Баюн понимающе фыркнул, махнул хвостом и исчез из выделенной нам с подругой опочивальни в доме полусотника, а я остался дожидаться возвращения Светы, чуть ли не прописавшейся в травной избе при остроге.
Кстати, вполне возможно, что пройти ту самую проверку без потерь нам удалось не только за счёт того, что я изрядно взбаламутил инфополе у памятного камня, но и потому, что Баюн откармливался мною не по канонам, вычитанным в архивах Яговичей, согласно которым привязанный кромешник питается ментальными оболочками специальных жертв, а обычной, но собственноручно приготовленной едой, благо его материальность это позволяла. Нет следов откровенной чернухи, нет и нарушения покона. М-да, кто бы мог подумать, что хранящиеся у хольмградских охотников на тварей Запределья древние, никому сто лет не нужные записи о работе с кромешниками вдруг окажутся столь актуальными… в совсем другом мире. Эх.
Вернулся двухвостый уже на рассвете, когда подруга сладко сопела в подушку на своей половине кровати, да и я досматривал десятый сон. Но если обычно он в таких случаях устраивался у меня в ногах и засыпал, урча, словно самый настоящий кот, то в этот раз, едва появившись в комнате, двухвостый сразу же принялся меня будить.
Кстати, несмотря на довольную шумную возню, в которую вылилось наше с котом сражение за одеяло, спавшая рядом Света так и не проснулась. Я даже удивился, когда очухался и окончательно проснулся. В ответ котяра наградил меня вполне ясным и чётким образом, полным самоуверенного бахвальства. Дескать, что ты хотел-то? Баюн я или где⁈
Вот кто бы мог подумать, что мой рассказ о страшном звере из славянских былин и сказок так повлияет на поведение потусторонника, а? Про невесть откуда взявшиеся умения я и вовсе молчу. Хорошо ещё, что он пока василиска изображать не начал… в смысле окаменения окружающих взглядом. Водилась, говорят, за Баюном такая привычка. И я о том, кстати, котяре поведал, когда объяснял значение данного ему имени. Ха! А если двухвостому о нэкоматах и бакэнэко рассказать? Хотя, ну его нафиг! Только выдумок стукнутых на всю голову японских сказителей нам здесь и не хватало…
«Выслушав» доклад прогулявшего всю ночь по окрестностям Баюна, я отправился приводить себя в порядок и готовиться к вылазке… а по сути, к отдыху на природе, благо котяра всю работу уже выполнил и мне оставалось лишь превратить выпрошенную у полусотника рыхловатую жёлтую бумагу в набор кроков с отметками стоянок и дозоров гуляющих по окрестностям самов… и их союзников из заловгайских степняков.
Чем я, собственно, и занялся практически сразу, как добрался до Медвежьей балки, где и разбил свой собственный временный лагерь. Правда, дело оказалось не настолько простым, как я думал изначально, хотя двухвостый старательно передавал мне довольно внятные и подробные мыслеобразы воспоминаний о своей ночной прогулке. Но… и зрение у него довольно сильно отличается от человеческого, и ночная тайга совсем не то же самое, что тайга днём. В общем, пришлось изрядно повозиться, восстанавливая маршрут движения котяры по лесу, тем более, что он не стеснялся перемещаться в пространстве через Запределье.
В конце концов, Баюну, кажется, просто надоело раз за разом транслировать по моей просьбе одни и те же картинки, и котяра, прыгнув мне на грудь, вдруг переместил нас как раз в ту точку, описание которой я с него требовал. Просто раз и… вместо крутого оврага со звенящим на его дне ручьём передо мной пологий, но крайне труднопроходимый каменистый спуск гольца, упирающийся в бахрому леса, подмываемую волнами Бия.
— Это как? — офигев от происшедшего, я обвёл взглядом открывавшиеся со склона виды и воззрился на довольного своей выходкой котяру, уже устроившегося на тёплом валуне рядом. — А обратно можешь?
— Мр-ря, — Баюн фыркнул и коснулся меня лапой. Миг короткой кромешной тьмы, и мы вновь оказались на той же полянке у Медвежьей Балки, где я разбил лагерь.
— Та-ак, — аккуратно сложив в карман бумагу и карандаши, я погладил зажмурившегося от удовольствия двухвостого по голове. — Ты не устал?
Ответом мне был укоризненный взгляд, полный снисходительного превосходства. Вот именно так и никак иначе! Ну и ладно… имеет право гордиться. Есть чем!
Правда, почуяв мои эмоции, Баюн резко посерьёзнел. Умиротворяющее тарахтенье пропало, как и не было, а в очередном брошенном на меня взгляде появились нотки подозрительности. Правильно, дорогой мой, понимаешь. Похвалился, значит, напросился. Или, как говорили во времена оны в местах ныне дальних: «Инициатива всегда имеет инициатора». Во всех смыслах.
Следующие четыре часа мы с двухвостым потратили на переходы между теми местами, в описании которых он был слишком уж… своеобразен. Заодно проверили и те точки, с нанесением которых на создаваемую мною карту вроде бы проблем не было. На всякий случай.
Полюбовались мы и на обнаруженные Баюном три лагеря находников, устроенные, между прочим, с немалым толком и знанием. Нет, если бы речь шла об удобстве расположения стоянок лишь для самих лесовиков, я бы не удивился. Жить в лесу и не уметь создать сносные условия для компании таких же охотников — это… нереально. Но ведь самы умудрились подобрать такие места для стоянок, где и их союзники-степняки, а главное, их лошади чувствовали себя довольно комфортно! И вот это уже было довольно странно, по крайней мере, для меня. Или я просто чего-то не понимаю, и такой вот союз с кайсаками для самов — обычное дело, а столь чёткое понимание потребностей степных «гостей» у лесовиков — лишь следствие опыта в прежних совместных походах? Может быть и так, но из рассказов Стояна я не смог сделать такого вывода, и потому был изрядно удивлён.
Интересно было и другое. Если в лагере, расположившемся между Усть-Бийском и Усольским острогом, было весьма оживлённо, а на заливном лугу паслось множество лошадей, то две других стоянки могли похвастаться лишь парой десятков человек в каждом, хотя сами лагеря явно были рассчитаны на большее количество народу. И можно было бы предположить, что их обитатели просто отправились на прогулку, но судя по нетронутой траве на лугах и общему виду окрестностей, «гости», очевидно, ещё не прибыли на приготовленные для них стоянки. Где их носило, чёрт знает, но до места они пока точно не добрались.
Как результат нашей с Баюном прогулки, к обеду в моём распоряжении имелась целая дюжина исчерканных кроками листов дрянной бумаги, показывать которые все сразу было бы верхом идиотизма, поскольку любому местному жителю очевидно, что за один день, и даже за сутки, осмотреть полсотни вёрст прилегающих к Бию территорий, да на глубину в добрых два десятка километров, нормальному человеку без помощи квадрокоптера или спутниковой съёмки попросту невозможно. А здесь такие устройства не водятся. Не завезли ещё.
Пришлось делить листы, отбирая те, что пригодятся Стояну Хлябе. А остальные… остальные относились к территориям вокруг соседних острогов. Усольского на северо-западе, где сидел полусотником некий Мирян, и Верть-Бийского на севере, расположившегося выше по течению всё того же Бия, где командовал другой товарищ нашего Стояна по имени Поклест. Вечером я вернусь в Усть-Бийск, выложу полусотнику результаты «своих» поисков вокруг нашего острога, а ночью отправлю Баюна в гости к его коллегам, пусть подложит им листы со вскрытыми стоянками самов на их территориях. Если не дураки — проверят, разведают и возьмут под контроль, ну а если нет… На нет и суда нет. Сделать большего я в этой ситуации всё равно не могу. По крайней мере, не раскрыв своего козыря… а за него, между прочим, такого двухвостого и мяукающего, нас со Светой вообще могут на дыбу наладить, а после на костёр или виселицу, и чёрта с два отмажемся! Мало того, на фоне такого «камингаута», итоги разведки, проведённой нынче Баюном, вообще могут посчитать дезинформацией от гадких «осенённых тьмою», и получится в результате бессмысленная ерунда. И людей не спасём, и сами под раздачу попадём. Оно нам надо?
Сбежать, правда, как выяснилось, вполне сможем, спасибо двухвостому, но зачем усложнять себе жизнь? Да и портить отношения с вроде бы вполне вменяемыми людьми тоже не хочется… В общем, ну его нафиг, такие откровения.
