Вагон, нещадно скрежеща металлическим днищем о скальную породу, продвинулся еще немного.
Снаружи слышались тревожные возгласы; в дверь, запрыгнув на лесенку, колотил прикладом кто-то из солдат. Дилан ударом в живот сбил на пол зашевелившегося машиниста и встал над ним с ножом наготове.
Алек снова оттолкнулся.
На этот раз лапа дотянулась до нижней распорки пушки Теслы. Едва клешня обхватила ее, как кабину огласил громкий треск. Металлические перчатки завибрировали у Алека на руках, и невидимая сила охватила грудь пульсирующим обручем. У Бовриля встала дыбом вся шерсть.
— Дьявол! — крикнул Дилан. — Нас током ударило!
Со всех приборов и стен кабины сыпали искры, а солдат на подножке, ахнув, мгновенно соскочил. Алек, стиснув до боли зубы, крепче обхватил рычаги. Локомотив вздыбился, как гусеница, а распорка башни, медленно выгибаясь, отозвалась протяжным металлическим стоном. От основания башни, ярко сияя в ночи, устремился вверх по спирали белый огненный болид.
— Сейчас пальнет! — крикнул Дилан.
Алек что есть сил тянул на себя манипуляторы. И тут локомотив внезапно содрогнулся. Лапы вмиг стали безжизненными, а свет в кабине, моргнув, погас.
— Ты сейчас ее цапнул, а пушка возьми и… — Дилан цепко вглядывался. — Слушай, а она ведь раскачивается! Вся как есть, черт ее дери, качается!
— От одной сломанной распорки? — не поверил Алек и, подскочив, тоже выглянул в окно.
Башня медленно, словно нехотя, кренилась, и округлый болид молнии перетекал по фермам обратно, в нижнюю часть. Там, блестя и переливаясь неземным светом, припал к опорам какой-то громадный силуэт, окруженный сияющим электрическим коконом со змеистыми прожилками молний.
— Это?..
— Да, — выдохнул Дилан. — Это Рухи.
Каким-то образом Завен сумел довести подбитый шагоход до самой башни. Теперь он действовал как проводник, вбирая в себя смертельную мощь пушки. Вокруг шагающей курдской богини солнца нарастало зеленоватое сияние, разгораясь все ярче и ярче, так, что нестерпимо было смотреть.
— Ему там не выжить, — сказал Дилан.
Алек молча кивнул.
Через несколько секунд пушка Теслы начала грузно заваливаться.
•ГЛАВА 40•
Обломки рушащейся башни погребли под собой солнечную богиню Рухи; все исчезло в шкале белого огня. Жгутами брызнули во все стороны верткие протуберанцы, отплясывая на недвижном Джинне и элефантине, на других поверженных шагоходах и на останках «Восточного экспресса». Искрящаяся паутина электрических разрядов опутала локомотив.
Когда неистовство молний стало понемногу иссякать, воздух наполнил грохот рушащейся башни. Падающая опора ударила дэва по голове: разом вылетели стекла, прогнулся потолок кабины, взвыл металл, а в воздухе заклубился дым вперемешку с пылью. Все это длилось пять-шесть нескончаемо долгих секунд, а затем наступила мертвая тишина.
— Ты в порядке, Дилан? — как сквозь воду послышался голос Алека.
— Ага. А ты как, зверушка?
— Завен, — тихонько откликнулся Бовриль.
Дилан бережно взял существо на руки.
— Слушай, а «Левиафан»-то по-прежнему в небе.
И вправду: приглушенный рокот моторов воздушного корабля вновь послышался над безмолвным полем сражения. По крайней мере, все это безумие оказалось не напрасным.
— «Левиафан», — словно смакуя, выговорил Бовриль.
Алек дотащился до окна. Изломанные останки пушки Теслы громоздились как хребтина некоего вымершего циклопического чудовища. Возле боевой элефантины погибшим рыцарем лежал Джинн; оба шагохода были покорежены градом обломков.
Алека пробил холодный озноб: похоже, все германские солдаты оказались под развалинами башни.
— Надо посмотреть, как там Лилит, — выговорил он. — И Клопп с Бауэром.
— Ага, — сказал Дилан, усаживаясь. — С кого начнем?
Алек растерянно смолк, понимая, что его спутников, возможно, уже нет в живых, как, несомненно, и Завена.
— С Лилит, наверное. У нее отец…
— Конечно.
Открыв кое-как дверцу, они спустились на землю, ставшую похожей на ландшафт преисподней. Густой дым душил и ел глаза. Самое ужасное, что к вони горящих машин и специй добавился тошнотворный запах паленой человеческой плоти и волос. Алек отвел глаза, чтобы не видеть, что сделал последний разряд электричества с находившимися снаружи людьми.
— Пойдем, — хрипло сказал Дилан, буквально силой заставляя его двигаться.
Когда они огибали заваленный обломками участок, поднял головенку Бовриль.
— Лилит, — сказал он, глядя куда-то вбок.
Алек посмотрел в этом же направлении. В отдалении на краю обрыва виднелась одинокая фигура, созерцающая прибой.
— Лилит! — позвал Дилан.
Фигура обернулась; они бросились к ней бегом. Прохладный бриз относил в сторону запахи боя и смерти. Водительская роба Лилит была порвана; лицо в темноте светилось матовой бледностью. У ее ног в грязи лежала холщовая сума. Когда они сблизились, девушка неуклюже упала в такие же неловкие объятия Дилана.
— Твой отец, — с трудом выговорил он. — Какое несчастье.
Лилит отстранилась.
— Я видела, что он собирается сделать, и освободила дорогу. Я ему помогла… — Она покачала головой; слезы проложили дорожки на припудренном пылью лице. Лилит повернулась к упавшей башне. — Неужели мы все сошли с ума, чтобы хотеть этого?
— Он спас «Левиафан», — сказал Алек.
Лилит поглядела на него диковатым, непонимающим взглядом, будто разом забыла все языки, какие знала. Под этим взглядом Алек устыдился и поник.
— Все сошли с ума, — сказал Бовриль.
Лилит, все с таким же отсутствующим видом, задумчиво погладила существо по шерстке.
— Ты в порядке? — осторожно спросил Дилан.
— Да так… голова что-то кружится. Точнее, кругом идет. Ты вон туда посмотри.
Она указала через бухту на панораму Стамбула. Темные улицы там полыхали выстрелами; над султанским дворцом кружило с полдюжины гиротоптеров. На глазах у Алека длинный лепесток пламени, распустившись, превратился в огненный бутон, который, бесшумно прочертив в небе дугу, с гулким хлопком ухнул где-то среди древних зданий.
— Видишь? — спросила Лилит. — Все это происходит на самом деле. Как мы и планировали.
— Ну да. Самое странное в бою — это то, что он действительно происходит. — Дилан посмотрел на бухту. — Бегемот, наверное, уже на подходе.
Алек, подойдя на шаг-другой к обрыву, посмотрел вниз. Куда-то на всех парах спешил «Гебен», выпрастывая на ходу крабьи клешни для борьбы с кракенами. Рождественской елкой искрилась на задней палубе зловещая электрическая башня.
— Еще одна пушка Теслы, — прошептала Лилит. — А я о ней и забыла.
— Да ты не волнуйся, — сказал Дилан. — Она не такая большая, и дальность у нее ограниченная. Наша ученая леди все рассчитала до тонкостей.
Будто в ответ на эти слова, с гондолы воздушного корабля на черную воду упала ослепляющая спица прожекторного луча. Пронзая ночную тьму, она плавно скользила, приближаясь к «Гебену».
Гиротоптеры над дворцом незамедлительно взяли курс на корабль. В ответ борта «Левиафана» ожили целой дюжиной прожекторов поменьше, нащупывая воздушные цели. С этого расстояния нельзя было различить ястребов или стрелковых мышей, но гиротоптеры один за другим кувырком полетели в воду.
— Ишь ты, — хмыкнул Дилан. — У них был целый месяц на подготовку, и зверье за это время приплод принесло.
Алек кивнул, понимая, что никогда не видел «Левиафан» во всей его мощи — только поврежденным и обессиленным. Нынче он смотрелся по-иному: совсем другой корабль.
— Зверье, — сказал Бовриль, по-кошачьи сверкнув глазами.
Главный прожектор достиг «Гебена», на миг высветив ослепительно белым росчерком судовые орудия и башни. Вслед за этим цвет луча стал поочередно меняться: вначале на лиловый, затем на зеленый и наконец на кроваво-красный. Над водой взвилась пара щупалец, окатив палубы броненосца поднятой волной.
