- Ну да, - я представил, что Гневомир снова потирает в задумчивости подбородок, - после взрывов начнётся неизбежная паника. И они вполне успеют сбежать до того, как команда восстановит хоть какое-то подобие порядка и начнёт эвакуацию.
- Как видите, план прост почти до гениальности, - согласился Вадхильд. - И мы должны их остановить.
- Ну почему же, - усмехнулся Гневомир. - Нам как раз выгодней, чтобы их миссия завершилась успехом. Мы вовремя эвакуируемся, например, на подготовленных дилеанцами планерах. Ведь диверсия как таковая играет на руку Урду.
- А о людях на "Лузитании" вы подумали?
- Всех не спасёшь. И намного больше наших граждан погибнет, если Котсуолд не вступит в войну. Жертвуем малым, чтобы спасти большее.
- Надеюсь, ты не станешь стрелять в меня? - даже через вату в ушах я услышал напряжённость в голосе Вадхильда.
- Мы даже поможем вам. - Не знаю, как Вадхильд, а я был ошарашен этими словами Гневомира. - Не хочется высаживаться на планере посреди поля боя. Да и у нас есть своё задание, которое надо выполнять.
Вадхильд загремел хирургическими инструментами, складывая их в саквояж.
- Как ухаживать за раненым, думаю, вы знаете, Гневомир, - сказал напоследок Вадхильд. - Когда выясню что-то насчёт диверсии более подробно, снова загляну к вам.
- Буду ждать вашего визита, - ответил Гневомир.
Дверь нашей каюты хлопнула. Следом проскрежетал закрываемый замок. Ещё через пару минут я увидел Гневомира. Он наклонился надо мной.
- Ты слышал Вадхильда, - утвердительно произнёс страж Революции. - Мы поможем ему, но до определённого момента.
- Это как? - просипел я, подивившись, каким тихим и хриплым стал мой голос.
- Диверсия состоится, - пояснил Гневомир. - Только "Лузитания" не должна упасть. Один двигатель могут и вывести из строя. Да и то не сильно. Главное, чтобы было как можно больше огня и дыма.
- Провокация состоится, - понятливо кивнул я, - и мы останемся в воздухе.
- Так что, товарищ Готлинд, - коснулся моего здорового плеча Гневомир, - приходи в себя поскорее. Ты мне скоро будешь очень нужен.
- Постараюсь.
Отлёживался я недолго. Ведь моё отсутствие за столиком в ресторане могли заметить. А допустить этого было нельзя. К нам в каюту не то, что доктора, даже уборщицу пускать было нельзя. Раскисший ковёр хлюпал под ногами. На кресле ржавые пятна крови. Кровать тоже в ужасном состоянии. Пока я не мог толком подняться на ноги, приходилось спать на заскорузлых от крови простынях. Только на третий день я сумел добраться до кресла, чтобы Гневомир сменил их.
Стражу Революции вообще пришлось освоить профессию сиделки при мне. Ранение моё хоть и не было особенно серьёзным, я потерял очень много крови и сильно ослаб. Первые дни я на ноги подняться не мог. Не то что с кровати сползти. Гневомир кормил меня бутербродами, купленными в ресторане, и поил вином. Его мне надо было пить много - это даже я знал.
И всё-таки на третий день я с помощью Гневомира встал на ноги. И даже кое-как доплёлся до ресторана. Перед тем, как выходить из каюты, Гневомир принёс мне красивую резную трость.
- Купил у одного поиздержавшегося игрока в казино, - объяснил он.
Ходить с помощью трости было проще. Хоть я чувствовал себя дряхлым стариком. Но выбора у меня не было.
Дни нового визита Вадхильда тянулись медленно. Большую часть времени я проводил в сонном полузабытьи, валяясь на кровати. Сном это назвать было сложно. Скорее от слабости я впадал в некое сумеречное состояние, не отличая реальность от полусна. Только походы в ресторан трижды в день рассеивали эту одурь.
И всё-таки с каждым днём я набирался сил. Через два дня мне уже не нужна была трость. Я носил её только, что называется, для форсу. Очень уж нравилось мне ходить с этой тросточкой. Да и на роскошном воздушном корабле, летящем в столицу Котсуолда, она была весьма к месту.
Однако я сильно сомневался в том, что в схватке от меня будет хоть какой-то толк.
- Вот ты скажи мне, Готлинд, - Гневомир начал всё-таки разговор, которого я ждал с самого появления на пороге Вадхильда, - это тот самый человек, которого ты застрелил в Баджее?
- Именно тот, - кивнул я. - Я дважды выстрелил ему в грудь. После уложил его тело на кровать и накрыл одеялом. Утром он уже остыл.
- А теперь, значит, пришёл к нам с того света, - задумчиво произнёс Гневомир. - Но так не бывает. И в братьев-близнецов я не верю. Но что тогда?
- Хочешь, верь мне, товарищ Гневомир, - пожал плечами я, теперь мне этот жест давался без боли, - хочешь, не верь, но я тебе рассказал всё, как было.
- Да уж, это слишком нелепо, чтобы быть ложью. Я видел твоё лицо, когда ты понял, кто стоит на пороге. Ты не такой хороший актёр, чтобы настолько умело сыграть недоумение и страх.
Тут я с ним спорить не мог. Актёр из меня, действительно, никудышный. Что в этот раз сыграло мне на руку.
Вадхильд постучался в дверь нашей каюты почти через неделю.
Уже который день "Лузитания" летела на предельной высоте. И публика могли с верхней палубы полюбоваться на поле битвы, проплывающее под днищем воздушного корабля.
Меня как-то не тянуло глазеть на войну. Слишком уж часто мне приходилось видеть её сверху. Под нами гремела канонада. Кажущиеся крошечными игрушечными солдатиками шли в атаку бойцы. С такой высоты не понять, кто и на кого. Периодически метались аэропланы. Им, конечно, не подняться так высоко, как летели "Лузитания" с конвоем. Но, всё равно, на время воздушных боёв публику убирали с верхней палубы. На всякий случай.
Корабли блицкриговского патруля можно было уже разглядеть через иллюминатор невооружённым глазом. Они маячили на горизонте, похожие на поднявшиеся в небо мечи с чёрными клинками. Длинный флаг с орлом тянулся под днищем флагмана. Казематы ощетинились стволами орудий. Палубные надстройки грозили главным калибром.
Вадхильд был уже без саквояжа. Зато под свободным пиджаком явно скрывался столь любимый Вадхильдом пистолет. Точно такой же был и у меня. Гневомир же вооружился более привычным ему крупнокалиберным котсуолдским револьвером.
- Дилеанцы устроят диверсии сразу в обоих двигателях, - прямо с порога сказал Вадхильд. - Я беру на себя левый. Вы - правый. Как добраться до двигателей знаете?
- Примерно, - кивнул Гневомир.
- Действовать будем быстро, - без особой надобности напомнил нам Вадхильд. - Времени у нас в обрез.
Сказав это, Вадхильд быстрым шагом направился прочь от нашей каюты. Мы с Гневомиром поспешили вслед за ним. Наши дороги разошлись ближе к машинному отделению.
Здесь уже явно прошли до нас. Матросы, в обязанности которых входило не пускать пассажиров к машинам, лежали на полу. Все они были мертвы. И судя по тому, что их убийство даже не стали маскировать, времени у нас почти не осталось.
- Беги, Гневомир, - кивнул я стражу. - Мне за тобой не угнаться.
Хоть я и окреп после ранения, однако до прежней формы мне было ещё далеко. Пробежать расстояние до машинного отделения было для меня непосильной задачей.
Гневомир не стал ничего говорить. Он бросился вперёд со всех ног. Я тоже прибавил шагу, но угнаться за стражем Революции просто не мог.
Я не проделал и половины пути до машинного отделения, когда оттуда раздались выстрелы. Я припустил так быстро, как только мог, но всё равно пришёл уже к шапочному разбору.
По трупам можно было легко определить картину произошедшей схватки. Стоящего у самого входа диверсанта Гневомир снял одним выстрелом. Тот сполз по переборке, оставляя за собой кровавый след. Возившийся с взрывным устройством поднял голову - и тут же получил пулю между глаз. Повалился прямо на него. Третий диверсант успел вскинуть револьвер. Но Гневомир опередил и его. По ткани недорогого пиджака растекались тёмные пятна.
Сам страж Революции занимался взрывным устройством. Оно было предельно простым - несколько динамитных шашек с закреплённым на них часовым механизмом. Гневомир как раз занимался тем, что откладывал в сторону шашки, подтягивая ремни, связывающие остальные.
