Монстры Джоэлу не являлись никогда. Другое дело Ли. Его Ловец Снов всегда наполнялся самым фантастичными созданиями: многорукими и многоногими химерами, из разных частей которых неизменно выглядывали слюнявые пасти и получеловеческие головы с седыми пучками грязных волос. Явно чей-то искаженный образ. Но чей?
Джоэл никогда не спрашивал, кто так упрямо атакует сны напарника, и радовался, что сам не входит в группу с «повышенным риском превращения». К охотникам из нее тщательно присматривались ученые, заставляя отчитываться о малейших изменениях. Нет, о снах друга Джоэла никто не принудил бы рассказать. Он поклялся еще в первый год их знакомства. Поклялся молчать до самого обращения. Страшная клятва. Но необходимая. Хотя с такими видениями неизвестно, кому пришлось бы исполнять ее раньше.
Ворон и Змей продолжали вечный поединок где-то на периферии сознания, и уставший мозг прокручивал несуществующие события. Джоэл вытянул свободную правую руку и еще раз проверил Ловец Снов, но собрал только горсть золы. Затем он отстегнул кожаные браслеты от левой руки и лодыжек, свернул сеть и пошел бриться в общую ванную комнату.
После боевых заданий и лицезрения трупов всех охотников помещали в «карантин», точнее, заставляли ночевать не в своих скромных домишках в Квартале Охотников, а в крепости психиатрической больницы. Об этой мере предосторожности не распространялись, но широко применяли.
Верных служителей общества запирали на время сна в узких клетушках с неудобными деревянными стульями. Там они проводили положенные пять часов сна и вновь возвращались к выполнению обязанностей, если, конечно, не перекидывались сами от переизбытка впечатлений.
В соседней камере кое-как спал Ли. Джоэл знал, что напарника продержат в «карантине» дольше, и из солидарности сам оставался в крепости. Хотя после мер предосторожности ревностных блюстителей порядка разваливалась спина.
Джоэл, разминая плечи, добрался до ванной комнаты в состоянии близком к сну наяву и успел задуматься, какова вероятность обращения, если вообще не спать. Возможно, они искали корень зла не в том месте, возможно, виновата была непомерная усталость. Иногда он мечтал послать в Хаос всю эту службу с дурацкими правилами, забрать Ли из крепости, избавив от надзора, и устроиться фермером в яблоневые сады юго-восточной части Вермело. Он однажды спас их хозяина от сомна, их бы там приняли. Но глупые мечты разбивались о простое напоминание себе: без надзора ученых Ли обратится… Или так Джоэла намеренно запугивали. Он запутался, кому верить. И ненавидел всю эту порочную давящую систему. Давно уже не осталось юношеской восторженности и веры в служение этому граду разбитых надежд.
— Привет, Джо, как выспался? — выдернул из размышлений спокойный низкий голос. Батлер стоял у зеркала над фаянсовой раковиной и подравнивал ножницами черные бакенбарды. Из-за роста он едва не скреб головой низкий каменный потолок. Охотникам в здании психушки выделяли не лучшие помещения.
— Никак. Как обычно, — сдержанно отозвался Джоэл, украдкой глядя на Батлера.
Накануне другу сообщили, что на боевом задании погиб его кузен. Похоже, не очень-то близко они общались. Или Батлер по привычке всех жителей Вермело умело скрывал свои чувства под маской приличия.
— Я тоже, — улыбнулся он и тут же поморщился. Теплая улыбка превратилась в гримасу, и Джоэл пришел к выводу, что гибель кузена все-таки оставила след.
— Кстати, ты что-то кричал во сне. На незнакомом языке, — заметил немного погодя Батлер, пристально глядя на Джоэла травянисто-зелеными глазами. В его образе не чувствовалось враждебности, все охотники знали, что Батлер никогда не предаст. Он не докладывал о нарушениях устава, если они не вредили по-настоящему работе. И не выдавал личные тайны. К нему шли рассказать о наболевшем, потому что он умел слушать. К колючему Джоэлу так не тянулись, но и он не требовал участия:
— Тебе показалось. Может, это не я был. Внизу арестантка сидит.
Этажом ниже в еще более темных казематах без окон ожидала вердикта суда отданная на закланье женщина. Сам привел, сам жалел, но не сомневался. Смотрел на Батлера и разжигал в себе дополнительную неприязнь к преступнице: если бы подчинилась закону Вермело, не погиб бы кузен Батлера, не развесил бы потроха на заборе. Не стоял бы их добрый друг в оцепеневшем смятении.
— Сидит, — кивнул он. — Возможно. И все же я слышал слова на незнакомом языке. Потом видел Змея, на которого налетел гигантский каменный ворон.
Охотники всегда делились образами из снов не из праздного интереса и не для досужих сплетен — так они собирали информацию о возможных изменениях, так сообщали о тех, кто попадает в «группу риска». Джоэл знал, что Батлер не выдаст его рассказ ученым для дальнейшего анализа. Но все равно осадил:
— Так это ты видел. Не я.
Ему не хотелось обсуждать новые видения. В них отмечалась неуловимая неправильность, они будто шли извне, чье-то зашифрованное послание. Батлер пожал плечами и удалился, пока Джоэл плескал на лицо и волосы ледяной водой, встряхиваясь и фыркая, как пес.
«Ну и сны… Был бы рядом Ли, может, и не пришли бы», — посетовал Джоэл, но во время дежурств они никогда не оставались наедине. Семь дней боевого патрулирования улиц, потом три дня выходных — тогда-то охотники позволяли себе выспаться. И не только.
Обычно Джоэл охранял сон Ли, уничтожая монстров в Ловце Снов. Иначе нельзя, иначе напарника сожрали бы собственные кошмары. Ловушки для кошмаров обычному горожанину хватало на десять часов, охотнику — вдвое меньше. Слишком много мерзости и глубинных страхов они лицезрели. Ужас стал их рутиной, но просачивался отравленным дымом в недра подсознания. Поэтому им запрещалось нормально спать.
Но они с Ли придумали выход, вернее, однажды нашли друг друга. И с тех пор уже пять лет не расставались.
Больше, чем друзья, но одинаково свободные, ничего друг другу не обещающие. Они с задором делились друг с другом романами на стороне, но потом неизменно оказывались вместе, чтобы в спокойные дни вновь и вновь хранить сон друг друга. Если уж сеть переполнялась за пять часов, то у напарника всегда находился верный меч, который уничтожал лишних «гостей», которые выпрыгнули в мир живых из головы по недоброй насмешке Змея и Хаоса.
— Джо, но это не по уставу! — иногда осторожно напоминал Ли. При всей его развязной манере поведения он все еще опасался нарушать кодекс охотников. Не догадался еще, что писали этот свод правил настоящие психопаты, которых самих бы запереть на нижние уровни.
— Это единственный способ нормально выспаться и восстановить силы. Видеть сны — это не грех, как нам пытаются вбить. Нам нужен отдых, — убеждал его Джоэл.
Этому фокусу его научила Стелла, бывалая охотница, с которой он встречался еще в юности. Она рассказала тайну, о которой не догадывались ученые. Бытовую тайну, созданную на опыте простых людей, а не вышедшую из переполненных голов «великих умников» с верхних уровней психушки.
«Охотникам не дают спать больше пяти часов, чтобы их не убили собственные кошмары, — говорила Стелла. — По-моему, это глупо. Что мешает найти того, кто будет сторожить твой сон?»
Со Стеллой они охраняли сны друг друга три года. Три прекрасных года любви и сотрудничества. Она научила лучшим приемам фехтования, гоняя на тренировках до седьмого пота, она же познакомила с потаенными усладами страсти. Вместе они ничего не боялись, кидались без раздумий в пекло. И считали, будто весь мир однажды покорится им, услышит их, а все монстры содрогнутся от их отваги. Джоэл ощущал себя непобедимым рядом со Стеллой. Частью юной души он верил, что это продлится целую вечность.
Вечность уместилась в три мимолетных года. Потом Стеллу убил сомн. Все померкло и рухнуло. Глупой мечты больше не существовало.
Джоэл помнил ту ночь. Они бежали по крышам, Стелла по привычке сквернословила, на лице ее читалась дикая веселость — ее способ борьбы со страхом, ее кредо. И Джоэл принимал такую игру, он тоже улыбался, тоже смеялся в лицо опасности. До той ночи.
