— Странные птицы, — прошептала она. — Я бы не называла их орнитоптерами. Может, рукокрылами. Вроде летучих мышей. Строение крыла совсем другое.
— Некогда этим заниматься, — зашипел я на неё, обыскивая стены в поисках приемника пневмопочты. На это не понадобилось много времени, но чертежей там тоже не было. Я представил себе, как они носятся где-то в лабиринтах пневматических труб.
Когда мы шли к мертвому зоопарку, я услышал грохот из мастерской. Люди Рэта всё ещё доламывали машину Грюнеля и переворачивали всё в помещении вверх дном, пытаясь найти чертежи. Скоро поиски их продолжатся по всему кораблю. Надо было спешить.
Посещение музея значилось самым опасным пунктом программы, поскольку выбраться оттуда можно было только по килевому мостику, и, если пираты Рэта выйдут из мастерской, нам придется забиться куда-нибудь в темный угол и надеяться, что нас не заметят. Мы двигались так быстро, как только способны были наши измученные кислородным голоданием тела.
Мы благополучно добрались до двери и проскользнули внутрь, к рядам огромных заиндевевших стеклянных витрин. Мы прошли до середины задней стены, пытаясь найти вакуумные трубы, когда с мостика послышались голоса. Мы остановились. В помещении зазвучали шаги. Между нами и пиратами были многие ряды витрин, и свет сверкал, отражаемый заледеневшими стеклами.
Мы сжались в комок позади витрины. Шаги проследовали вглубь помещения, похоже, что шли по каждому из трех проходов. Все пути отступления были отрезаны. Если каждый из них пройдет до конца, нас точно поймают.
— Ну и что всё это значит? — услышал я голос одного из них.
— Мертвые звери, — сказал другой.
— Не корабль, а бардак какой-то.
— Пока хотя бы больше не попадались твари вроде той, что убила Харрисона.
Я взялся за ручку снаружи стеклянной витрины и повернул. Витрина не была заперта. Я приоткрыл большую стеклянную дверцу. Внутри было нечто вроде волка с разинутой пастью.
Кейт не нужно было долго объяснять. Она беззвучно забралась в шкаф. Я за ней. Там было вполне просторно. Но как следует закрыть за нами дверцу я не мог, поскольку изнутри не было ручки. Стекла густо обросли инеем, но в нескольких местах в нем были прорехи. Менять укрытие времени уже не было. Мужские голоса приближались.
Мы опустились на четвереньки. Я надеялся, что благодаря обледеневшим стеклам наши силуэты сойдут за животных. Я расслышал стук сердца, и на какое-то мгновение мне показалось, что звук исходит от той твари, что стояла рядом с нами, и волосы у меня встали дыбом. Но это всего лишь мой собственный пульс гремел в ушах.
— А это что ещё за громила? — услышал я возглас одного из пиратов.
— Йети, вот что.
— Надо же, какой ублюдок!
— Я один раз видел такого живьем.
— Врешь.
— Аляска. Гора Мак-Кинли. Мы несколько раз пальнули по нему с корабля, пролетая мимо.
— В ящиках под шкафами одни кости, — донесся голос третьего. — Тут мы никаких чертежей не найдем. Пошли отсюда.
— Нет. Велено искать как следует. Приказ Рэта.
Я слышал, как они соскребали лёд с некоторых витрин, что-то неодобрительно бурча насчет других экспонатов. Я гадал, заметят ли они витрины, опустевшие после набега Кейт. Конечно, проверить всё они не смогут.
Теперь они шли уже по нашему ряду. Я пытался сдерживать дыхание. Мы встретились глазами с Кейт. Она глубоко и бесшумно вздохнула, и теплый пар заклубился, словно дым. Я потянулся и прикрыл её рот рукой, сделав страшные глаза. Она поняла. Мы оба прижали руки в перчатках к губам, чтобы не выдавать себя.
Я пытался не шевелиться, пытался стать похожим на волка. Не так уж и трудно было вообразить себя окаменевшим, настолько было холодно. Когда лучи фонарей зацепили нашу витрину, лёд вспыхнул и засверкал. На противоположной стене то вытягивались, то снова уменьшались наши четвероногие тени.
Единственное, о чем я был в состоянии думать, — каким же я был дураком. Мальчишка, играющий в пирата. Всё это представлялось теперь такой ерундой — эти конфетти из шуршащих банкнот, которые я себе навоображал. Безрассудство и алчность — гадость. Я не пират, и я бы всё отдал, чтобы снова очутиться там, где всё начиналось, — на Эйфелевой башне с Кейт, и я бы тогда сказал: «Давай не будем этого делать. Мне не нужен груз „Гипериона“. Останемся здесь, и пусть всё идет по-прежнему. Я буду заниматься изо всех сил, я осилю всё эти цифры. Я стану младшим офицером и сам пробью себе дорогу. И этого мне будет достаточно».
— Дверца приоткрыта, — произнес голос рядом с нашей витриной, и сквозь заиндевевшее стекло я увидел силуэт крупного мужчины. Его рука тянулась к ручке.
Ноги мои напружинились; я готов был прыгнуть и вцепиться ему в глотку, будто дикий зверь.
— Да нет здесь ничего, — донесся другой голос. — Пошли. Нам ещё целый корабль обыскивать.
На миг рука застыла; я знал, что он всё-таки собирается открыть витрину, но потом он развернулся, и тень его растаяла в сумраке. Я прислушивался к затихающим шагам. Студеный воздух обжигал легкие. Лицо моё превратилось в маску, намертво приклеенную к черепу холодом. Пожалуй, я был сейчас похож на одну из древних мумий, которых находят в ледниках, обуглившихся от времени и жутких.
Шаги затихли, и разговоров больше не было слышно. Кейт дала знак. Мы широко раскрыли дверцу и тихонько выбрались наружу. Я направил луч фонарика в пол, чтобы свет был не слишком заметен.
— Давай вернемся, — прошептала Кейт. — Это слишком рискованно.
Я посветил фонариком на стену и в углу заметил две трубы пневмопочты, которые мы искали. На трубке для поступивших сообщений торчал зеленый флажок.
— Одну секунду, — бросил я и кинулся туда, откинул крышку, готовясь хватать капсулу, но в трубе ничего не было. От разочарования я закрыл глаза. Грюнель не желал доверять мне свой секрет.
Свет ударил мне в лицо сбоку. Ослепленный, я лишь глупо моргал.
— Бросай фонарь! — приказал знакомый голос. Это был Джон Рэт. — У меня пистолет! Руки вверх!
Я наклонил голову, чтобы капюшон закрывал мне лицо. Уголком глаза я видел Кейт, всё ещё невидимую Рэту за шкафом. Она попятилась. Я уронил фонарик и поднял руки, и он подошел ближе, продолжая светить прямо на меня.
— Ты кто, черт побери, такой, а? — спросил он. — Подними голову!
В голосе его звучал страх, будто я мог оказаться каким-нибудь призрачным чудовищем, сбежавшим из витрины. Я хотел было бежать. Но если он погонится за мной и сюда сбегутся остальные, они увидят и Кейт тоже, и нас поймают обоих.
Я следил за ней. Она быстро пятилась, потом повернулась и скрылась из виду. Хорошо. Она побежит прямо к нашим.
— Подними голову, я сказал!
Рэт был теперь совсем близко, и я успел заметить лишь, как дернулась его рыжая борода, когда он ударил меня фонарем в висок. Колени у меня подогнулись. Я почувствовал, как с меня сдернули капюшон.
— Ага, — сказал он. — Понятно. Я думал, что «Сагарматха» только что прибыл. А он уже успел высадить десант. Он возвращался за вами, когда мы его продырявили.
Я молчал.
— Сколько вас здесь?
— Я один, — ответил я.
Он нетерпеливо фыркнул:
— Посмотрим. Что вы нашли?
— Ни единой унции золота, — сообщил я и, не удержавшись, ядовито сообщил: — Пустая трата времени.
— Лучше бы ты принял моё предложение в «Ритце».
Упоминание об отеле едва дошло до меня, таким он казался немыслимо теплым и далеким.
— Значит, ты совсем один и ничего не нашёл. Какая досада, — продолжал Рэт, приставив дуло пистолета к моему лбу. Ледяной металл жег кожу, будто раскаленное клеймо.
— Мой хозяин будет очень недоволен, если узнает, что на борту посторонние, — говорил Рэт. — Я знаю, каков будет его приказ. Но если ты наткнулся на что-нибудь, могущее, по твоему мнению, быть для меня важным, то, возможно, мы сумеем помочь друг другу. Как ты собирался покинуть корабль? Улететь, наверно?
Я продолжал держать рот на замке.
— Я могу забрать тебя отсюда, если ты скажешь мне, где золото Грюнеля.
