Физик показал на ряды высоких, полукольцом расположившихся вокруг звездолёта треножников с камерами для белого, инфракрасного и ультрафиолетового приёмов. Разные группы лучей спектра в цветном изображении заставляли экран дышать подлинным теплом и жизнью так же, как обертонные диафрагмы[59] уничтожали металлический отзвук в передаче голоса.
Дар Ветер посмотрел на север, откуда, тяжело переваливаясь, ползли перегруженные людьми автоматические электробусы. Из первой подошедшей машины выскочила и бежала, путаясь в траве, Веда Конг. Она с разбегу бросилась на широкую грудь Дар Ветра так, что её длинные, заплетённые по бокам головы и спущенные косы взлетели ему на спину.
Дар Ветер слегка отстранил Веду, вглядываясь в бесконечно дорогое лицо с оттенком новизны, сообщённым необычайной причёской.
— Я играла для детского фильма северную королеву Тёмных веков и едва успела переодеться, — пояснила, чуть запыхавшись, молодая женщина. — Причесаться не осталось времени.
Дар Ветер представил её в длинном облегающем парчовом платье, в золотой короне с синими камнями, с пепельными косами ниже колен, с отважным взглядом серых глаз — и радостно улыбнулся.
— Корона была?
— О да, такая. — Веда очертила пальцем в воздухе контур широкого кольца с крупными зубцами в виде трилистника.
— Я увижу?
— Сегодня же. Я попрошу их показать тебе фильм.
Дар Ветер собрался спросить про таинственных «их», но Веда приветствовала серьёзного физика. Тот улыбнулся наивно и сердечно.
— Где же герои Ахернара? — Рен Боз оглядел по-прежнему пустое вокруг звездолёта поле.
— Там! — Веда указала на здание в виде шатра из пластин фисташково-молочного стекла с серебристыми ажурными рёбрами наружных балок — главный зал космопорта.
— Так пойдёмте.
— Мы лишние, — твёрдо сказала Веда. — Они смотрят прощальный привет Земли. Пойдёмте к «Лебедю».
Мужчины повиновались.
Идя рядом с Дар Ветром, Веда тихонько спросила:
— У меня не очень нелепый вид с этой старинной причёской? Я могла бы…
— Не нужно. Очаровательный контраст с современной одеждой — косы длиннее юбки. Пусть будет так!
— Повинуюсь, мой Ветер! — шепнула Веда магические слова, заставившие забиться его сердце.
Сотни людей не спеша направлялись к кораблю. Очень многие улыбались Веде или приветствовали её поднятием руки гораздо более часто, чем Дар Ветра или Рен Боза.
— Вы популярны, Веда, — заметил Рен Боз. — Что это — работа историка или ваша пресловутая красота?
— Ни то и ни другое. Постоянное и широкое общение с людьми по роду работы и общественных занятий. Вы с Ветром то замкнётесь в недрах лабораторий, то уединяетесь для напряжённой ночной работы. Вы делаете для человечества гораздо больше и более значительное, чем я, но только для одной, не самой близкой сердцу стороны. Чара Нанди и Эвда Наль гораздо более известны, чем я…
— Опять укор нашей технической цивилизации? — весело упрекнул Дар Ветер.
— Не нашей, а пережиткам прежних роковых ошибок. Ещё тысячелетия тому назад наши предки знали, что искусство и с ним развитие чувств человека не менее важны для общества, чем наука.
— В смысле отношений людей между собой? — спросил заинтересованный физик.
— Вот именно!
— Какой-то древний мудрец сказал, что самое трудное на Земле — это сохранять радость, — вставил Дар Ветер. — Смотрите, вот ещё верный союзник Веды!
Прямо к ним шёл лёгким и широким шагом Мвен Мас, привлекая общее внимание своей огромной фигурой.
— Кончился танец Чары, — догадалась Веда. — Скоро появится и экипаж «Лебедя».
— Я бы на их месте шёл сюда пешком и как можно медленнее, — вдруг сказал Дар Ветер.
— Ты начал волноваться? — Веда взяла его под руку.
— Конечно. Для меня мучительно подумать, что они уходят навсегда и этот корабль я больше не увижу. Что-то внутри меня протестует против этой обязательной обречённости. Может быть, потому, что там будут близкие мне люди.
— Вероятно, не потому, — вмешался подошедший Мвен Мас, чуткое ухо которого издалека уловило речь Дар Ветра. — Это неизбывный протест человека против неумолимого времени.
— Осенняя печаль? — с оттенком насмешки спросил Рен Боз, улыбаясь глазами товарищу.
— Вы замечали, что осень умеренных широт с её грустью любят именно люди наиболее энергичные, жизнерадостные и глубоко чувствующие? — возразил Мвен Мас, дружески погладив плечо физика.
— Верное наблюдение! — восхитилась Веда.
— Очень древнее…
— Дар Ветер, вы на поле? Дар Ветер, вы на поле? — загремело откуда-то слева и сверху. — Вас зовёт в ТВФ центрального здания Юний Ант. Юний Ант зовёт. В ТВФ центрального здания…
Рен Боз вздрогнул и выпрямился.
— Можно с вами, Дар Ветер?
— Идите вместо меня. Вам можно пропустить отлёт. Юний Ант любит показать по-старинному прямое наблюдение, а не запись — в этом они сошлись с Мвеном Масом.
Космопорт обладал мощным ТВФ и гемисферным экраном. Рен Боз вошёл в тихую круглую комнату. Дежурный оператор щёлкнул включателем и указал на правый боковой экран, где появился взволнованный Юний Ант. Он внимательно оглядел физика и, поняв причину отсутствия Дар Ветра, кивнул Рен Бозу.
— Ведётся внепрограммный приём-поиск в прежнем направлении и диапазоне 62/77. Поднимите воронку для направленного излучения, ориентируйте на обсерваторию. Я переброшу луч-вектор через Средиземное море прямо на Эль Хомру. — Юний Ант посмотрел в сторону и добавил: — Скорее!
Опытный в приёмах учёный выполнил требование за две минуты. В глубине гемисферного экрана появилось изображение гигантской галактики, в которой оба учёных безошибочно узнали знакомую издавна человеку туманность Андромеды, или М-31.
В ближайшем к зрителю наружном обороте её спирали, почти в середине линзовидного в ракурсе диска огромной галактики, зажёгся огонёк. Там ответвилась казавшаяся крохотной шерстинкой система звёзд — несомненно, исполинский рукав в сотню парсек длины. Огонёк стал расти, и одновременно увеличивалась «шерстинка», в то время как сама галактика исчезла, расплылась за пределы поля зрения. Поток красных и жёлтых звёзд протянулся поперёк экрана. Огонёк стал маленьким кружком и светился на самом конце звёздного потока. С края потока выделилась оранжевая звезда спектрального класса K. Вокруг неё закружились едва видные точки планет. На одной из них, закрыв её целиком, расположился кружок света. И вдруг всё завертелось в красных извивах и мелькании летящих искр. Рен Боз закрыл глаза…
