В целом война, начавшаяся под флагом безраздельного господства британских полков, постепенно выправилась, и даже не взирая на большое количество инструкторов и современного оружия, переменилась в иную сторону, показав важность самоотверженности и верности долгу, которую показывают ханьские ополченцы.
Русский инвалид 11 марта 1924 года.
Российская империя, Москва,
История с покушением на царский поезд неожиданно дала ростки в виде десятков уголовных дел, которые вело Следственное Управление Военной Контрразведки, и Особая Экспедиция. Трясли всех, кто даже теоретически мог стоять рядом, ибо покушение на жизнь государя, это измена первого разряда, и никаких облегчений по срокам и местам заключения там не предусмотрено. Поэтому все, кого коснулось это дело посчитали большой удачей просто выйти в отставку с сохранением пенсии. Но так повезло далеко не всем, и некоторым высоким начальникам пришлось менять генеральскую шинель, на ватник лесоруба.
Кроме того, стали уходить в отставку заслуженные генералы, которые в обычных обстоятельствах тянули бы службу до гроба. За ними потянулись статские чиновники, и к весне государственный аппарат был изрядно облегчён.
Белоусовых это никак не коснулось кроме того, что от казны Белоусову-старшему был отдан кусок земли в Москве под застройку, а Белоусову-младшему от всех треволнений отвалился орден Святого Владимира первой степени с мечами, но без производства в старший чин, ибо и так уже некуда. Генерал в двадцать пять, да в мирное время — невозможно.
Зато Анечка, которая теперь гордо носила фамилию Белоусова, просто разрывалась между домом родителей Николая, где ей сделали свои комнаты, и домом Николая. Голубоглазая золотоволосая девочка уже лет через десять, обещала превратиться в одну из красивейших московских невест, что, учитывая грядущее огромное приданое, вызвало адскую реакцию в головах светских свах, и атаки на семейство Белоусовых начались по всем канонам военного искусства.
Их заваливали приглашениями на разнообразные вечера, в местах где они бывали стали появляться интересные дамы, и вообще резко возросла посещаемость, ну а дом рядом с особняком Белоусова-младшего, был продан на аукционе за рекордную сумму в шестнадцать миллионов. Расстарался купец Золотой Гильдии, Николай Александрович Второв, у которого на выданье было целых три дочери, четырнадцати, пятнадцати и семнадцати лет и сын семи лет.
Золотой пояс давал потомственное дворянство, и дочери самого богатого человека в России, учились в Московском Институте Благородных девиц. За каждой давали приданое не менее пяти миллионов золотом, и поэтому отбоя от женихов не было. Но девушки уже не хотели «хоть кого-нибудь» и обладая таким внушительным приданым, искали мужа по любви. А тут вот, молодой, уже богатый, князь, да ещё у царя в милости, при чинах, и орденах…
Но не только сердца дочерей миллионщика Второва дрожали при упоминании князя Белоусова. Статья в московском Торговом Вестнике, посвящённая юному князю, с цветными фотографиями, стала причиной двух дополнительных допечаток, и разошлась в итоге тридцатитысячным тиражом, что для дорогого цветного журнала было огромной цифрой.
Зато, фото Белоусова-младшего в парадном мундире, с орденами украсило будуары очень многих девиц, чему воспитатели были не очень рады. Репутация у князя была конечно не скандальной, но несколько пугающей. Хотя, словосочетание Тайная Канцелярия, заставляло мириться с нарушениями правил.
Но паче всех отличилась типография Сытина, выпускавшая своеобразные карточные колоды, где печатались все потенциальные женихи и невесты. Каждый месяц выходили допечатки, где учитывались вошедшие в свет молодые люди, покинувшие расклады из-за женитьбы или замужества, или получившие новые знаки монаршей милости.
Центральными и главными персонажами колоды были Червовый король — цесаревич Константин, и червовая дама — цесаревна Любава. Следом шли бубновый король княжич Курбский, в основном благодаря фантастическому состоянию князя Курбского в триста пятьдесят миллионов рублей, и бубновая королева — княжна Наталья Долгорукая, из-за богатого приданного в десять миллионов рублей, и рангу титулярного советника по Коллегии Иностранных дел, что для молодой дамы, было более чем существенно.
Николай Белоусов, занимал позицию трефового короля, благодаря личному состоянию в двадцать миллионов рублей, княжескому титулу, званию подполковника по Тайной Канцелярии, и коллекции наград, которую не стыдно было бы носить и генералу. Сложенное вместе, это составляло очень весомый капитал на рынке женихов, и молодой князь был лакомой мишенью всех брачных поползновений, хотя самые опытные свахи, весь верх колоды, обычно не учитывали в раскладах. Выбить согласие на брак жениха княжеского рода, даже при наличии «обиженной» девицы, было мягко говоря совсем не просто, и для желающих получить хорошего мужа искали более доступные варианты.
Но кое-кто не сдавался, даже получив свежие сплетни о связи цесаревны Любавы, с Николаем, и его новое звание, что было равно бригадиру, или другими словами ниже генерал-майора, но выше полковника.
Вслух такое осуждать уже было нельзя. Статьи за оскорбление царской фамилии, были на редкость расплывчато сформулированы и имели такие сроки, что об этом говорили только шёпотом, и только наедине. Но втихаря, в будуарах и гостиных разговоры конечно же шли, и в одном московское общество было едино. Связь эта развития иметь не будет, и князь Белоусов, никогда не станет Великим князем, что автоматически означало, что невесту ему всё-таки искать придётся.
Но Николаю было не до светских игр. Зарывшись в очередной раз в кипы иностранных журналов, с новинками техники, он вдруг подумал, что было бы неплохо организовать бюро научно-технической информации, которое занималось бы чтением журналов и газет на всех языках мира, и готовило сжатый доклад всем заинтересованным ведомствам.
А поразмышляв ещё какое-то время, составил краткое резюме этой идеи и пошёл с ней к непосредственному начальнику — Антону Ивановичу Деникину который дорабатывал последние месяцы перед переходом в Коллегию иностранных дел, на должность начальника управления информации, что было названием дипломатической разведки.
В том, что предлагал Николай было целых три подводных камня, которые могли как утопить идею, так и дать ей новое дыхание. Проблема должностей в учреждениях стояла очень остро, с тех самых пор, когда высочайшим указом было велено сократить число Коллегий до двенадцати, штат отдельной Коллегии до пяти тысяч человек, управления до тысячи пятисот, а отдела до двухсот. И никаких заштатных единиц.
Главы коллегий изворачивались всеми силами, но нарушить указ, не рисковали, что и обеспечило своевременный уход на пенсию начальников, выслуживших пенсию, и вообще разумную скорость ротации кадров.
И в таких условиях, создание ещё одного независимого управления, могло существенно разрядить обстановку с наследниками Старых Семей, ищущих места.
Вторая сложность заключалась в регламентах, которые следовало написать, и подписать у государя, а третья в финансировании учреждения, которое можно было утвердить только в сентябре, с тем, чтобы к январю, это решение уже прошло все согласования, и получило высочайшее одобрение.
Но внутри тесного кружка высшего руководства страны, идея сразу получила положительный отзыв, и машина закрутилась с невероятной скоростью, так что к началу марта, здание под новое управление при Совете Коллегий, уже было отремонтировано, и принимало первых сотрудников, а молодой князь, получил ещё один, насквозь неофициальный, но очень существенный плюсик к служебной карме.
Никто уже не улыбался, говоря о стремительной карьере Белоусова, и генеральские погоны в двадцать пять уже не вызывали раздражения, а только лёгкое сожаление, что не все дети выдающихся людей империи, столь же продуктивны в молодых годах и полезны для империи. Ну и передавали между собой слова Великого князя Константина, что юный возраст — это недостаток который у всех со временем обязательно проходит, но не у всех вместо этого появляются достоинства.
