— Переходите к нам работать, Эспанса, — вдруг добродушно улыбнулся менталист. — Мы создадим вам все условия, отдельную структуру выделим под ваше командование. Нам очень нужны ваш ум и знания.
— Мой ум мне и самому нужен. Аргументы, полковник, — напомнил Микаэль, невозмутимо потянувшись к кофейной чашке.
— Сначала ответьте на вопрос: почему все некроманты, даже нелегалы, объявили бойкот Темному городу и не подняли за эти дни ни одного мужского трупа для допроса? Следственные органы в панике.
— Понятия не имею, чем Клоака так обидела некромантов. Я поинтересуюсь.
— Хм... — глаза офицера весело заблестели. — Моя интуиция говорит, что вы приложили к этому руку. Ваш авторитет среди коллег колоссален, и так единодушно поддержать они могли только вас. Не связан ли этот бойкот с тем, что вы опасаетесь случайно наткнуться на останки настоящего Фредди Милара?
— Лучше вам поговорить с некромантами, чем с интуицией, полковник. Я по-прежнему не вижу причин, почему меня должен интересовать этот субъект.
— Поговорить? — усмехнулся безопасник. — А с чего бы это все они неожиданно обзавелись ментальными щитами? Все, даже самые нищие и никчемные некромантишки, неспособные определить давность трупа. Масштабная акция. Кто ее оплатил?
— Наверняка их гильдия. В Ковен они не обращались. Полковник, когда я услышу настоящие аргументы?
Лицо менталиста стало жестким.
— Вы их увидите.
Безопасник выдвинул ящик стола, вытащил приснопамятную коробку с шахматами и небрежно вывалил фигурки на стол. Микаэль Эспанса недоуменно приподнял бровь:
— На этот раз я не расположен к подобным играм, полковник. Я предполагал, что вы предъявите хотя бы биометрические сравнения.
— С чем сравнивать? Как будто не знаете, что на Даниэля данных — кот наплакал, он умудрялся уничтожить магокристаллы при каждом бегстве. По этой черте его и опознавали постфакум. На Фредерика Милара в нашем архиве тоже ничего нет, он не попадался полиции после того, как ему исполнилось шестнадцать. И не мне вам рассказывать, что в этот период психосоматического созревания у магов скачком меняются многие параметры, вплоть до папиллярных узоров. Есть его свежие метрики, незаметно взятые уже здесь. Но еще непонятно, с кем сопоставлять вашего абитуриента под этим именем. Приходится работать дедовскими методами. Будьте любезны, профессор, зажгите настольную лампу.
В кабинете горел яркий верхний свет, но маг активировал магический кристалл в подставке лампы, и абажур озарился мягким белым светом. Его недоумение переросло в удивление, когда менталист, поддев ногтем неприметный рычажок, вытащил фальшивое дно на одной половине шахматной доски, перевернутой клетками вниз, и извлек несколько изрисованных листов тонкой полупрозрачной бумаги, затем прицепил к натянутому шелку на портновскую булавку первый из рисунков — карандашный набросок стриженой под ноль головы перепуганного, большеглазого и до невозможности тощего мальчишки лет двенадцати. Профессор впился в него жадным взглядом, не ускользнувшим от наблюдателя в погонах.
— Это сводный портрет Даниэля по воспоминаниям сотрудников следственного изолятора и интерната для несовершеннолетних. Правда, в показаниях есть путаница, но мы отфильтровали. А это ... — рядом с первым безопасник примостил второй рисунок, более проработанный, с которого с нагловатым прищуром и развязной улыбочкой взирал абитуриент Фредерик Милар. Особенно удался художнику рваный шрам на скуле. — Это наш пострел, который везде поспел.
— Колоссальная разница. Абсолютно разные типажи, даже несмотря на то, что художник зачем-то осветлил волосы вашему криминальному кандидату в мои внуки. Они у него темные, как мне помнится.
— Долго ли покрасить?
— Недолго, но ненадежно.
— Жаль, очень жаль, — пробормотал менталист. — Дети, конечно, разительно меняются в переходном возрасте, да и точность описаний очевидцев оставляет желать... Ничего, мы еще поработаем.
Выхватив из стопки лист с заранее подготовленной надписью, полковник быстро показал его собеседнику. Изумленный академик, ни слова не говоря, поддернул рукав черной мантии, коснулся двух камней на браслете левой руки.
— Благодарю вас, — выдохнул менталист.
И словно стержень из него вынули.
За несколько мгновений он разительно изменился и уже ничем, кроме мундира полковника спецподразделения внутренних войск, не напоминал ни бравого вояку, ни туповатого солдафона, а выглядел смертельно уставшим сорокалетним человеком с умным, интеллигентным лицом. Говорил он быстро и нервно:
— У нас мало времени, Эспанса. Давайте обойдемся без дорогих моему сердцу пикировок. Фредерика Милара убили с особой жестокостью в начале лета за очень крупную кражу. Исполнителей допрашивали мои коллеги, солгать им невозможно. Поверить в легенду, что Фредди, слабенький и необученный маг, с перепугу поднял какого-то покойника и подсунул убийцам вместо себя, наложив еще и иллюзию — тоже невозможно. Вы это должны понимать, как никто другой. Все лето никто ничего о нем не слышал. Ни следа. И внезапно он появляется в Академии, живой и невредимый, и от следов побоев и переломов остался только один шрам.
— Причем тут Даниэль? — маг начал терять терпение.
— Я нашел переходное звено... — менталист, еще недавно выглядевший абсолютно здоровым и крепким человеком, закашлялся до хрипа. Вынул платок и, вытерев губы, торопливо смял его и сунул обратно в карман, не глядя. Развернулся к столу, перецепил рисунки, закрепив третий между первыми двумя. — К счастью, долго искать не пришлось. Смотрите.
Микаэль не сразу поднял взгляд. Он смотрел на платок, картинно торчавший из кармана полковничьего кителя. На белом уголке выделялось расползавшееся ярко-красное пятнышко крови. Профессор скривил уголок рта и вскинул глаза на рисунки. Усмешка стала откровенней.
— И что похожего?
— А так понятнее? — офицер, сняв третий рисунок, наложил его поверх портрета Фредди. Форма носа, разрез глаз и линия рта почти совпали. — Погрешности на сводном портрете третьего — не запредельны. Этот подросток появился в столице как раз летом, и разыскивался, как связной роненов — одного из их сильнейших кланов. На самом деле особо преступных деяний за ним нет, парнишка передавал кодовое слово, и вряд ли сам об этом подозревал. И еще одно совпадение: по прогнозам наших аналитиков примерно так мог выглядеть ваш внук к настоящему времени. Теперь он выглядит вот так, — менталист снял верхний рисунок, оставив портрет Фредди Милара.
— Вы позволите? — маг протянул руку к снятому листку.
— Конечно, берите насовсем.
Эспанса, изучив портреты, пожал плечами и попытался вернуть подарок, но безопасник решительно воспротивился:
— Не нужен — сожгите, но не здесь.
— Неожиданно, — маг спрятал листок в карман мантии. — Особенно, ваша просьба активировать глушилку. А пентакль-генератор зачем? Мы же не на кладбище.
— Позже объясню. Не снимайте! — полковник предупредительно вскинул ладонь, снова зашелся в приступе кашля, нашарил платок. При этом от неловкого движения локтя со стола слетела на пол шахматная фигурка. — Вижу, аргумент не впечатлил. В чем, по-вашему, логическая нестыковка?
— В том, что сначала пропал бандит Фредди. Потом появился некий связной, отдаленно похожий на Фредди, если осветлить ему волосы и глаза. Потом, когда и эта внешность оказалась под угрозой разоблачения, ваш изворотливый и находчивый спрятался за стенами Академии, куда ваши структуры были до недавнего времени не особо вхожи, а криминальные — тем более.
— Я думал об этом, — кивнул менталист. — Я только об этом и думаю в последние двое суток. На первый взгляд сцепка Фредди-Связной-Фредди логичней, чем сцепка Даниэль-Связной-Фредди. Но только на первый. Младший Милар был осторожен, он не стал бы так открыто бродить по Командорграду, если бы чудом спасся. Это не просто риск, это уже безумие. Ни Молчун, ни Связной признаков безумия не проявляли, да и Рик еще держится.
— Мне кажется, вы перетрудились, — посочувствовал маг. — И давно. Как это вы так себя запустили? Чахотку сейчас излечивают за три дня, а вот заражать окружающих...
