На востоке показались очертания Центрального Лондона, рассеченного надвое сияющей лентой Темзы. Скоро станут видны обширные зеленые пятна Гайд-парка и Кенсингтон-гарденс. Пейзаж походил на живую карту: по улицам, словно жуки, ползли омнибусы, на воде трепетали паруса речных судов.
Когда вдалеке блеснул шпиль собора Святого Павла, по стропам внезапно пробежала дрожь. Дэрин насупилась. Неужели десять минут уже истекли?
Она взглянула вниз, но канат, протянутый к земле, свободно провисал. Ее еще не спускали.
Толчок повторился. Теперь Дэрин увидела, что щупальца вокруг нее хаотически извиваются, словно их пытаются отрезать ножницами. Спустя какое-то время они успокоились и снова переплелись в крученый хвост.
Гексли нервничала.
Забыв о панораме Лондона, Дэрин раскачивалась из стороны в сторону, вертя головой в попытке понять, что могло напугать летучее создание.
Вскоре источник тревоги обнаружился. Темная бесформенная масса облаков гигантской волной накатывалась с севера. Ближний край облачного фронта уже накрыл Лондон, северные пригороды расплывались в пелене дождя.
Дэрин бросила встревоженный взгляд вниз, пытаясь определить: видят ли люди у лебедки приближающуюся угрозу? И вообще, не собираются ли спустить ее? Но окрестности взлетного поля все еще озаряло восходящее солнце. Наверняка с земли небо казалось безмятежно-голубым, а погода идеальной для пикника.
Дэрин замахала рукой, но ее жест либо не заметили, либо не поняли его значения.
— Вот зараза! — выругалась она, задумчиво глядя на привязанный к руке желтый рулон. У настоящих разведчиков, для которых и предназначена медуза, всегда есть с собой семафорные флажки или, на худой конец, ящерица-посыльный, способная сбежать вниз по канату. Но ей выдали только сигнал паники.
А Дэрин Шарп никогда не паникует! По крайней мере, она так считает.
Девочка с надеждой взглянула на черный край неба. Может, это просто последние остатки ночной тьмы, которая вот-вот рассеется? А вдруг у нее нет никакого «чувства воздуха» и ее просто одурманила высота?
Дэрин закрыла глаза, сделала глубокий вздох и сосчитала до десяти.
Когда она их открыла, облака никуда не делись. Хуже того, они стали ближе.
Гексли снова задрожала. Воздух был насыщен электричеством — видимо, приближалась гроза. Учебник по аэрологии не соврал: «Если утром небо красно — чуют моряки опасность».
Девочка еще раз бросила взгляд на желтую тряпку. Если она сбросит ленту, офицеры решат, что она испугалась. Потом, на земле, она объяснит им, что это была не паника, а сознательное решение спуститься ввиду близкой грозы. Может быть, ее даже похвалят за разумную осторожность.
Но что, если грозовой фронт пройдет стороной? Или потеряет силу и рассеется, не добравшись до взлетного поля?
Дэрин стиснула челюсти, подсчитывая, как долго находится в воздухе. Кажется, десять минут уже истекли? Или здесь, в холодном пустом небе, чувство времени ей изменило?
Взгляд Дэрин метался между желтым рулоном и грозовыми тучами. Интересно, как бы на ее месте поступил мальчишка?
ГЛАВА 5
Первым, что почувствовал принц Александр, когда очнулся, была тошнотворная сладость во рту. Мерзкий привкус перебил все прочие ощущения. Принц не мог ни смотреть, ни слушать, ни даже думать: мозг словно потонул в патоке.
Мало-помалу сознание прояснилось. Алек почувствовал запах керосина, услышал, как ветки скребут по железу. Мир был полон грохочущего железа и раскачивался, причем это не было галлюцинацией.
Тогда Алек начал вспоминать: урок ночного вождения; неожиданное нападение учителей, приторная отрава, которая его усыпила. Он по-прежнему находится в штурмовике и удаляется от дома. Его на самом деле похитили!
По крайней мере, он жив. Возможно, за него собираются потребовать выкуп, что, конечно, унизительно, но лучше, чем смерть.
Похитители явно считали, что Алек не представляет угрозы, и даже не связали его. К тому же кто-то подложил ему под спину одеяло.
В отверстиях вентиляционной решетки мелькали пятна света, заставляя мальчика щуриться. Наконец он разглядел аккуратные стойки для снарядов; пневматика шипела как будто громче и ближе, чем обычно. Очевидно, это орудийный отсек.
— Ваше высочество? — нервно спросил кто-то.
Алек с трудом привстал, всматриваясь в полумрак. Возле стенки замер солдат лет двадцати, с любопытством и настороженностью рассматривая пленника, поскольку явно впервые видел принца так близко.
— Где мы сейчас? — спросил Алек властным тоном, невольно подражая отцу.
— Я… прошу прощения, точно не знаю, ваше высочество!
Принц нахмурился. Вряд ли парень ему соврал: не очень-то много увидишь с нижней палубы сквозь орудийный прицел.
— В таком случае куда мы направляемся? Военный сглотнул и протянул руку к интеркому:
— Сейчас спрошу графа Фольгера…
— Нет!
Рука застыла. Принц мрачно улыбнулся. Хоть кто-то в этом шагоходе не забыл о субординации.
— Ваше имя, солдат? Парень отдал честь.
— Капрал Бауэр!
— Отлично, Бауэр, — ровным голосом сказал Алек. — Приказываю выпустить меня отсюда. Можно на ходу выпрыгнуть в главный люк. Пойдете со мной и поможете добраться до дома. Уверен, эрцгерцог наградит вас. Вы станете героем, а не предателем…
— Ваш отец… — Лицо капрала побледнело. — Простите…
Алек с трудом вспомнил, что сказал Фольгер перед тем, как плеснуть сонным зельем. Что-то о смерти его родителей…
— Нет, — сказал Алек, растеряв всю уверенность. Внезапно металлическая утроба шагохода показалась ужасающе тесной. — Пожалуйста, выпустите меня! — жалобно попросил он, не как принц, а просто как похищенный ребенок.
Капрал смущенно отвернулся и постучал замасленным гаечным ключом по краю верхнего люка.
— Перед отъездом в Сараево, — произнес граф Фольгер, — ваш отец оставил кое-какие распоряжения на случай самого худшего.
Алек не ответил. Он сидел в кресле главного пилота, глядя в смотровую щель на проплывающие мимо верхушки молодых грабов. Рядом мастер Клопп управлял шагоходом, быстро и точно манипулируя рычагами. Горизонт был красным, как кровь. Занимался рассвет. Они забрались глубоко в лес и теперь двигались по старой просеке, держа курс на запад.
— Ваш батюшка был мудрым человеком, — заметил Клопп. — Он понимал, насколько опасно сейчас в Сербии.
— Никакая опасность, — сказал Фольгер, — не заставила бы эрцгерцога пренебречь своими обязанностями.
— Обязанностями?
Алек уронил голову на руки, его все еще мутило от сладкой химии.
— Но мама… Он не взял бы ее туда, где опасно! Граф Фольгер вздохнул.
— Эрцгерцог всегда радовался, если принцесса София принимала участие в государственных делах.
Принц закрыл глаза. Да, отца уязвляло, что жена не имеет права находиться рядом с ним на официальных приемах. Такова расплата за любовь к женщине некоролевского происхождения.
Мысль о том, что родители мертвы, казалась нелепой.
— Это просто уловка, чтобы я вел себя тихо. Вы все лжете!
Никто не ответил. В кабине было шумно от гула двигателей и скрежета веток по обшивке. Фольгер стоял молча, с задумчивым выражением на лице.
С полотка свисали кожаные петли, покачиваясь при каждом шаге штурмовика. Как ни странно, часть сознания Алека восхищенно следила за тем, какими точными, выверенными движениями Клопп управляет шагоходом.
— Сербы не посмели бы убить моих родителей, — упрямо сказал Алек.
— Я подозреваю не их, — ровным голосом ответил Фольгер, — а тех, кто хочет развязать войну между европейскими державами. Что толку рассуждать, Александр? Наша цель сейчас — обеспечить вашу безопасность.
Алек снова уставился в смотровую щель. Фольгер назвал его просто Александром, без всякого титула, словно простолюдина, но сейчас это показалось несущественным.
— Убийцы предприняли две попытки за одно утро, — сказал фейхтмейстер. — Сербские школьники едва ли старше тебя. Сначала бросили бомбу, потом стреляли из пистолета. Оба раза ничего не вышло. Вечером был устроен праздник в честь эрцгерцога, все пили за его отвагу. А ночью твои родители скончались от яда.
