[…………………………..]
— Госпожа Мирца! Господин Том Тим Тот!..
Вместе со средством межнационального общения Мирца инсталлировала и третий шезлонг. Смотрелся в нем мистер Гедеон своеобразно. Вроде как пришел бухгалтер на пляж да и пристроился под солнышком, костюма-тройки не снимая.
— Я имею отношение к группе, в которой работает… работал мистер Джеймс Грант, известный вам как Джимми-Джон.
Мы с Ежиком переглянулись.
— «Имею отношение» — не годится, — поморщился я. — Нам нужен главный. Шеф, босс, старшой. Бугор, блин!..
Бухгалтер приподнял голову, прислушиваясь к переводчику. Тот явно не спешил.
— Понял… Могу ли напомнить? Вы не в том положении, когда можно ставить условия. Брошен вызов не личности, даже не группе личностей — системе. Обычно такие сражения не выигрывают!
Я покосился на рыжую — Мирца улыбалась. На месте мистера Гедеона я бы от такой улыбки язык проглотил. Вкупе с гландами.
— Госпожа Джоанна несколько погорячилась, — улыбка гостя оказалась ничуть не менее выразительной — она очень эмоциональна, увы! Для госпожи Джоанны опыты господина Гранта — святотатство и предательство.
Кажется, к нам прислали нужного человека. Спокойный, холодный голос, еле ощутимая тень иронии. Все-таки Гедеон!
— Госпожа Мирца… Разрешите вас так называть? Ради нашей встречи специально прочитал роман Джованьоли.
Ого, да он дипломат! А что Ежик?
— Отвечу в конце разговора. Пока я — госпожа Беранек.
И Ежик, оказывается, дипломат. Съел, Судья Израилев?
— Договорились.
Улыбка исчезла, глаза-стеклышки блеснули холодным огнем.
— Госпожа Беранек! Господин Том Тим Тот! При вашем разговоре с госпожой Джоанной обе стороны не проявили сдержанности. Госпожа Джоанна, не имея на то полномочий, намекнула на возможность уничтожения… Вы называете это «носителем». В общем, вашего мира и лично вас, госпожа Беранек.
— Намекнула? — восхитился я.
— Намекнула.
Ирония в его голосе стала заметнее. Немного, всего на полградуса.
— Вношу ясность. Носитель изъят и находится в моем ведении. Госпожа Беранек! Заявляю вполне официально, что вам лично и этому уникальному… объекту ничего не грозит. От себя добавлю…
Паузу Гедеон держал долго.
— В нашей семье знают спортсменку Елену Беранек. Перед… За три дня до смерти… Извините… Вы должны были получить телеграмму, подписанную: «Твой Питер…» И фамилия.
Рука Мирцы дернулась, пальцы сжались в кулак.
— Получила. Кажется, ответить не успела. Передайте… Спасибо! Я… помню! Буду помнить. Всегда!
Не выдержал — отвернулся. Я тоже не ответил рыжей. Нет, не рыжей! Седой беспомощной женщине, которая умирала, не зная, удастся ли нам встретиться в Эдеме имени Джимми-Джона.
— Итак, ваш мир не тронут, госпожа Беранек! Более того, я создал маленькую группу, которая продолжит… прописывать эту планету. Быстро не обещаю, но за несколько лет… Скоро на Луну летать сможете. А на Марс хотите?
— Спасибо…
Опять «спасибо»? Не выдержал — вновь повернулся, взглянул на Ежика. Глаза закрыты, нижняя губа прикушена, на щеке что-то предательски поблескивает…
— Значит, все в порядке?
В негромком голосе Судьи Израилева — скрытое торжество. И тут я понял. «От себя добавлю…» От себя?! Да это же домашняя заготовка, рассчитанный удар. Наповал! Ежик все-таки не дюралевый, как бы ни топорщились рыжие иглы. Елена Беранек уже пережила свою смерть. Еще одну дамокловым мечом подвесила Джоанна-демон. И тут — амнистия. Мирце гарантировали вечный покой… Даже напомнили о друзьях, о том, что рыжую не забыли, не забудут!
— Теперь о вас, господин Том Тим Тот!..
Блеснули очечки. Взгляд Гедеонов читался теперь не хуже распечатанного на лазерке «Гипнономикона». Рыжий мадианитянин сражен мечом Разрушителя. Осталось добить последнего. Меня!
— Сложим все вместе: русскоязычный, преподаватель, как я понимаю, историк. Часовой пояс Афин… А также Стамбула, Минска и Киева. Ваша здешняя внешность не очень отличается от реальной. На что вы рассчитывали, кидая нам вызов?
Действительно, на что? Оставалось улыбнуться.
— А спросите у… у вашей Бетси!
Судья Израилев вновь прислушался к невидимому толмачу, затем резко кивнул.
— Спрошу… Наши условия: у вас останется доступ на эту планету. Бессмертия не обещаем… пока. Все будет зависеть от вашего поведения. В свою очередь, вы никогда и нигде — кроме как в разговорах с госпожой Беранек — не вспомните о Джимми-Джоне и его исследованиях.
— Значит, об этих исследованиях будете помнить вы? ТОЛЬКО вы? Джоанна поспешила уничтожить образцы? Или вам требуется нечто более совершенное?
Ай да Мирца, Ежик дюралевый!
— Конечно, более совершенное, госпожа Беранек!
Он засмеялся — впервые за весь разговор.
— «Гипнономикон» господина Том Тим Тота — это… Нет, нет, не «Майн кампф», как думал наивный Джимми! Вы ведь оба из бывшего СССР? Тогда скажу так: «Утопия» преподобного Томаса Мора. Мы же сейчас пишем «Манифест Коммунистической партии». А вам остается одно — не вспоминать. Даже иначе! Вы все забудете, господин Том Тим Тот. Вы ведь хорошо умеете ЗАБЫВАТЬ?
…И воздел Гедеон меч свой, кровью мадианитянской обагренный…
— Значит, вы все-таки главный?
— Думал, сразу догадаетесь.
[…………………………..]
Тяжелая кожаная обложка, толстая, чуть желтоватая бумага…
«Исследования Гипносферы уникальны тем, что при соблюдении минимальных предосторожностей не принесут и не могут принести никакого вреда. Гипносфера бесконечна, поэтому каждый может найти или создать в ней то, что захочет. Гипносфера — единственная из Вселенных, которую невозможно поделить или захватить. Ее освоение не решит проблем „неспящего“ мира, но сделает всех немного лучше, добрее и терпимее. Человеку, примирившемуся с самим собой, легче договориться с себе подобными. В Гипносфере и произойдет такое примирение.
Но даже не это главное. Колумб, собираясь в Индию, надеялся набить трюмы пряностями, а открыл Новый Свет. Мы пока — охотники за пряностями…»
Захлопнул «Гипнономикон», положил на свободное кресло. Утопия преподобного Томаса Мора…
За иллюминатором — клочья белых облаков, сверкающая гладь океана. Индийского? Конечно, мы ведь стартовали из Гималайских предгорий. Астронавт первого класса Мирца выводит «челнок» на околоземную. «Челнок» «Джимми-Джон-1»…
В наушниках шлемофона — негромкий голос рыжей. Впервые услышал, как Ежик поет. Переводчик не вмешивается, смущается, видать. Грустная песня! Наверняка про белокурую латышскую девушку, которая стоит на песчаной косе и ждет ушедшего в море жениха.
…«Утопия» преподобного Томаса Мора. «Америку вновь откроют очень нескоро. А если откроют, то высадят там морскую пехоту…» Ты ошиблась, наивная Акула! Никто Америку не закроет, морская пехота высаживается на песчаных пляжах.
