— Прости, Алан… Я пошутила!
Она помолчала и добавила:
— Но даже при плохом для меня раскладе… Ты ведь сам сказал, что Пилигримы — свободный народ… При плохом раскладе, ты можешь уйти вместе со мной.
Девушка ушла раньше, чем до Алана дошел весь смысл сказанного.
***
Алан спал плохо, и когда наступила пора дежурить, он заступил на вахту с чувством некоторого облегчения: не надо стараться уснуть и будет время как следует обдумать ситуацию.
Итак, Кассия неравнодушна к нему! Она ясно дала это понять. Как всегда опережая события, фантазия рисовала ему картины, где они с Кассией живут вольной жизнью Пилигримов, вдвоем торгуя в разных Оазисах. Редко кому из вольных бродяг выпадала удача найти спутника жизни с той же способностью гулять по Дебрям. Почему-то среди Пилигримов преобладали мужчины. Никто из них не жаловался на это обстоятельство; многие были даже рады, что оседлые подруги не в силах контролировать их большую часть времени.
Алан то и дело одергивал себя. Рано еще мечтать о совместной жизни. Да и что за караван из двух человек? Так или иначе им придется работать с другими Пилигримами. И было бы прекрасно, если бы этими другими людьми оказались старые друзья.
Так Алан предавался приятным размышлениям, прислушиваясь к шороху камыша за спиной, подбрасывая время от времени сучки в тлеющий костер, а вокруг кружилась в беззвучном танце ночь, и никакие звуки, кроме редких вскриков какой-то птицы, не нарушали благословенной тишины.
Восток осветило алым, когда из палатки выбрался и подошел к Алану заспанный Матиас.
— Ты чего меня не разбудил? Моя же вахта!
— Прости, задумался, — пробормотал Алан.
— Ты не уснул, часом? — Матиас внимательно всмотрелся в товарища. — Нет, вижу, что нет. Так что случилось-то? Решил дать мне выспаться?
— Послушай, Матиас, — сказал Алан и похлопал по бревну рядом с собой, приглашая присесть. Матиас сел и приготовился слушать. — Мы не дали дежурить Кассии…
— Ну и что тебя удивляет? Она девушка, в конце концов. И пережить ей довелось немало в эти дни.
Алан обрадовался.
— А я подумал, это из-за того, что она не в команде. Ну, понимаешь, не член каравана. Ведь мы не голосовали…
Матиас словно видел Алана впервые. После паузы он фыркнул.
— Я поговорил с Тэном и Димитрием еще позавчера. Они не против ее присутствия. Тем более она, кажется, уже определилась с парой, и никаких конфликтов на сексуальной почве не предвидится.
Откуда-то из-за стены камышей долетели трели пробудившейся птицы. Но песня, зазвучавшая в душе Алана, была несравненно прекраснее.
— Повезло тебе, — сказал Матиас. — Я даже завидую немного. Хотя иметь подружку, которая всегда рядом и не спускает с тебя глаз, которая так же свободно ходит по Дебрям как и ты… Не знаю… Это твоя жизнь. Видишь, как получается? Что-то теряешь, что-то обретаешь. Иди спать, друг Алан, я подежурю. Завтра прибываем в Зэн Секай, и все должны быть бодрыми и свежими.
***
Ближе к полудню караван перевалил через низкий хребет и спустился в широчайшую — от горизонта до горизонта — долину реки. Река текла неспешно, то разливалась на сотни протоков, омывающих острова самых разных размеров и формы, то сужалась между обрывистыми берегами. Некоторые острова поражали воображение причудливыми формами. Высокие, с вертикальными склонами, поросшие тростником, травой и бамбуком, она напоминали сказочные замки. Над рекой витала беловатая дымка, и солнечный свет, пробивающийся сквозь нее, делался жемчужным.
— Красота! — провозгласил Димитрий. Он отпустил поводья и потянулся. Хруст его костей долетел до Алана, который остановился шагах в десяти.
— А это кто? — воскликнул Димитрий мгновение спустя, поднеся ладонь козырьком ко лбу.
Пилигримы дружно вгляделись туда, куда указывал Димитрий. Километрах в трех выше по течению, на пологом берегу копошились белые фигурки в широких шляпах. Они постоянно наклонялись, будто искали что-то на земле.
— Землепашцы? — первым догадался Матиас. В его голосе звучало неприкрытое удивление. — Здесь, в Дебрях?
Его изумление передалось остальным. Пилигримы подстегнули лошадей. Спустя полчаса загадка раскрылась. Черная граница пересекала долину поперек, змеилась по обеим берегам и по дну реки. Издали разглядеть ее было непросто. Дебри переходили в Оазис Зэн Секай так плавно и незаметно, что поначалу нельзя было обнаружить никакой разницы.
— Тварь меня раздери! — хохотнул Димитрий. — Я уж подумал, что Пилигримы взялись выделывать землю!
— Не, не! — закивал Тэн. — Кочевник земля никогда не копай!
Земледельцы, а их было пятеро, давно заметили подъезжающих Пилигримов и выпрямились. Они были коренастыми, невысокими, с темной кожей, пусть и не настолько темной, как у жителей Санти. Круглые лица скрывались в тени широкополых конических шляп, сплетенных из соломы. Одежда на них была неважная и состояла из рубахи и подвернутых до колен штанов. Крестьяне стояли в воде до середины икр. Вода заливала все прямоугольное поле, из которого торчали зеленые кустики. Эти кустики, похоже, крестьяне и сажали в мягкий ил, вынимая из наплечных мешков.
— Приветствуем вас! — обратился Матиас.
Крестьяне переглянулись. Появление Пилигримов, как почудилось Алану, у них не вызвало радости. Обычно Оседлые воспринимают приезд Пилигримов с восторгом. Они любят слушать истории и свежие сплетни. И прикупить какую-нибудь новенькую вещицу, сделанную в другом Оазисе, не отказываются.
Все пятеро поклонились гостям. Никто из них не обронил ни слова. Самый младший шмыгнул носом и вытер пот со лба грязной рукой.
— Это Зэн Секай? — уточнил Матиас. Видно, и его такая встреча сбила с толку.
Крестьяне кивнули. А, может быть, поклонились.
— В таком случае мы поехали в ваш город, — сказал Матиас. Теперь он был растерян. — К вашим вождям. Мы хотим торговать.
Пилигримы поскакали по травянистому берегу дальше. Алан недоумевал. Он несколько раз оглянулся. Крестьяне долго таращились им вслед, потом вернулись к работе.
— Странные они какие-то, — сказал Алан на скаку. — Ты был здесь раньше, Матиас?
— Увы, нет. Только Эмиль… — Матиас резко замолчал. Алан сделал вид, что не расслышал имя, которые ныне под негласным запретом. — Я не был здесь, — добавил Матиас.
Оазис Зэн Секай раскинулся в долине реки на протяжении десятков километров. Никаких стен и ворот, пусть и декоративных, как в Санти, тут не было. За рисовыми полями потянулись лачуги крестьян, потом — более крупные и красивые дома. Алан загляделся на архитектуру. Она поражала воображение необычными очертаниями и плавными изгибами. Отряд проскакал мимо многоярусной пагоды с изогнутыми краями крыши, — она была восхитительна.
Местные жители при виде гостей останавливались и провожали их пристальными взглядами. Причем понять, о чем они думают, по их непроницаемым лицам было сложно.
Ближе к центру поселения копыта лошадей застучали по вымощенным камнями дороге. Дома по обеим сторонам дороги преобладали одноэтажные, с навесами, под которыми на скамейках и креслах сидели пожилые люди.
Пилигримы продвигались к центру поселения, справедливо полагая, что руководство должно обитать в сердце города.
Как-то незаметно улицы опустели. Всего пару минут назад спешили по делам крестьяне, шествовали важные господа в шелковых одеждах, семенили похожие на кукол женщины в кимоно и с кружевными зонтиками. И вот все куда-то исчезли, как по волшебству.
Пилигримы остановились, чтобы посовещаться. Алан держал руку поближе к эфесу шпаги, готовый выхватить ее в любой момент. Нападения он не ждал, но странный оазис действовал на нервы, а оружие успокаивало. Товарищи Алана поступили так же. И только Кассия не притронулась к оружию. Зато она озиралась с тревожным видом.
Совещание было коротким. Раз уж пришли, надо было начинать диалог с местной властью. Даже если эта власть не спешит появляться на глаза.
