— Передача начнется через десять секунд, — объявил Тесла, защелкивая свой брегет. — Вскоре она достигнет и нас.
— Передача, — неуютно поежившись, сказал Бовриль и начал тихонько жужжать, отчего зуд в ухе у Дэрин вдруг ослаб. Она благодарно почесала тварюшке голову.
Какое-то время ничего не происходило, и Дэрин начала уже робко надеяться, что эксперимент провалился и что великий Тесла окажется посрамлен, а весь этот вздор насчет перелета в Америку рассеется как хмарь.
Но вот трепетные спицы молний в висящем шаре как будто окрепли и стабилизировались, бросая холодные отблески во внутренней стеклянной сфере. После секунды бесцельного метания они обрели силу и устойчивость, четко указывая теперь на левую сторону сцены.
Все прочие приборы таинственно ожили, залив театр светом. Стеклянные трубки радужно играли, металлические сферы сверкали сотнями электрических игл. Взорвались светом антенны на черной коробке Клоппа, посылая в воздух искрящиеся зигзаги молний. Офицер на телеграфе продолжал выстукивать ключом, при этом пуговицы его кителя горели яркими искорками.
Постепенно бесчисленные и разнообразные световые конфигурации начали выравниваться, все как одна указывая влево. Дэрин чувствовала, что и волосы у нее на голове тоже вытягиваются в этом направлении.
— Северо-северо-восток, — слышалось бормотанье доктора Барлоу. — Прямо на Нью-Йорк, по большой окружности.
— Теперь вы видите, — комментировал, перекрывая жужжание, Тесла, — что я могу управлять токами в этом зале даже с расстояния в десять тысяч километров. Представьте себе, что над вами вдруг разражается немыслимой силы гроза, посланная из такой же дали! Или даже электрические разряды самой земной атмосферы, сфокусированные и нацеленные подобно прожектору!
Бовриль клокотал что-то невнятное. Шкурка на нем дыбилась, а глаза выкатились самым небывалым образом.
— Успокойся, зверок, — призвала Дэрин, — он на нашей стороне.
— Хотелось бы надеяться, — вставила доктор Барлоу.
Тесла возвел руки в воздух, помахивая ими туда-сюда. С кончиков пальцев у него срывались извилистые жгуты света, устремляясь между тем в одном и том же направлении, на северо-восток.
— Такова мощь «Голиафа», которой на земле не избежать никому, ни жестянщику, ни дарвинисту! Поэтому все мы должны научиться уживаться между собой на этом шаре, или же мы все вместе погибнем!
Он взмахнул рукой, и Клопп повернул рубильник. Освещение тут же сгинуло, оставив помещение в темноте. Тишину нарушало лишь учащенное дыханье, аханье и разрозненные возгласы. Наконец послышались жидкие аплодисменты, медленно набирающие силу. Перед глазами у Дэрин переливчато сверкали сотни крохотных искорок. Сквозь них она различала, как Тесла опять схватился за висящую проволоку и подхватил тут же засветившуюся трубку.
— Есть ли что-нибудь от Адмиралтейства? — осведомился он, жестом водворяя в зале тишину.
Офицер королевского флота встал из-за телеграфа с бумажной лентой в трясущейся руке:
— Лорд Черчилль и лорды Адмиралтейства шлют свой привет и желают сообщить, что эксперимент удался. Рассветное небо над Лондоном в самом деле окрашивалось в неяркие, но необычные разноцветные тона.
В зале воцарилась гробовая тишина.
— Они, — офицер прокашлялся, — шлют свои сердечные поздравления. Прошу прощения, леди и джентльмены, но оставшаяся часть сообщения предназначена для капитана «Левиафана».
Доктор Барлоу откинулась на спинку кресла:
— Ну что, мистер Шарп, по-моему, загадка невелика? Видимо, мы все-таки направляемся в Нью-Йорк.
— Нью-Йорк, — повторил Бовриль задумчиво и взялся прилизывать свой встрепанный мех.
ГЛАВА 19
Тихий океан — это считай, что полсвета, как любил говаривать мистер Ригби. Безусловно, сейчас эта гладь и в самом деле казалась бескрайней, расстилаясь внизу подобно простыни из мелко рябящего живого серебра. Японские острова отстояли менее чем на день пути, но само понятие суши уже казалось чем-то далеким и смутным. «Левиафан» шел на полном ходу, со скоростью шестьдесят воздушных миль в час. Стойкий встречный ветер дул вдоль хребта со всей силой, обдавая поверхность мембраны звонким гулом, как стремительно несущийся водный поток.
— И так всегда? — прокричал сквозь ветер Алек.
— Ага! — отозвалась Дэрин. — Классно, правда?
Алек на это лишь нахмурился. Его руки в перчатках сжимали выбленочные тросы мертвой хваткой; глаза же Хоффмана за стеклами летных очков были расширены от страха. Находиться на полном ходу в машинных гондолах жестянщикам доводилось не раз, но чтобы так, на открытом хребте…
— Вот это и есть полет, — подавшись ближе, сказала Дэрин. — Но если сдрейфил, ваше высочество, то можешь спуститься.
Алек покачал головой:
— Хоффману нужен переводчик.
— Тут и моего немецкого хватит, — усмехнулась Дэрин. — Я вашей жестянщицкой трепотни, знаешь, как наслушалась в Стамбуле.
— Weifit du, was ein Kondensator ist?
— Тоже мне, вопрос. Ты спросил, знаю ли я, что такое конденсатор.
— В самом деле? А если подумать?
Дэрин нахмурилась:
— Ну, типа что-то вроде… конденсора? Или конденсата? А?
— Тоже мне, конденсор-конденсат. Садись, двойка. Взорвал корабль, думмкопф.
Она закатила глаза. Несправедливо все-таки ждать от нее знания немецких названий всяких премудростей, которых она раньше в глаза не видела. Но надо отдать должное, Хоффман инженер, лучше всех способный выполнять указания Теслы, а Алек единственный, кто может переводить технический жаргон жестянщиков на английский. Вообще вся эта вылазка наверх происходила по распоряжению великого изобретателя. Ему понадобилась радиоантенна, проходящая по всей длине «Левиафана», но при этом он не хотел, чтобы корабль замедлял ход. И капитану не оставалось ничего иного, как подчиниться: Адмиралтейство недвусмысленно приказало во всем оказывать Тесле содействие и доставить его в Америку с максимальной в разумных пределах быстротой.
Сама же работа на хребтине при максимальной скорости была в принципе возможна, хотя и затруднительна. Но зато, называя вещи своими именами, убойно захватывающая.
— Шарп, проведите проволоку на нос! — превозмогая ветер, крикнул с расстояния мистер Ригби. — И прежде чем возвращаться, убедитесь, что конец надежно закреплен!
— А можно я? — вызвался Алек.
— Нет, малый, тебе нельзя! — отрезал мистер Ригби. — Для принцев там слишком опасно!
Алек насупился, но спорить не стал. Здесь, на хребте, боцман был единственно царствующей особой.
Дэрин помахала Хоффману, вслед за чем тронулась к голове воздушного исполина. Перезастегивание карабина страховки через каждый метр замедляло перемещение, а катушка с проволокой была неподъемно тяжелой. Но самым сложным было ползти вперед под бешеным встречным ветром.
Хоффман тронулся следом с набором инструментов и небольшим устройством, над которым мистер Тесла колдовал весь день. Изобретатель утверждал, что с тысячефутовой антенной на такой высоте он сможет улавливать радиосигналы откуда угодно — со всего земного шара и даже извне его.
— Это он что, со своими чертовыми марсианами сможет общаться? — прокричала Дэрин. — Вот, оказывается, для чего мы здесь!
Хоффман или не понял, или предпочел не комментировать. На полном ходу нос корабля был безжизненным. Стрелковые мыши попрятались по своим укромным щелям, птицы сидели себе в птичнике. Вскоре остались позади тросы, и Дэрин, распластавшись, поползла еще медленней, ладони раскинув по шершавой жесткой поверхности летучего кита.
Вес катушки был сейчас только в помощь — по крайней мере, двадцать кило принайтовленной к спине проволоки мешали ветру так уж легко смахнуть Дэрин в океан. Она крикнула Хоффману, чтобы тот максимально прижимался к поверхности. На такой скорости ветер норовил вклиниться в любое пространство между телом человека и кожей летуна и, поддев как ножом, швырнуть верхолаза с высоты в пучину.
