Полоть твёрдо и уверенно, как истовый пахарь, полоть постоянно и неусыпно имея к том людей специальных, крови не боящихся, готовых изничтожить любых сорных людишек под корень, да так, чтобы иные убоялись судьбы лютой.
Из наставления преподобного Сергия Радонежского Государю Земли Русской.
Первая Всероссийская Промышленно-кустарная постоянная выставка-ярмарка открылась в Москве
На бывших полях Сельскохозяйственной Академии, которым выделено место дальше от столицы открылась первая постоянно действующая выставка-ярмарка, где можно не только ознакомиться с достижениями, но и приобрести технику, орудия труда, а ещё продукты и товары сельского хозяйства и многое другое, чем так обильна наша земля.
Крупнейшие купцы, и заводчики России, ряда зарубежных стран поддержали начинание установив свои павильоны на огромной территории выставки, или воспользовавшись арендой в павильонах, выстроенных по проектам ректора Инженерной Академии боярина Шухова.
Москвичи успели оценить это прекрасное место для прогулок и просвещения, приезжая на Выставку-ярмарку всей семьёй, и посещая многочисленные лектории, увеселительные и едальные заведения а также граничащий с выставкой Нескучный сад, давно ставший одним из центров московской культурной жизни.
Русская Нива 1 августа 1923 года
Российская империя, Москва. Дворец князей Звенигородских.
Род Звенигородских, восходивший к самим Рюрикам был богат и славен, пока всё его имущество не собралось в руках одного человека, а именно Демида Звенигородского, известного своими привычками вставать с петухами и азартными играми.
Именно он сумел сделать нечто совершенно удивительное, а именно пустить по ветру всё огромное состояние, нажитое десятком поколений рода. Окончательно проигравшись в зернь в одном из игорных заведений столицы, он не придумал ничего лучше, чем просто завалиться спать, оставив честь принести печальные новости судейским исполнителям.
Но Веру Игнатьевну Звенигородскую таком поворотом судьбы было не сломать. Выросшая в жёстких, практически казарменных условиях Киевского института благородных девиц, она была полна сил и воли взять судьбу в свои руки.
Когда стало известно о последнем проигрыше главы семьи, она вошла к нему в кабинет, и после того как прозвучал выстрел, вышла, плотно закрыла за собой дверь, перекрестилась и кликнула слуг, чтобы начать готовить тело к погребению.
Конечно, было вялое следствие, но исполнявший розыск по делу смерти князя, вполне удовлетворился ответами княгини, о том, что Демид Звенигородский выстрелил себе в висок, из дамского револьвера, не попытавшись воспользоваться своим золотым Лепажем17 а синяк на его лице, образовался от падения на пол.
Но траур княгиня отстояла как положено, и после переезда из родового дворца Звенигородских, в купеческий дом, купленный за несколько фамильных украшений, принялась за поправку дел в семье.
Первое доходное дело — кофейня при Центральном вокзале начала приносить прибыль почти сразу, но немного, а вот кружевная фабрика где трудились несколько десятков работниц долго набирала обороты, но и прибыль дала очень существенную. Уже через десять лет, Вера Игнатьевна, вполне заслуженно получила пояс купца первой гильдии, и нашейный знак промышленника второй гильдии, что было совершенно фантастическим успехом даже на фоне быстро растущей промышленности России.
Её дочь, унаследовала характер маменьки в полной мере и даже более того. Семейное дело только росло, прибавляясь заводами, фабриками и землями, и дело шло к обретению Золотого Пояса, который по традиции вручал сам государь.
И, как и у всякого другого обширного предприятия, у компании Звенигородских были не только явные, но и тайные пружины.
Начальный капитал — сто тысяч рублей золотом, были получены совсем не от продажи драгоценностей как утверждала семейная легенда.
Когда Демид Порфирьевич Звенигородский предавался кутежам и играм, безутешную «соломенную вдову» согрел главный конюх и по совместительству личный кучер княгини Антип Благин известный ночной Москве под кличкой Братуха.
Антип был личностью неординарной по любым меркам. Родившийся в глухой деревне Тверской губернии, он рано ушёл «в люди» зарабатывая себе на хлеб, и крепкий плечистый подросток был замечен и пристроен к воровскому делу Феоктистом Булочниковым по кличке Камень. Камень не жалел времени обучая молодого варнака, тому что сам умел лучше всего — грабежу в тёмных углах, и особо — пользованием кистенём из камня и куска тряпки, который во мгновение ока превращался из грозного оружия в безобидный мусор, что было очень актуально учитывая частые полицейские облавы и обыски.
К двадцати годам, Антип уже имел крепкую репутацию «правильного» вора, и фартового, то есть удачливого, что не помешало ему в двадцать пять, оказаться на каторге. Выйдя и сделав свои выводы из случившегося, он переквалифицировался в квартирного вора, но вновь попался, причём прямо «на горячем», в квартире, которая оказалась жильём некоей дамы — любовницы офицера егерских частей.
Матерому душегубу были безразличны и мощные кулаки Антипа, и его широченные плечи, и вор был отметелен так, что едва выжил.
Ко времени знакомства с княгиней Братуха уже отсидел свой второй срок, и поскольку категорически не хотел получить третий, дела выбирал крайне тщательно, и планировал их до тонкостей. Ограбление князя Звенигородского должно было стать последним делом, после которого он хотел удалиться на покой, но жизнь всё переиначила по-своему.
Между княжной и конюхом, вспыхнуло пусть и странное, но всё же чувство, и когда Демид понял, что в доме брать-то особенно нечего, и к Звенигородским пришли судейские за арестом имущества, именно он поддержал княгиню, организовал их переезд в обширный и вполне приличный купеческий особняк, и поскольку скрываться было поздно, почти открыто стал жить с княгиней исполняя при ней обязанности кучера, личного телохранителя и многих других.
К счастью, родившаяся через девять месяцев девочка была похожа в основном на мать, так что её удалось выдать за последнее «прощай» покойного мужа.
Дела постепенно шли в гору, и в основном благодаря помощи «ночной общины» Москвы. Заведения конкурентов горели, разорялись или влачили пограничное существование, а Вера Игнатьевна Звенигородская только набирала вес в столичных деловых кругах.
Очень скоро к ней начали обращаться за советом и помощью, и естественно у каждого совета была своя цена, которую купцы платили, ещё более укрепляя империю Звенигородских. А тут и дочка стала подрастать, перенимая привычки и деловую хватку маменьки, и воровские науки папеньки.
Но в отличие от матери которая занималась в основном легальными делами, и прибегала к помощи Ночной Общины, по необходимости, дочка княгини и каторжанина полностью сосредоточилась на делах незаконных, и оттого чрезвычайно прибыльных. К тридцати годам, княжна Звенигородская имела мужа-подкаблучника из рода Друцких, десять миллионов рублей на собственных счетах, степень магистра экономических наук, и обширнейший круг знакомств среди московских воров и бандитов. Даже любовников она выбирала среди «фартовых» и успела перепробовать очень многих отдавая предпочтение изящным и артистичным ворам шулерской масти.
И именно её идеей было организовать бюро шантажа, подкупавшее слуг. Затем были другие не менее доходные предприятия, и как вершина всей деловой пирамиды — Банк, ведавший не только легализацией всех воровских денег, но и позволявший зарубежным деловым людям организовывать свои интересы в России.
В тысяча девятьсот шестом году, княгиня Звенигородская упокоилась на Новодевичьем, а все бразды приняла её дочь, которой от Веры Игнатьевны досталось восемьдесят шесть миллионов рублей на счетах, более ста миллионов в производственных активах и прозвище «Матушка» как называли её те, кто знал оборотную строну торгового дома Звенигородских. Ну и в качестве сущей мелочи, монограмма в виде буквы М из четырёх пистолетов, которой Матушка подписывала свои письма, адресованные главарям Ночной Москвы.
