагмиту, старательно обтирала каменную пыль с шеи, ушей и волос.
— Почти всё погибло, — ответила она на немой вопрос. — Неприступная дверь останется запертой под толщей в четыреста метров камня. Третья пещера разрушена полностью, а вторая… вторая ещё может быть раскопана. В ней для нас самое ценное, как и здесь.
— Это так… — Веда облизнула пересохшие губы. — Но мы виноваты в медлительности и осторожности. Мы должны были предвидеть обвал.
— Бездоказательное предчувствие. Но горевать незачем. Разве мы стали бы укреплять горные массы ради сомнительных ценностей за дверью? Особенно если там никчёмное оружие.
— А если произведения искусства, бесценного человеческого творчества? Нет, мы могли бы действовать быстрей!
Миико пожала плечами и повела удручённую Веду вслед за товарищами к великолепию солнечного дня, радости чистой воды и успокаивающего боль электрического душа.
Мвен Мас, по обыкновению, расхаживал взад и вперёд по комнате, отведённой ему в верхнем этаже Дома Истории в индийском секторе северного жилого пояса. Он перебрался сюда всего два дня назад после работы в Доме Истории Американского сектора.
Комната — вернее, веранда с наружной стеной из цельного поляризующего стекла — была обращена к синим далям холмистого плоскогорья. Мвен Мас время от времени включал ставни перекрёстной поляризации. В комнате воцарялся серый полумрак, и на гемисферном экране шли медленной чередой электронные изображения отобранных предварительно Мвеном Масом картин, отрывков старых кинофильмов, скульптур и зданий. Африканец просматривал их, диктуя роботу-секретарю записи для будущей книги. Машина печатала, нумеровала листки и бережно складывала, разбирая их по темам или обобщениям.
Утомляясь, Мвен Мас выключал ставни и подходил к окну, устремляя вдаль взгляд и подолгу обдумывая виденное.
