— Микробная теория не является общепринятой, но у нее есть сторонники, — сказал Пирогов.
— Я понимаю, что не наглому четырнадцатилетнему подростку ниспровергать ложные научные теории, — сказал Саша. — Но это сделаете вы, Николай Иванович.
И взглянул на Гогеля.
— Вы взяли с собой то, что я вас просил?
Гувернер кивнул и выложил на стол небольшую книжицу страниц в триста. Из нее густо торчали закладки. «Отчёт о путешествии по Кавказу», — гласило название.
— Правда, я не всё тут понял, — признался Саша. — Буду уточнять.
— Книга несколько устарела, — самокритично заметил Пирогов.
— «Отчёт» великолепен, — сказал Саша. — Особенно меня восхитили ваши статистические таблицы, Николай Иванович. Что же вы мне говорили, что двойной слепой метод слишком громоздкий? У вас до него один шаг. Контрольные группы уже есть.
— И где же я там доказываю микробную теорию? — спросил Пирогов.
— Вы не доказываете, вы приводите факты, которые так и хочется проанализировать, обобщить и сделать выводы. Так, эпизод первый, — и Саша открыл закладку. — Страница 17. Рассказ о туземной лезгинской медицине: «В отверстие раны вносится как можно глубже толстая из тряпки сделанная турунда, смоченная едким веществом, обыкновенно мышьяком, и оставляется там на несколько дней». Я специально опускаю детали, потому что иногда они мешают увидеть главное. И замечу сразу, что мышьяк — не только едкое вещество, но и сильный яд.
— Конечно, — кивнул Пирогов. — И?
— Дальше. Страница 66: «Когда мы замечали, что рана начинала делаться вялою, мы заменяли теплую воду ароматическими наливками с прибавлением хлористой воды». Я плохо понимаю, что такое «хлористая вода», но хлор — это яд.
— Хлористая вода — это раствор хлора в воде, — объяснил Пирогов.
— Ниже, на той же странице упоминается некая гемостатическая вода Нелюбина, — продолжил Саша. — Я не совсем понял, как её делают. Николай Иванович, какой у неё рецепт?
— Это кровеостанавливающее средство: гемостатические эфирные масла, вода и 75%-ный спирт.
— Ага! — улыбнулся Саша. — Думаю, что спирт там и есть действующее вещество, по крайней мере, как противовоспалительное средство. Он убивает большую часть бактерий, хотя и не все.
— Может быть, — проговорил Пирогов. — Как кровеостанавливающее средство она не очень эффективна.
— Там же, — продолжил Саша. — «Действие красной ртутной окиси, употребленной в виде присыпки, было изумительно в гноящихся ранах». Я не очень ошибусь, если предположу, что красная ртутная окись — это яд?
— Вы совсем не ошибетесь, — кивнул Пирогов. — И весьма сильный.
— Дальше у вас упоминаются в качестве эффективных средств против нагноения: свинцовая вода, свинцовые примочки, селитрокислое серебро и шпанские мушки. Первые три точно ядовиты. Что такое «шпанские мушки» я вовсе не понимаю, но где-то читал про отравителя, которого судили за использование шпанских мушек.
— Да, — сказал Пирогов, — очень возможно.
— А, если против чего-то эффективны яды, так, может быть, оно живое? — предположил Саша.
— Это ещё ничего не доказывает, — возразил Дубовицкий. — Просто яды эффективны против воспалений.
— А как насчет бритвы Оккама? — поинтересовался Саша. — Зачем нам сущности преумножать?
— Может, именно бактерии — лишняя сущность? — предположил Щеглов.
Пирогов улыбался в усы.
— Это всё, Ваше Высочество? — спросил он.
— Нет, Николай Иванович. А теперь последний удар милосердия…
Глава 7
— Ну, давайте! — сказал Пирогов.
— История, правда, совсем не милосердная, — продолжил Саша. — Я про того пленного мюрида, которому солдаты насыпали в раны сухой конский кал, смешанный с рубленой соломой. Замечательно, конечно, характеризует добрый наш народ!
— У пленника были тяжёлые раны, — заметил Пирогов.
— Я помню, — кивнул Саша. — Итак, страница 128: «Когда мы исследовали его на другой день, то нашли его в самом жалком состоянии. Рана была почти в две ладони шириною, плечо висело с половинкою разрубленной лопатки. Целые полчаса мы должны были очищать рану от соломы и нечистоты; потом, наэфировав больного, мы наложили 13 швов и соединительную повязку. И в этом случае первую неделю провел раненый в самом удовлетворительном состоянии; но потом рана, уже соединившаяся местами, начала расходиться, нагноение приняло худое свойство, показалось вторичное кровотечение, поносы, и мюрид умер от истощения».
— Это бывает, — сказал Щеглов. — Уже кажется, что успех, больной идет на поправку, а потом разложение крови, гнойный диатез или антонов огонь.
— Что такое антонов огонь, я понял, — сказал Саша. — Гангрена ведь?
— Да, — кивнул Пирогов.
— А что такое «разложение крови» и «гнойный диатез»? — спросил Саша.
— Разложение крови — это гнилокровие, — объяснил Щеглов, — продукты гнилостного распада попадают в кровь. Поднимается температура, начинается лихорадка, воспаляются соседние ткани, и человек быстро умирает. Причем кровь становится черной, дегтеобразной, почти не сворачивается, а кровяные шарики распадаются.
— Господа, с вашего позволения я выйду покурить, — изрек Гогель.
— Григорий Федорович, когда же вы бросите? — вздохнул Саша. — Ну, идите, конечно.
И гувернер встал и покинул помещение.
Саша пожал плечами.
— И не съел почти ничего!
— Вы тоже почти не кушаете, Ваше Высочество, — заметил Дубовицкий.
— Духовная пища — гораздо питательнее, — объяснил Саша. — Хотя к этому прекрасному салату я ещё вернусь, не беспокойтесь. Итак, разложение крови — это заражение крови, то есть сепсис?
— Чтобы великий князь нас понял, достаточно на греческий перевести, — улыбнулся Дубовицкий.
— А что такое «гнойный диатез»? — спросил Саша. — Он у вас часто упоминается, Николай Иванович.
— Да, — кивнул Пирогов. — К сожалению, часто. Это гноекровие. Гной попадает в кровь, и приводит к возникновению гнойных нарывов по всему телу. И внутри организма. Например, в легких. Потом лихорадка и обычно смерть.
— Пиемия, — добавил Дубовицкий.
— Понятно, — кивнул Саша. — Последнее слово я где-то слышал. Ещё одна форма сепсиса.
— У вас ведь есть объяснение смерти мюрида с точки зрения микробной теории? — спросил Пирогов.
— Да, конечно, — кивнул Саша. — Вы тщательно промыли его раны, Николай Иванович, но я не видел указания на то, что раствором хлорной извести или ещё каким-то ядом. Вы чаще упоминаете промывание ран теплой водой.
— Да, — сказал Пирогов.
— И не факт, что кипяченой, — заметил Саша.
— Нет, не кипяченой, — признался Пирогов.
И пригубил вино.
— А значит, бактерии в ране не погибли, — продолжил Саша, — а, может быть, и были внесены новые, с теплой водой. Их сначала стало меньше, и мюрид почувствовал себя лучше, но за неделю они успели размножиться и погубили раненого.
— Звучит логично, — сказал Щеглов. — Только их никто не видел. Это только теория.
— Мы наблюдали бактерии в гное, когда у нас с Никсой был Склифосовский, — возразил Саша.
— Я повторил их опыт, — вступился Пирогов. — Они там есть.
— Но это не доказывает, что именно они вызывают болезнь, — возразил Дубовицкий. — Могут быть другие причины.
— Отлично! — сказал Саша. — Какие? Как это ещё можно объяснить?
— Есть теория о внутренних причинах болезней, — начал Дубовицкий. — Нарушается равновесие в организме.
— С чего? — поинтересовался Саша. — Был мюрид, молился Аллаху, почитал своего муршида, то бишь учителя, шёл на поправку. А тут вдруг равновесие нарушилось?
— Осознал, что в плену, — предположил Дубовицкий. — Сначала его слишком отвлекала боль, а когда стало лучше, появилась возможность задуматься. Чеченцы плохо плен переносят.
— Ага! — усмехнулся Саша. — Заражение крови от депрессии!
— Депрессии? — переспросил Щеглов.
— Меланхолии, — перевел Пирогов. — Французы придумали новый термин пару лет назад. Ещё в словарях нет.
